Эта улыбчивая женщина знает толк в материнстве: она родила и воспитала пятерых детей. Руководит минским Центром поддержки семьи и материнства «Матуля», который помогает женщинам в кризисных ситуациях и одним из первых в Республике Беларусь стал проводить предабортное консультирование. Ну и по статусу Вероника Сердюк – православная матушка: муж протоиерей Павел – председатель приходского совета храма равноапостольного Николая Японского в Минске и глава комиссии Белорусской Православной Церкви по семье, защите материнства и детства. В преддверии весеннего «Женского дня» поговорим о любви, детях и красоте.
Держать границы важно
Вам нравится обращение «матушка»? Внешний вид у вас все-таки светский.
– Я человек очень открытый. И чтобы некоторые люди не понимали это превратно, такое обращение помогает держать границы. Что касается внешнего вида, то попадьи в рясу не облачаются, у них нет форменной одежды. Конечно, в храме они будут выглядеть скромно. По церковному этикету жена на приходе – только помощница своего мужа-священнослужителя, поэтому не должна привлекать к себе внимания. Однако статус дисциплинирует меня и за пределами храма. Не ношу одежду, которая оголяет плечи, юбки выше колена. Джинсы не покупаю со времен студенчества. А вот яркая помада и целая коллекция шляпок у меня есть.
Дресс-коды стоит соблюдать, иначе вступаешь в конфликт с окружением. После того как я однажды выступила перед медицинской аудиторией в слинге с годовалым ребенком и трикотажной кофте для кормления, меня резко раскритиковали. Не поленилась получить консультацию у стилиста. Итог – на официальных мероприятиях придерживаюсь строгой деловой классики.
Сила и слабость современной мамы
Вы могли стать режиссером массовых праздников, певицей, а стали многодетной мамой. Жизнь сложилась не так, как вы ее представляли в возрасте грез?
– Наоборот. Мечта танцевать фламенко реализовалась как хобби. Я ходила в профильную танцевальную студию. Православием это не запрещено. Что касается детей, то когда мне было девятнадцать лет, я участвовала в переписи населения как интервьюер, и мы сами заполняли анкеты. На вопрос «Сколько вы хотите детей?» во мне отозвалось – пятерых! Спустя время я узнала, что и мой будущий муж почему-то тоже хотел именно пятерых. Так и получилось. Так что социологи и психологи правы, утверждая, что юношеские установки влияют на будущее.
Более того, желание быть многодетной совпало с запросами социума. Наше государство этот тренд поддерживает. Да и православной матушке придает вес большое количество детей. Это ли не счастье?
Вопрос регулирования рождения детей для вас не актуален? Церковь неоднозначно относится к планированию детей и контрацепции… Внутреннего конфликта православной матушки и современной женщины не было?
– Лично мне применять эти методы не доводилось. Хотя контрацепция в Православии не запрещена. Но разрешены только те виды, которые не уничтожают эмбрион на ранней стадии его развития.
То есть контролировать плодные дни можно, а вот ставить спираль или пить таблетки, которые истончают маточный эндометрий и не дают зародышу к нему прикрепиться, – нельзя. Церковь считает, что жизнь дается с момента зачатия, когда клетки папы и мамы соединились и образовали одно целое. Для нас это уже человек.
Бытует мнение, что частые роды женщину истощают…
– Никогда не забуду, как на международной конференции одна африканка начала свой доклад так: «Как говорится в нашей пословице, лучше умереть молодой в родах, чем дожить до бездетной старости». Мы улыбнулись – у нас такой поговорки нет. А у них в менталитете народа так заложено. У африканок демографическое сознание, а у нас индивидуальное. Иногда наше мышление – как раковая опухоль: всё себе, о себе, для себя, сплошная самореализация. Но разве через рождение детей мы не реализуемся? Мне страшно, когда пара говорит, что они подольше хотят пожить своей жизнью и дети в нее не вписываются. Дети – это тоже мы, наше продолжение.
Достигаторство и материнство несовместимы
У активных в профессии женщин есть страх, что трехлетняя «отсидка» в декрете приведет, простите, к отупению, а многодетность и вовсе поставит крест на профессиональных успехах. Ощутили ли вы что-то подобное?
– Да. Чтобы активизировался важный для беременности гормон окситоцин, женщине надо перестать стимулировать адреналин – гормон состязательности, достигаторства. Природное женское состояние – это полная расслабленность, защищенность, безмятежность, даже некоторый экстаз. И это, конечно же, не про карьеру, большие цели и награды.
Я для себя решила так: чем быстрее и глубже окунусь в материнство, тем лучше. После появления первого ребенка сразу родила второго, а потом и всех остальных. Итого пятерых за десять лет. В психологии есть правило десяти тысяч часов. Считается, что столько времени нужно на успешное освоение какой-либо деятельности. А это как раз три года, которые нам государство выделяет на уход за ребенком. Мне хотелось в материнской профессии «преуспеть».
Естественно, в этот период я позволила себе снизить ментальные функции. Потому что интеллектуальная деятельность мешает расслаблению. Знаете, кто труднее всего рожает? Спортсменки и учителя, потому что они знают, как надо лучше, головой, но не умеют отпустить контроль и отдаться воле процесса. Это психологическая проблема.
А вернуться в профессию сейчас очень просто – интернет, бесконечное количество курсов.
Дела семейные
Вы изначально готовы были стать женой священнослужителя?
– Поскольку мой папа был директором воскресной школы, я об этом задумывалась. Но когда познакомилась с Павлом, он был совсем не тем, какой сейчас: рок-музыкант, перепробовал два вуза. А я училась в женской гимназии и занималась бальными танцами. На выпускной нужно было привести своего кавалера, и я его пригласила. Павел стал провожать меня в храм, потом пошел со мной петь на клирос. Мы встречались, пока я не получила диплом вуза. У священников есть такое условие: они могут принять сан, только если решили семейный вопрос, а это либо приняли монашество, либо женились. Выйти замуж за священника нельзя. Вот и я вышла замуж за семинариста. А он уже потом рукоположился.
Родители одобрили ваш выбор?
– Павел – очень обаятельный человек. Он родителям понравился. Мы начинали с полного финансового нуля и жили вместе с ними. Отношения были хорошие. Зять хорошо кушал, теща хорошо готовила – взаимная выгода (смеется). Когда родился четвертый ребенок, мы переехали в свою квартиру, которую помогло построить государство, и стали жить самостоятельно.
Венчались?
– Сразу после свадьбы. Она у нас была в народном стиле, я же все-таки институт культуры заканчивала. Играл народный коллектив, были караваи, выкуп невесты – всё в белорусских традициях. А на следующий день под венец.
Фото из личного личный архива Вероники Сердюк
Венчание – не волшебный клей, который скрепит навсегда семью. Это обет. И хоть мы сами молодыми прошли это Таинство, люблю консультировать перед венчанием пары, которые вместе десять-пятнадцать лет, съели пуд соли, вырастили детей, а потом пошли к священнику. До слез трогает, когда глубокие старушки просят: хочу вот с этим мужчиной, с которым жизнь прожила, и в Царствие Небесное пойти.
О красоте и нежных эсэмэсках
Муж часто говорит, что вы красивая?
– Да. Но когда слышу это, когда он уставший пришел с работы, а я включила все свои психологические техники, чтобы он расслабился, понимаю, что он восхищается не внешностью, а моим пониманием, сочувствием. Правду говорят: чтобы привлечь мужчину, нужна красота внешняя, а чтобы его удержать – внутренняя.
А вы сами комплименты мужу делаете?
– Конечно. Хвалю его за то, что сделал меня счастливой, и даже за намерение что-то для меня совершить. Поскольку его работа связана с речью, он, придя домой, любит помолчать. Так я ему эсэмэски пишу, сопровождая цветочками и смайликами.
Никогда не хотелось помолодеть в русле новомодных трендов бьюти-индустрии – сделать губки рыбкой, уколы красоты?
– К счастью, для меня как руководителя женского центра и православной матушки морщины и седина дают не минусы, а, как ни странно, дополнительные преимущества. Возраст – это показатель жизненного опыта. Зрелым и пожилым больше склонны открывать душу, и к их советам прислушиваются. Так что старость мне не испортит ни карьеру, ни семейную жизнь. И хоть я, признаюсь, постоянно ставлю перед собой задачу похудеть, мимо пирожковой не пройду. Лучше буду пухлой, но приветливой и довольной.
Самое страшное для женщины, на мой взгляд, – это хроническое недовольство. Оно везде несет разрушение – и в семье, и на работе.
Романтика семейных вечеров
Есть ли у вас свои секреты, как сохранять мир и согласие в семье?
– Во-первых, я благодарна своей матери за то, что она мне дала великолепную установку. Сказала: «Бачылі вочы, што купувалі», подчеркивая, что муж, дети, семья – это мой личный осознанный выбор и ответственность.
Умение договариваться – одна из ценных практик, которую я освоила за годы совместной жизни. Мы иногда не догадываемся, что у близкого человека могут быть совершенно иные потребности, чем у тебя. Они могут меняться со временем. Когда супруги вдруг обнаруживают, что их представления не совпадают, могут решить, что им друг с другом не по пути. И если желание сохранить брак есть, стоит взять лист бумаги и составить список, что для вас важно, обменяться и договориться, что сможете из этого выполнить.
Для моего мужа оказалось очень значимым, чтобы я его всегда встречала, когда он приходит домой. Для него это индикатор, что всё в семье хорошо и его любят. Мне казалось: не страшно, если я этого не сделаю, особенно когда посуду мою, руки грязные. Но перестроилась. Чем бы ни занималась, всё бросаю и подхожу к двери с улыбкой.
Чтобы выстраивать отношения, я ходила на курсы. Училась правильно просить прощения, говорить комплименты, справляться с воспитанием подростков в пубертате. Сейчас сама по этим темам читаю лекции. Все техники, которые рекомендую другим, проверила на себе.
Фото из личного архива Вероники Сердюк
У вас в семье строгие правила? Детей молиться заставляете?
– Нет, принуждение – не наш метод. Когда они достигли подросткового возраста, мы перестали требовать от них ходить в церковь. Но если дети видят, что для нас, родителей, что-то важно, они сами делают это. Например, в нашем храме на Новый год проводится особая служба – для тех, кто одинок и не с кем встретить праздник. Служба идет под залпы фейерверков. Старшие дети знают, какое значение я придаю этому событию, и приходят помолиться вместе, а потом идут к друзьям.
На кого вы планируете рассчитывать в старости – на государство или сыновей и дочерей?
– Я создала благотворительную организацию, «развлекаясь» в декрете. Десять лет это было волонтерство чистой воды, без оплаты. Но как-то бабушка, узнав об этом, ужаснулась: «Ты же без пенсии останешься, иди хоть куда на работу!» Вот я к себе в организацию и устроилась.
Как обладательница ордена Матери я имею право после пяти лет стажа с уплатой страховых взносов пойти на пенсию. Но с детьми я уже договорилась, что, если придет немощь, если утрачу ментальное здоровье, они за мной присмотрят. Даже график уже составлен – по два с половиной месяца каждому. Более того, необходимо выполнить мою особую просьбу – кресло у меня должно быть с электроприводом, как у всех продвинутых бабулек (хохочет). Кстати, и с моей мамой у меня тоже договор – она просила ни в коем случае не сдавать ее в дом престарелых.
Фото из личного архива Вероники Сердюк
А вот у мужа как у священнослужителя пенсии вовсе не будет. Он до последнего вздоха должен усердствовать в Церкви. И я, честно говоря, этому рада. Чем дольше мужчина социализирован, тем дольше он живет.
Ваше отношение к деньгам?
– Большинство наших целей можно достичь без них. Но при этом нужно знать точно, что ты хочешь. Например, мой центр «Матуля» – проект кризисного материнства – создан и поначалу функционировал без копейки инвестиций. Детские вещи отдавали сами мамы. Волонтеры три дня в неделю приносили и сортировали их. Юрист бесплатно проводил консультации, психолог – встречи с нуждающимися в душевной поддержке, и так далее. Я придумывала логотипы, слоганы, сценарии. В общем, человеческий ресурс – вот что по-настоящему ценно!
Зарабатывать деньги я не умею. Как только таким образом формулирую цель – как-то всё не срастается. Хотя понимаю, что воспитать и образовать детей без материальных средств сегодня очень сложно. Мы с мужем, например, много тратим на дополнительные курсы для детей. Обучили их музыке себе на радость. Когда садимся за стол, нам дети играют.
Какая романтика!
– Еще мы и такой ритуал завели: я пью кофе и прошу детей почитать мне вслух. Если кто-то нехотя вздыхает, шучу: «Я вас зачем нарожала?» И все смеемся. У нас вообще в семье много юмора.
Знакомо ли вам понятие «любовь к себе»? Как вы себя балуете?
– Люблю прикасаться к разным культурам и цивилизациям. В любой стране, где я бываю, обязательно иду в музей. Помню, в одном городе за три дня шесть обошла. Пережила эстетический экстаз!
Если плохое настроение, зову всех и включаю комедии. Как-то мы водили детей на кружок грузинских танцев. Видя, как я притопываю в такт, преподаватель позвал нас с мужем присоединиться. Минуты были просто волшебные. На самом деле в мире столько способов уберечь себя от хандры и увядания, что и не нужно ничего придумывать!
Фото из личного архива Вероники Сердюк
Мужу – мужнино
– Допускаю, когда супруги меняются ролями: папа в декрете, жена зарабатывает. Но у нас мужские и женские обязанности четко разграничены. Готовка и уборка – мое. Если не успеваю, могу попросить детей. А когда они были маленькие, пользовалась услугой помощницы по хозяйству. При этом мой супруг – не шестой ребенок в семье: он сам покупает себе вещи, стирает их. Кстати, в Библии не прописано, кто что должен в семье делать, а только кто кого слушается.
Звуки родного человека
– Я родила первого ребенка, когда училась в аспирантуре. Очень умная была и не могла понять, зачем маме советуют постоянно разговаривать с младенцем, комментируя, что делает, сюсюкать с ним. А младенцы, оказывается, сканируют только высокие голоса, то есть женские. Этот звук их успокаивает. Когда мама болтает с ним, ребенок социализируется, узнает, как живут на этой земле. У того, с кем мама постоянно общается, будет развитый эмоциональный интеллект.
Елена КОЗЛОВСКАЯ
Фото Дарьи Титовой
Публикация издания «Беларусь сегодня»
