О православной и художественной литературе, ее предназначении и судьбе зашла речь в интервью с клириком красноярского Никольского кладбищенского храма Красноярска, лауреатом литературной премии имени В.П. Астафьева, автором рассказов и стихотворений протоиереем Виктором Теплицким.
Как строится мостик
Отец Виктор, в чем основное отличие православной литературы?
– У меня несколько своеобразное отношение к православной литературе, но я считаю, что это литература святых отцов: гимнография, догматы, оросы. А то, что мы называем литературой художественной, не является в полной мере литературой православной, но может нести в себе христианские мотивы и смыслы. Одно дело – жития святых, а если человек пишет, допустим, о чудесах и подобном – это совсем другое.
Поэтому сам я не считаю, что пишу православную литературу. Я просто пишу. И обращаюсь к людям вне храма, я строю мостик между храмом и миром. Ведь главное – это заинтересовать человека просто посетить церковь, а там ему уже все объяснят батюшки. Так что для меня православная литература и художественная – это отдельные вещи, но художественные произведения могут либо вести ко Христу, либо уводить от него.
Взломаем капсулу
Насколько важна духовная тема в современной художественной литературе?
– Очень важна. Сейчас люди растеряны, они ищут выход из внутренних и внешних кризисов. И, разумеется, кто-то должен подать им руку помощи или стать неким «дорожным знаком». И литература может стать таким указателем.
Кроме того, свято место пусто не бывает. Если не будет людей, христиан, пишущих литературу, их место быстро займут другие – те, кто будет уводить от Бога, от Церкви, разжигать греховные страсти и тому подобное. Поэтому мы должны входить в это литературное пространство как миссионеры – и заявлять свою позицию.
Чтобы говорить о Боге, не обязательно употреблять слово «Бог». Человек просто пишет стихотворение, вдохновленное красотой созданного Господом мира, – Он уже будет присутствовать в этом стихотворении. Или писатель поднимает в своем произведении некие вопросы, как Достоевский. Это были художественные тексты, но мы же понимаем, какие вопросы он задавал читателю. Он почти ничего не пишет ни о Церкви, ни о Таинствах, но та проблематика, которую он поднимает, – истинно христианская.
Литература – это не проповедь, а призыв. Когда человек приходит в храм, там я как священник обращаюсь к нему с проповедью с амвона. Но чтобы человек дошел до храма, я должен говорить на языке читателя, должен взывать к его совести.
Для меня литература – это такой лом. Мы живем в некой капсуле: работа, дом, выходные, хобби – такая маленькая, замкнутая система. А кто-то берет лом, вскрывает эту капсулу и говорит: «Смотрите, там духовная высота, там живут по-другому. Задумайся о себе – куда ты идешь, что с тобой будет». То есть литература, по большому счету, должна задавать вопросы, а Церковь – отвечать на них. Если я просто буду подходить к людям на улицах и начинать их поучать, от меня отмахнутся.
…имя Красота
…Как это делают уличные проповедники?
– Да, они так действуют. Улавливают людей таким образом. На сто отмахнувшихся, глядишь, и найдется один, который прислушается. У нас иначе. У нас стоят храмы, а храм – это уже проповедь. Идет человек, увидит, перекрестится на купол – уже проповедь. Я зашел в столовую, перекрестился перед едой – уже проповедь. Так мы свидетельствуем о себе, что мы здесь есть. А дальше уже человек сам, мы лишь помогаем впустить Господа в человека. Сектантские проповедники заслоняют Бога собой, зазывая людей и раздавая книги на улицах. А мы просто своим примером показываем, что мы здесь, и двери православных храмов открыты для всех.
И искусство – любой его вид – способствует принятию Бога. Человек видит храм, картину, читает книгу, слышит музыку – и останавливается пораженный. Это и есть настоящее искусство. У Бога много имен, и одно из них – Красота. И видя такую красоту – нетленную, не пошлую, не грязную – человек задумывается. В этом, как мне кажется, и есть миссия любого искусства. Помочь перейти от телесного к душевному, а из душевного – в духовное.
Эпоха дилетантства
В наше время есть такой своеобразный жанр, который можно назвать «православными мифами». Про многих почитаемых в народе святых есть масса историй, написанных чуть ли не в фэнтезийном жанре. Как вы относитесь к такому творчеству? Ведь такие люди тоже пишут о Боге, о чудесах, о святых – или, по крайней мере, считают, что пишут об этом.
– Вся беда в том, что наша эпоха – это эпоха дилетантства. Она во всем. Допустим, сейчас очень моден рэп. Но это ведь может делать едва ли не каждый: кое-как собрал рифмы, зачитал под музыку – все, ты уже главный рэпер своего района. И так везде, в том числе в литературе.
У человека есть хороший посыл – рассказать что-то о святом. Почему нет? Но что, если он не имеет таланта, не имеет навыков? А ведь писательство – это ремесло, его нужно оттачивать, только тогда можно писать интересно, увлекательно и глубоко. А иначе люди, которые хоть раз читали настоящую литературу, даже не будут это читать.
Кроме того, писать сейчас, когда у каждого есть компьютер, стало гораздо проще, чисто физически даже. И интернет позволяет транслировать все написанное на широкую публику. А еще есть всякие семинары «как стать писателем за три часа», посещение которых дает ложную уверенность в своих способностях. Вот и все: сходил на двухдневные курсы, купил ноутбук, подключил интернет – ты уже якобы писатель.
Эта проблема существует еще и потому, что нет критерия истинной красоты. А в контексте такого вот «околоправославного творчества» это не просто плохо, это еще вредно. Человек, не пришедший еще к Богу, может прочесть такое и решить, что в Церкви царят убогость и серость. И лишь еще сильнее отдалится от Всевышнего.
Я считаю, что если ты православный человек и собираешься написать что-то о своей вере, ты должен по десять раз выверить каждую строку, чтобы это было настоящим. Христианству чужда любая фальшь, Господь отвергает ложь. Если ты христианин, ты должен быть ответственным за то слово, которое ты несешь. А сейчас происходит девальвация слова, одно накладывается на другое, и человек просто не видит за этими словами Бога. Он видит агитку. А кто пойдет на агитку, да еще так плохо составленную?
Если ты православный писатель или хочешь им стать, учись писать. Есть талант – иди в литературное объединение, общайся с писателями, если чувствуешь такой внутренний позыв. Но пойми, что это труд, который требует напряжения. Знакомься с книгами – даже с теми, которые чужды тебе в плане идей, но тогда ты сможешь сказать: «Я это читал и не согласен с тем-то и тем-то». Читайте!
Вера – как якорь для человека. С этим якорем я могу выходить в любые житейские моря, в моря литературы, искусства. Если у меня будет внутренний стержень – моя вера, то я сам пойму, что стоит писать, а что – нет. Поэтому, чтобы писать для мира, нужно иметь очень глубокую веру, но не выставлять ее напоказ. Ты живешь со Христом, но пишешь для людей. Так что, дабы достойно писать, нужно быть в мире с собой и с Богом, и если ты чувствуешь, что Господь благословил тебя на это дело, тогда трудись.
Ошибки неофита
К чему Вы пришли раньше: к вере или к писательству?
– Сначала я начал писать. Входил в литературное объединение, еще будучи некрещеным. Даже не могу сказать, что я был верующим, – скорее, я был ищущим. Жизнь водила меня зигзагами, я был в поиске. И именно через литературу я пришел к истинной вере. Вопросы, которые я видел в книгах, подтолкнули меня к поиску Бога. Поэтому я и говорю все это из личного опыта.
До обретения веры о чем Вы писали?
– В моих произведениях (а тогда я писал, в основном, стихи) были душевность, лирика, воззвание к миру, юношеский протест. Тогда во мне говорил поиск. Я искал смыслы, искал правду, красоту, слова. Поэтому та моя лирика – это именно поиск Бога. Когда я пришел к вере, сначала столкнулся с тем, что начал бояться того, чего делаю. Я был неофитом и спрашивал священников: а можно ли вообще писать, не грешно ли? И никто не мог дать мне однозначного ответа. Потом это прошло, но я стал писать исключительно на тему религии. Раздал все свои книги, аудиокассеты, начал все с нуля, отказался от всего «мирского» и стал писать.
И тогда я понял, что пишу фальшиво. Когда включаешь ум, а не сердце, получается фальшиво. И сейчас мне даже стыдно за некоторые стихи, которые я писал, когда уже уверовал. И только потом, со временем, я вдруг понял, что будучи верующим, священником, я могу писать обо всем. О Родине, о любви, о дружбе, о предательстве – и никогда не напишу пошло и грязно; внутренний барьер веры внутри меня не даст мне это сделать. При том этот вот «внешний мир», все это «мирское», от чего я отказывался, будучи неофитом, можно и нужно использовать. Например, большинство моих героев – люди вне Церкви. А значит, у них соответствующий образ, язык, на котором они говорят, жаргон. Но произведения – не об этом, и вопросы там ставятся другие.
Получается, если разделить мой творческий путь на три части – период поиска, период неофитства и период зрелой веры, худшим был второй. В середине своего жизненного пути я, получается, сильно «провис», и я это прекрасно понимаю. Это не были стихи, это был конструктор. Срифмовать, придумать тему не так сложно. Писать от сердца – вот что важно.
Монитор против страницы
У первопечатника Иоанна Федорова было много противников. Говорили, что в печатных книгах «нет души» по сравнению с рукописными, что они убивают труд писателей, переписчиков. Сейчас мы видим похожую ситуацию с электронными книгами: с их распространением тоже стали говорить о том, что в них «нет души» в сравнении с печатными. Как Вы относитесь к электронным книгам и вообще текстам на мониторах?
– Отчасти я согласен, от прочтения электронной книги впечатления совсем не те. Рукописные или печатные книги можно взять в руки, ощутить фактуру, запах. При чтении с монитора этого нет, сохраняется дистанция, нет чувства близости. Я в электронном варианте читаю только учебники, статьи и все такое. Художественную литературу стараюсь читать на бумаге.
Но стоит помнить, что крайности – это грех. Мы живем в эту эпоху, и никуда нам от этого не деться, хотим мы того или нет. Как люди православные, разумные мы должны брать полезное и отсекать неполезное. Есть интернет – пользуемся, в нем много полезного. Поэтому что-то мы, возможно, теряем, но отвергать и ругать прогресс я бы не стал. Просто должно быть равновесие: читайте электронные книги, но и про бумажные не забывайте. Должен быть баланс между приятным, привычным и современным.
Я не думаю, что электронные книги полностью вытеснят бумажные, люди на это не пойдут. Удобство удобством, но тяга к книге, к ее тяжести в руках, к шелесту страниц, я думаю, у человечества никогда не пройдет.
Беседовал Василий ВАРЛАМОВ
Публикация газеты Красноярской митрополии
«Православное слово Сибири»
