Олег Королев, будущий епископ Можайский Иосиф, приехал в Оптину пустынь, чтобы стать монахом, в семнадцать лет. Ему сказали: «У нас некому будет за мальчиком присматривать», – и предложили поехать в Пафнутьево-Боровский монастырь Калужской епархии, где он стал духовным чадом и келейником известного схиархимандрита Власия (Перегонцева). А через 27 лет его назначили наместником Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина пустынь. Разговор с владыкой – о том, почему надо за все благодарить Бога, о разрушительном характере неблагодарности, о принципе «ничего не проси, но ни от чего не отказывайся», а также о том, зачем едут современные паломники в Оптину пустынь, и что они так находят.
Владыка, Вы очень рано почувствовали Божий призыв, рано начали монашескую жизнь. Человек в начале пути к вере обычно чувствует огонь, ревность по Богу, хочет служить Ему всей жизнью. Со временем это состояние может меняться. Вы уже прошли определенный путь, скажите, что Вам помогало поддерживать огонь любви к Богу?
– Да, действительно, часто бывает, когда человек приходит к Богу, у него горит огонь в сердце, ревность по Богу. Хотя люди по-разному приходят к вере – бывает, что потихоньку, через культуру, через какие-то художественные произведения, мероприятия. У меня любовь к Богу и желание молиться появились в юном возрасте, после того как мама принесла домой духовные книги и я их прочел.
Если говорить про иноков, монахов, то многие положили хорошее начало, но все ли к концу пути сохранят любовь к Богу – это один из важнейших вопросов для монашеской жизни. Потому что мы видим примеры, как кто-то приходит в монастырь с любовью, горением, а потом расслабляется, его уже нужно просить: «Брат, пойдем на службу». Такое охлаждение бывает и в миру, и в монастыре.
Здесь, конечно же, нужна постоянная борьба с собой, дисциплина, принуждение. Мы должны себе напоминать, как мы пришли к Богу, как пришли в монастырь, для чего пришли. И Господь, видя наши усилия, опять даёт огонь.
Мы читаем у святых отцов, что многие из них проходили состояние сухости, когда надо было прикладывать усилия, чтобы оставаться с Богом. Мы видим пример преподобного Силуана Афонского, который познал Господа, можно сказать, увидел Бога. Потом Господь отошел, как бы испытывая его. Преподобный очень много молился, умолял Господа, чтобы Он опять к нему вернулся. И так у каждого человека: чтобы благодать вернулась, нужно потрудиться, само собой это не произойдет.
Вот для этого в монастыре есть дисциплина, есть устав, который служит помощью нам, чтобы у нас сохранялось усердие, любовь к Богу, к молитве. Для этого есть духовники.
Если про себя говорить, я стараюсь, конечно же, как и все братья, читать творения святых отцов для монахов, которые учат, как сохранить любовь и горение к Богу. И важны личные примеры. У меня был духовник отец Власий, который был для меня образцом монаха, его жизнь была для меня примером. И всё это помогает сохранять огонь любви к Богу.
Вы сейчас упомянули про своего духовника отца Власия. Можете сказать, чему главному Вы у него научились?
– Про себя, наверное, нескромно говорить, что я научился. Я учился у батюшки Власия. У него можно было учиться основным монашеским добродетелям, так как он имел опыт в монашеской жизни и, проживая в монастыре на Западной Украине, был преемником отцов еще старой традиции, которая сейчас утрачена. Про батюшку Власия можно сказать, что он учил нас любви, горению к Богу, твердости и силе. И какое у него было отношение к службе! Он первый приходил в храм еще за час до его открытия. Он подавал пример жертвенности, рано вставал и с 4 утра до 9 вечера принимал людей, не жалея себя, отдавал себя Богу и людям.
И, конечно же, мы учились у батюшки смирению. Меня он смирял, особенно в юном возрасте, – без этого никак. Всё это служило на пользу. Так рядом с ним, можно сказать, я и формировался.
В одном из интервью Вы говорили, что самый страшный грех для монаха – это ропот. Можете объяснить, почему именно ропот, и какое духовное лекарство можно ему противопоставить?
– В монастыре главное – смирение, терпение, послушание игумену. Для монаха грех ропота очень большой и страшный. У святых отцов сказано, что ропотник разрушает вокруг себя всё – не только себя, но и окружающих, разлагает духовную атмосферу в монастыре. Мы должны за всё благодарить Бога, ценить то, что есть, не роптать, смиряться. А когда брат ропщет, то нарушается гармония жизни в монастыре.
Сам я проходил такие состояния, когда также роптал, даже батюшке жаловался, что тяжело, сложно. Но Господь мне показал, что я вообще могу всё потерять.
Для мирян тоже можно сказать, что ропот настолько разрушителен, или в мирской жизни есть что-то более опасное?
– Да. Обычно мирянам говорю: «За всё благодари Бога, всё цени, тебе всё Господь дает. Посмотри, как другим тяжелее жить, посмотри, какие у других нужды и со здоровьем проблемы, а у тебя всё есть: пища, крыша над головой, работа – зачем ты ропщешь?» Особенно у молодого поколения бывает свойственная возрасту неблагодарность, идеализм – им кажется, что где-то лучше. Или вот человек часто меняет работу, жилье. Это непостоянство – тоже признак несмирения, гордыни и ропота. Мы же должны за всё благодарить Бога, а человек начинает метаться и не сохраняет всё, что ему давал Бог. А чаще всего он просто не смог смириться с людьми в коллективе.
Если трудно, важно помнить, что тебе Господь для чего-то дает эту ситуацию, чтобы ты потерпел, принял ее, смирился – это временный этап жизни, потом тебе станет легче и ты научишься смирению. Так же как в семье даются ситуации между супругами, детьми, чтобы смиряться, для того чтобы близкие помогали друг другу спасаться.
В Вашей жизни менялись обстоятельства, послушания. Например, в монастыре появлялись новые – издательское дело, преподавание. В других интервью Вы упоминали, что сами не искали этого и даже не знали о своих способностях. Расскажите о том, как понимать Промысл Божий на примере смены своих послушаний.
– Очень важно чувствовать, понимать волю Божию. В монастыре проще, так как в священноначалии по воле Божией всё делается. Я говорю себе: «Ни от чего не отказывайся, ничего не проси». И ты чувствуешь, что Он тебя ведет, как корабль, который идет в нужный пункт назначения по нужному течению – Божественному Промыслу. То, что Господь мне посылал, было нужно для моего развития, спасения. Хотя казалось, что это не мое совершенно: преподавание не по моему характеру или что я не потяну быть настоятелем подворья. Но Господь давал, это была не моя воля.
А вообще, когда у человека накапливается жизненный опыт, он чувствует волю Божию. Хорошо, когда есть духовник, у которого можно спрашивать совет. Но не у всех есть такая возможность, к тому же у духовника ты будешь спрашивать только основные вопросы, по мелочи не будешь его беспокоить. Поэтому важно чувствовать волю Божию самому. Святые отцы учат, что важнейший дар – дар рассуждения. Даже доброе дело без рассуждения может принести вред. Это понимание приходит с жизненным опытом. Нужно молиться, чтобы чувствовать волю Божию и смотреть на обстоятельства жизни. Конечно, обстоятельства могут явно тянуть тебя на грех, такое может быть, и это надо различать. А так, конечно же, если чувствовать волю Божию, Господь будет вести человека.
А для мирян тоже подходит такой ориентир – «ничего не проси, но ни от чего не отказывайся»?
– Я думаю, что он для каждого человека. Часто человек следует за своей волей, добивается чего-то, лезет, можно сказать, по головам, бьется о стену, но ничего не получается, потому что всему свое время. Например, человек хочет, чтобы у него был дом. Это очень хорошая цель. Но как она осуществится, когда? Когда сложатся обстоятельства жизни… Не нужно что-то такое делать, что противоречит воле Божией, заповедям. Да, цель есть – и хорошо. Ты ее будешь достигать. Но как Господь даст силы, возможности, так и будет.
Детям проще – они слушаются родителей. Я молодым людям говорю, что у них сейчас, слава Богу, воля Божия познается через родителей. Нужно приучаться к смирению, пока молодой, не спорить с родителями – так формируется характер, терпение. И потом будет легче и в семье жить, и в коллективе.
Потом наступает момент – оставит человек отца своего и мать свою (Быт. 2. 24). Для него уже самый близкий человек – супруг (супруга), и воля Божия теперь выражается в чем-то другом, в различных обстоятельствах. Бывает, что она явно открывается, бывает, что подаются какие-то знаки, бывает, что сердце чувствует, что человек должен делать, и от этой мысли легко на душе. Святые отцы учат обращать внимание на состояние: если на сердце смущение, значит, мысль от лукавого; а когда от Бога, то на душе легко. Помолился, и если тебе легко на сердце, тогда ты делаешь этот поступок и идешь к цели.
В свое время Вы руководили просветительским центром. Расскажите про эту деятельность, в чем была ее миссия?
– Я являлся настоятелем подворья Пафнутьева монастыря в Боровске, это недалеко от самого монастыря. Сначала восстанавливался деревянный храм XVII века, велась реставрация. И потом появилась идея построить воскресную школу. Появился участок рядом с храмом, и вот с Божией помощью, с помощью хороших людей здание было построено. Очень красивое здание. Я хотел, чтобы оно тоже было в стиле XVII века, только кирпичное. Там началась деятельность воскресной школы. Но мы поняли: надо поднимать уровень, нужно учить детей, как в школе. И на следующий год мы перешли из формата воскресной школы в формат гимназии: набрали два класса – первый и четвертый. Вот сейчас этот четвертый класс – уже десятый. И каждый год мы набирали по классу.
Православное образование очень востребовано, очень много желающих поступать в гимназию, потому что люди видят, как у нас хорошо, какие дети вырастают добрые, нравственно чистые. У детей высокий уровень знаний, потому что в гимназии учатся по специальной системе обучения «Русская классическая школа» – это очень сильная, нравственная, патриотическая школа.
Так получился духовный центр «Покров», в котором действовала гимназия и воскресная школа. Там еще была и лавка. Недалеко чайная.
Образовательная деятельность – это очень важно, очень серьезно, очень непросто и ответственно. Но слава Богу, у нас получалось и получается.
Владыка, можно сказать, что Оптина пустынь нитью связывает Вашу жизнь. Все эти годы Вы чувствовали духовную связь с этой обителью?
– Действительно, моя связь с Оптиной чувствовалась изначально. Еще в миру юношей я прочитал все жития Оптинских старцев, все книги про Оптину, которые были на тот момент. Душа тянулась к обители. Но так сложилось, что в Оптину меня не приняли, и в 1994 году я попал в Пафнутьев Боровский монастырь. А в 2005 году при постриге в иночество получил имя в честь преподобного Иосифа Оптинского. Тогда мне это было не очень понятно, а через несколько месяцев была хиротония в иеромонаха прямо в Оптиной пустыни, я заехал к мощам старца Иосифа, приложился – снова связь с Оптиной. Мне говорили, что преподобный Иосиф Оптинский был 30 лет учеником старца Амвросия Оптинского, его келейником, и я тоже келейник.
Я, конечно, приезжал в Оптину как паломник, но, честно говоря, мне был настолько близок Пафнутьев монастырь, я его так сильно любил и люблю, что связь с Оптиной, которая на каком-то уровне была, я так сильно не чувствовал. Просто с юношества у меня не было другой жизни, кроме как в Пафнутьевом монастыре. Конечно, я хотел там оставаться.
Пафнутьев монастырь Вы ощущали как дом. А что там давало Вам чувство дома?
– Для монаха дом – это его монастырь. У каждого монастыря свой дух, а дух несут люди, которые там живут. В Оптиной пустыни свой дух. Предыдущий наместник архимандрит Венедикт (Пеньков) 27 лет строил обитель, создавал не только здания, но и души братии, воспитывал их. Он привнес дух смирения, монашеской строгости.
Пафнутьев монастырь более открытый, а для меня он, конечно же, был домом. Я любил всё, что там было: братию, с которой мы выросли, храмы, мощи преподобного Пафнутия – всё это родное. Любил людей, прихожан, которые уже не могли жить без монастыря, моих духовных чад, которые ехали ко мне и которым я посвящал много времени. Расставаться с ними было болезненно, хоть люди и не теряются насовсем, остаются друзьями, чадами.
А сейчас, находясь в Оптиной, я уже ее ощущаю как дом. Полюбил эту обитель и ценю прежде всего за людей, которые там находятся. Братия в Оптиной пустыни меня поддерживают и подают пример правильной монашеской жизни. Сейчас в Оптиной у нас большая-большая семья. И я хочу, чтобы дух семьи в ней оставался.
А как все-таки отпустить любимое место, дорогих сердцу людей и принять новое послушание? На что тут опираться?
– Вначале мне было трудно отпустить Боровский монастырь. Конечно же, тут должно быть доверие Богу. В моей душе монастырь остался, я молюсь преподобному Пафнутию Боровскому, братия приезжают ко мне, мы общаемся, я исповедую их, даю им духовные советы. Проходит время, и уже легче отпустить прошлое. Сейчас так складываются обстоятельства, что жизнь заставляет отпустить Боровск. Господь так ведет, что ты понимаешь: должен трудиться, работать здесь. Я уже чувствую, что Оптина пустынь – место моего труда, послушания. И я люблю обитель, люблю Оптинских старцев, люблю братию, которая со мной рядом, и паломников, которые приезжают в монастырь. Очень много приходится принимать людей. Где-то это бывает и непросто физически, но я ценю каждого человека, которого Господь мне даёт. Я их принимаю с любовью, даю наставления, советы, и они меня тоже укрепляют, поддерживают.
Оптина пустынь действительно притягивает очень многих людей. Наверное, у всех разные цели: кто-то едет к мощам, кто-то хочет найти старца, кто-то хочет увидеть чудеса, кому-то нужна внутренняя перемена. Вы когда общаетесь с людьми, что больше замечаете? Для чего люди едут именно в Оптину пустынь?
– Паломников в Оптиной пустыни становится всё больше. И это радует нас. Приезжают на автобусах из разных уголков мира. Хотя братия иногда говорит: «Как мы справимся? При старцах не было столько людей, а мы исповедуем-исповедуем, а их всё больше и больше. Нам непросто». Я говорю: «Потерпите, всё так, как должно быть». И добавляю: «Братия, в лавке, в храме всех встречаем с любовью, с добротой, всё рассказываем, объясняем». В храме есть дежурный священник, который в течение дня готов пообщаться с паломниками.
Приезжают с разными целями. Большая часть – уже воцерковленные люди, которые хотят помолиться. Многие прочитали книжку «Пасха красная» Нины Павловой и сразу идут в часовню к убиенным братьям иеромонаху Василию, инокам Трофиму и Ферапонту, чтобы помолиться там. Многие сразу же идут к мощам старцев. Идут на службы. Люди стараются приезжать не одним днем, а хотят остаться, чтобы поучаствовать в вечернем, утреннем богослужении, исповедоваться, причаститься, – это очень правильно и грамотно, потому что добираться далеко и нужно погрузиться в атмосферу монастыря. Я замечаю, что атмосфера монастыря, духовная благодать, которая исходит от старцев, меняет людей – они уезжают другие.
Люди тянутся. Иной раз придешь на полунощницу в 5:30, а уже полный храм народа, паломников. Кто-то приезжает с целью получить духовное окормление, кто-то приезжает и спрашивает: «Где старцы у вас? Именно живые старцы».
Они, может, и есть, но мы их пока не называем старцами. Мы советуем просто пообщаться с духовником. У кого-то уже есть свои духовники, и приезжают общаться с ними – это тоже очень важно. Так монастырь несет свою функцию духовного просвещения людей, он как маяк, который светит, показывает путь людям. Это очень важно, так как люди находятся в буре житейских волнений, а приезжая в тихое пристанище, приют, ощущают другую атмосферу, благодать. Даже если они ни с кем не поговорят в обители, а просто побудут в ней, пишут отзывы: «Я изменился»; «Мои дети изменились». Как я говорю: «Вы живете в мутной воде: в страстях, в суете больших городов, а после того, как побудете в обители, муть уходит. И как в чистой прозрачной воде, ты уже видишь направление жизни, многое становится понятно».
Сколько нужно побыть в Оптиной пустыни, чтобы мутная вода очистилась?
– Многие приезжают и не хотят уезжать – живут, трудятся. Хорошо хотя бы дня три пожить, лучше неделю. Когда приезжают паломники, я всегда предлагаю им пойти на послушание, и люди рады помочь: кто на подсобном хозяйстве, кто в трапезной. Так человек входит в атмосферу монастыря. Богослужения, послушание – это всё помогает ему встать на верный путь жизни. А потом паломники начинают любить монастырь и стремятся вернуться. У каждого верующего православного человека есть любимый храм или монастырь, который он посещает, куда тянется его сердце, к которому расположена душа. И Оптину тоже очень многие любят, говорят, что это их любимое место.
Людям нравится, когда в соцсетях мы публикуем какие-то новости о жизни и деятельности монастыря, люди видят оптинские лица, службы, праздники – они уезжают, но их связь с монастырем остается.
Я знаю, что в Оптиной очень много внимания уделяют исповеди. И часто именно на исповеди разговаривают с человеком, пытаются раскрыть его душу. С каким чувством Вам важно, чтобы человек ушел после исповеди?
– Да, в Оптиной отцы много исповедуют, так как много паломников. У паломников есть возможность иногда и подольше пообщаться с батюшкой, даже решить какие-то свои вопросы. И отцы не отказывают в этом духовном окормлении. Мы часто видим, что отцы остаются до 12 ночи и дольше. Человеку важно на исповеди получить утешение, поддержку. В городах часто у священников не хватает времени, и они просят называть только грехи. В Оптиной если у человека есть духовные вопросы и у священника есть возможность ответить, то пришедший может их задать. Или опытный священник может сам увидеть нужду человека и сказать конкретно, что ему нужно.
Я тоже стараюсь на исповеди смотреть в корень проблемы, объяснять, почему в жизни человека сейчас так происходит. Но все-таки важно, чтобы человек после исповеди ушел не расстроенный, а утешенный, чтобы он почувствовал поддержку, чтобы у него было желание дальше жить по-христиански, бороться с грехами. Да, можно сказать и какие-то строгие вещи, но потом нужно утешить, подбодрить человека, чтобы он как на крыльях летел, причастился и стремился дальше к духовной жизни.
Вы упомянули об убиенных в Оптиной пустыни в 1993 году братьях и о том, что многие сейчас приезжают в Оптину, чтобы помолиться в часовне, где они похоронены. Собираются ли их канонизировать?
– Это была страшная трагедия в обители, но проходит время, и эта трагедия переходит в почитание. Многие братья знали их. И сейчас, конечно, все считают их святыми. Мы уже чувствуем поддержку от братьев, люди идут к ним как к святым, как к мученикам. А что касается канонизации – всему свое время. Мы пока собираем свидетельства чудесной помощи, о которой рассказывают люди. Нужно потрудиться, и в нужный момент всё откроется, они будут признаны святыми, если на это будет Божия воля. Пока можно приезжать в обитель, обращаться к ним, и мы верим, что они нас слышат.
В преддверии Великого поста подскажите, какой следует держать ориентир, как нам не унывать на этой дороге ко Христу? Как быть утешенными и жить с надеждой, что мы все-таки к Нему доберемся?
– Пост – это всегда благоприятное время для спасения. Каждый пост мы должны сами себе ставить духовные цели, задачи. И в этот пост можно поставить цели: прочитать духовную литературу, выучить творения святых отцов, поглубже изучить Священное Писание, дисциплинировать себя в молитве. Если до этого не читали полностью молитвенное правило, надо сказать себе: «С сегодняшнего дня я буду читывать». Определить это для себя и не расслабляться, потому что это правило духовно держит на плаву, без внешней формы не будет внутренней жизни. Ну и совершенствоваться внутренне через исповедь, через причастие.
Помоги нам, Господи, пройти этот пост, духовно совершенствоваться, помогать ближним, друг друга слышать. Главное что для нас? Все-таки главная заповедь – о любви. Труды, молитва, пост важны, но без любви это не работает, без любви всё – ничто. Вот поэтому во время поста Господь дает нам ситуации с людьми, когда кому-то нужна, может быть, моральная помощь, поддержка – всё это нужно чувствовать и не проходить мимо нуждающегося. Господь именно за это с нас спросит: не прошли ли мимо нуждающегося. И важно находиться в мире с ближними, в любви – к этому надо стремиться.
Беседовала Ольга ДЕМИДЮК
Публикация сайта Елисаветинского монастыря Минска
приводится с небольшими сокращениями
Фотографии из интернета
