Православие делает сильным и человека, и государство. В этом уверен Василий Ирзабеков – профессор, писатель, публицист, культуролог, эксперт, телерадиоведущий, автор книги «Тайна русского слова. Заметки нерусского человека». В преддверии Дня славянской письменности и культуры предлагаем вниманию читателей интервью, в котором Василий Давыдович рассказал, кому принадлежит выражение «Святая Русь» и кто чаще всего становится русофобом, как он пережил второе рождение и за что испытывает вину перед азербайджанским языком, а также объяснил, как подсознание выбирает родной язык и каким образом достигается полнота русскости.
Василий Давыдович, на Ваш взгляд, почему верой русского человека стало именно Православие?
– Византийцы не хотели крестить русских, долго уклонялись, потому что Православие делает сильным и человека, и государство. Жители Руси тогда были для представителей этого государства опасны, ведь они совершали набеги на Византию, и, конечно, империя не желала укрепления своего потенциального противника. А Господь иначе судил. Крещение святой равноапостольной княгини Ольги было поручено сначала представителям первого Рима, но в результате состоялось в Святой Софии в Константинополе.
Почему Православие получило такое распространение на Руси?
– Возвышение Москвы – третьего Рима – пришлось на период упадка второго Рима – Константинополя. Всё случилось промыслительно. Беда произошла в Византии: там заключили унию с Ватиканом, чего нельзя было делать ни при каких обстоятельствах. Для нас всех это хороший урок, показывающий, что надо беречь в чистоте свою веру.
Другой момент. Русские – уникальный этнос, потому как я не знаю второго такого, который свое национальное имя заменил бы своей верой. Скажем, греки именуют себя греками. Русские, в подавляющем большинстве жившие тогда на земле, на вопрос «кто вы?» отвечали: «Христиане мы». И «христиане» со временем стало словом «крестьяне». Представляете, «русский» в сознании наших предков означало «христианин»! Позже Достоевский сформулирует: русский – значит православный, православный – значит русский. Ты настолько русский, насколько ты православный.
А что предопределяет черты русского национального характера?
– Немалую роль в формировании характера нации играет ландшафт. Я много ездил по России. Едешь, а кругом, насколько взгляда хватает, – степи. Ты как перст открыт, и всё пространство тебе открыто. Поэтому русские люди – открытые люди. В степи негде скрыться – ты под Богом, и всё вперед тебя видать. У горцев иной характер, не хуже и не лучше, просто другой. И это тоже в немалой степени обусловлено особенностями местности. Я очень люблю бывать в горах, где каждый камень, каждая расщелина таят угрозу – там может скрываться хищный зверь или недруг. Отсюда настороженность горцев. У них даже походка другая.
Великая Божия тайна еще и в том, что в России, где я имею счастье проживать, не заходит солнце. Когда оно закатывается, скажем, в Калининграде, то вспыхивает на Дальнем Востоке. Понимаете, что такое «незаходимое солнце»? Это имя Христа. Если не заходит солнце, то не прекращается литургия. В монастырях служат неусыпаемую Псалтирь. Россия – страна неусыпаемой Псалтири и вечной литургии. Больше такого нигде нет. Отсюда поговорка русская: «Не отдадим ни пяди родной земли». На Западе уже которое столетие возмущаются, что это несправедливо: небольшой сравнительно народ, не индусы, не китайцы, а владеют такими огромными территориями. А в этом, как мы видим, есть Промысл Божий.
В своем авторском цикле я читаю лекцию «Почему Русь называется Святой?» Говорят: «старая Англия», «матушка Франция», а Русь – «Святая». Я был удивлен, когда выяснил, что это выражение принадлежит иностранцам. Лицом к лицу лица не увидать. Она святая на физическом уровне, потому как сонмы святых лежат в нашей земле. Среди них и не ведомые нам, но ведомые Богу. Ведь если человек родился, крестился, исполнял в меру сил заповеди Христовы, трудился, а может, погиб за ближнего, – он что, не подвиг святости совершил? А когда привозят чудотворную икону или мощи святого, какие очереди выстраиваются!
Когда я бываю, например, в Минске, тоже ощущаю святость этой земли. Ведь прекрасный город в Великую Отечественную войну немцы разрушили. Сколько здесь людей погибло! Они разве не святые? Да мы по мощам ходим!
Я куда ни приезжаю, мне везде рассказывают о местночтимых святых. Поэтому Русь и зовется Святой. И беречь ее – наш долг.
Русофилы и русофобы – что лежит в основе того и другого?
– Я когда-то всерьез начал интересоваться этим вопросом и был немало удивлен: ведь русофобами часто становились русские люди. Достоевский называл их «образованцы» – не образованные, а именно «образованцы». Ведь в слове «образование» корень – «образ». Главная цель образования – это чтобы в сердце человеческом нарисовался Господь, икона, образ. Надо образовать человека, приблизить его к Богу, ведь цель жизни – обо́жение.
Например, святые отцы считали знание иностранных языков низким знанием. И я понял почему. Владение иностранным языком не приближает к Богу. Полнота Божественного присутствия есть только в русском языке. У нас человек назван именем Христа. Слово «человек» – от имени Христа. «Словек» от «Слово».
Декабристы, которые для меня в школьные годы и позже были овеяны ореолом романтики, хотели, чтобы Россия стала, условно говоря, большой Голландией. Когда-то этого желал и царь Петр I, несмотря на все его выдающиеся достижения. А не надо нам быть большой Голландией, потому что мы видим, как живет нынешняя Голландия – упаси Господи!
А русофил… Я не раз задавался вопросом: что надо, чтобы стать русским человеком? Говорить по-русски. Желательно бы и мыслить по-русски, чувствовать русский родным. Человек может быть полиглотом, но как не бывает двух матерей родных, так и двух родных языков не бывает. Это ведомо нашему подсознанию. Тот язык, на котором ты кричишь в минуту опасности, сильной боли, – твой родной. Когда Господа распяли, в какой-то момент Он воззвал к Отцу Небесному: «Или, Или! лама савахфани?» (это звучащая на арамейском языке цитата из 21-го псалма, написанного в оригинале на древнееврейском – прим.).
Чтобы быть русским, надо обязательно быть православным. И когда в человеке сливается православная вера и любовь к русскому языку, рождается новый человек – русский.
Еще одно, без чего нет полноты русскости, – это невозможность жить вне России. Я постоянно путешествую. Часто бываю в Константинополе. Я знаю турецкий, показываю уцелевшие православные святыни паломникам. Но не мыслю себя без пространства русского языка.
Я крестился в 42 года. Представляете, сколько вопросов передо мной стояло! Пришел из другой культуры, из другой веры. У поэта Игоря Северянина есть такие строчки: «Родиться русским – слишком мало… Им надо быть. Им надо стать!» И великая тайна этого суперэтноса заключается в том, что можно стать русским человеком, не имея ни капли русской крови. Мой самый любимый человек в русской культуре (я перед ним благоговею и всегда о нем рассказываю) – это Владимир Иванович Даль, сын эмигранта, который однажды записал: «Я полезу на нож за правду, за Отечество, за русское слово». Я всегда русским от рождения говорю: «А за что вы готовы пойти на нож?» В жилах Даля текла французская, датская и немецкая кровь, а душа болела за русский язык. Он систематизировал 37 800 русских пословиц и поговорок, собрал 200 000 слов живого великорусского языка. Умирая, он подозвал дочку и сказал: «Запиши словечко». Это было слово «Бог». Он служил языку, служил Богу до последнего вздоха.
Или один из величайших писателей современности – Чингиз Айтматов. Мама – татарка, отец – киргиз, а он написал на русском великие, пронизанные Христом книги: «Богородица в снегах», «Плаха», «Дольше века длится день».
У Александра Сергеевича Пушкина была эфиопская кровь, кровь царя Соломона. В роду поэта –сорок два святых: двенадцать – по прямой родне, начиная от святой равноапостольной княгини Ольги, а дальше – князь Владимир, князь Александр Невский, князья Борис и Глеб, княгиня Анна Кашинская…
Я родился в Баку (столица Азербайджана – прим.). Рос в окружении русских. Помню соседей Гришиных – удивительные люди. У тети Марфуши была икона Николая Чудотворца. У русских водителей такие образки замечал.
В одной из своих книг я написал, что Христос – русский Бог.
Всё, что связано с русскостью, – тайна. И в этом наша сила. Я азербайджанец по рождению, а служу русскому миру, частицей которого являюсь. И для меня гораздо важнее мое второе рождение, когда я крестился с именем Василий. Мой небесный покровитель – святитель Василий Великий.
А когда вы осознали свою русскость, полноту ее в себе?
– Я свою русскость осознаю каждый раз, когда попадаю в нерусское пространство, когда реагирую на события, явления, реплики как русский человек.
Мы разговариваем сейчас в стенах монастыря – я чувствую себя здесь как рыба в воде. Мне хорошо в этой среде русских людей.
А что сейчас для Вас азербайджанское слово?
– У меня есть чувство вины перед моим национальным языком. Если бы вы знали, как прекрасен, как богат, интересен азербайджанский язык! В нем, как и в русском, очень много заимствований, потому что когда-то пришла исламская вера, а с ней и арабский язык. Много персидских слов, потому что когда-то Азербайджан входил в состав Персидской империи. На Востоке всегда языком науки, поэзии был фарси. В русском языке шесть гласных, а в азербайджанском – девять. Представляете, какое полногласие, какая певучесть! У нас даже шутят, что азербайджанец сначала учится петь, а потом уже говорить. Но я наиболее полно могу себя выразить на русском языке, мыслю по-русски.
Вы больше любите доносить свои мысли с помощью устной или письменной речи?
– Люблю выступления. Мне кажется, живое слово, живое общение ничем не заменишь. Писать для меня – дело мучительное. Я сажусь за компьютер, чтобы отдать накопившуюся боль. Так первая книга и появилась. Я уже не мог ходить с болью о русском языке.
Текст – это очень ответственно. У Крылова есть малоизвестная басня «Писатель и разбойник». По сюжету оба попали в ад. Писатель претерпевает более страшные мучения и недоумевает. Ему говорят: «Разбойник убил несколько человек. А ты написал книги, которые продолжают губить души людей и после твоей смерти». То, что издано, будет жить всегда и свидетельствовать о тебе.
Мне больше нравится говорить, смотреть людям в глаза. Еще ребенком я с упоением слушал Ираклия Андроникова, лермонтоведа. Он рассказывал о времени, о людях – это было настолько захватывающе, что я мечтал выступать, как он. Слава Богу, кажется, сбылось. Получаю от бесед самое большое наслаждение и никогда не устаю. Однажды в Зарайске говорил без перерыва почти шесть часов.
Кто из писателей, по-вашему, преумножает русский язык?
– Для меня был, есть и останется до конца моих дней самым великим писателем Федор Михайлович Достоевский. Он привел ко Христу сонмы людей. И меня тоже. И чем дольше мы живем, тем больше он востребован.
Конечно, Пушкин. Русская классика написана верующими для верующих. И классиков надо читать, сверяясь со святым Евангелием. Тогда они предстают совершенно в ином свете.
Николай Гоголь – удивительный писатель. У меня есть дореволюционные издания – немножко другой текст. Большевики любили «чикать» эти вещи.
Андерсен – христианский писатель. В «Снежной королеве» бабушка читает Евангелие. Кай из ледяных букв выкладывает слово «вечность». Это ледяная вечность – ад. Герда совершает подвиг самопожертвования. Она всё время руководствуется строчками из Евангелия. У нас просто всё это вырезали. Библиофилы ходят в букинистические магазины, чтобы найти подлинные тексты.
Из зарубежной литературы также призываю читать Виктора Гюго, который тоже привел меня ко Христу. Важен его христианский роман «Отверженные».
Есть прекрасная современная русская литература – это Сергей Козлов, Наталия Сухинина, Василий Дворцов.
Русская литература не оскудевает, слава Богу. Интересно, что после перестройки лучшие произведения поэзии и прозы были написаны священниками. Это протоиерей Андрей Логвинов, протоиерей Николай Агафонов. Чтобы осмыслить события 90-х годов прошлого века, нужно иметь духовное видение, которым обладают батюшки.
А какие положительные тенденции вы сегодня видите в литературе?
– Самая положительная – что литература жива. Слово – это Бог, разве можно Его убить? У замечательного писателя протоиерея Ярослава Шипова есть рассказ «Уездный Чудотворец», на который я променял бы все книги, что написал. В нем – всё главное о русском человеке.
В русском языке два слова – любовь и боль – одного корня. Без страдания, самопожертвования любви не бывает. Об этом надо постоянно напоминать себе и другим. Если искусство этим занимается, то это высокое искусство. «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал», – писал Александр Пушкин, а он «наше всё». Поэтому нужно способствовать проявлению лучших свойств и говорить о Христе.
Василий Давыдович, современное общество захлестнула волна сквернословия. Почему, на Ваш взгляд, негативные слова обладают таким влиянием, и как этому противостоять?
– Нужно следить за своей речью, оттачивать ее. Это труд. Подстерегают искушения. Людям надо научиться сдерживаться, молчать. Всё драгоценное может родиться только в тишине.
А как вам использование «вайб» вместо русского слова «атмосфера» или «краш», заменяющее «любимый человек»?
– Чудовищно… Из русского вымываются исконные слова. Доброволец давно стал волонтером. В слове «доброволец» два корня и оба исконно русские – добро и воля. Чем не угодили? Я не ретроград, мол, ни одного слова нового в русский язык! Он богат, потому что заимствовал постоянно. Если язык развивается, нация развивается. Но в том случае, когда новое явление приносит новое название – например, телефон, космос. А если исконное вытесняем иностранным, то мы обкрадываем себя. С языком оскудевает и душа. Христос со страниц Евангелия говорит нам: «От слов своих оправдаетесь, и от слов своих осудитесь» (ср.: Мф. 12. 37). Если бы люди об этом помнили…
Получается, русский – глубоко духовный язык?
– Да, в нем заложена высокая духовность. И неоценимую, конечно, роль в этом сыграли два брата – Кирилл и Мефодий. Они обогатили наш словарь духовными понятиями, которые трудно объяснить представителям других культур. В моем национальном языке «Христос воскрес» звучит как «Месих дирилди»: «ölü» – мертвый, «diri» – живой, а «dirildi» значит – «оживший». Но Он не оживший, а воскресший – это не одно и то же. При всем богатстве азербайджанский не может это передать. «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и Дух прав обнови во утробе моей» (Пс. 50. 12). «Богородице Дево, радуйся, благодатная Мария, Господь с Тобою, благословенна Ты в женах…» – это язык, подаренный нам создателями старославянской азбуки, проповедниками христианства.
Беседовала Ольга КОСЯКОВА
Фотографии Максима Черноголова
Публикация сайта Елисаветинского монастыря Минска
приводится с небольшими сокращениями
