Где границы этого странного периода между детством и юностью, который в словаре Д.Н. Ушакова называется отрочеством, а теперь именуется «подростковым возрастом»? Почему в нашей церковной традиции отрочество заканчивается в шестнадцать лет, а между тем европейские ученые рекомендуют продлить подростковый возраст до двадцати четырех лет и отразить новую норму в законах? Об это зашел разговор в беседе с преподавателем Тульской духовной семинарии кандидатом философских наук Любовью Савиной.
И если бы только 24-летние! На каждом шагу мы встречаем 40-50-летних «подростков». Но ведь так было не всегда – достаточно вспомнить героев Отечественной войны 1812 года, юношей-генералов; например, генерал-лейтенанту Александру Тучкову, который первым встретил врага на поле Бородина, было всего 22 года! Любовь Викторовна, с чем, на Ваш взгляд, связан «синдром затянувшегося детства», так уверенно заявивший о себе в наши дни?
– В самом деле, сохранение в психике и поведении взрослого человека свойств, черт, качеств и особенностей, присущих детскому возрасту, – настоящее бедствие нашего времени. В психологии оно определяется термином «инфантилизм», происходящим от латинского слова infantilis, что в переводе означает «детский». Русскому менталитету это всегда было чуждо. Еще несколько десятилетий назад трудно было представить, чтобы 40-летний «юноша» считал себя недостаточно зрелым, чтобы за него кто-то должен был отвечать, чтобы он на кого-то должен был ссылаться… А теперь мы с этим сталкиваемся постоянно.
Причины этого явления лежат на поверхности. Первая, на мой взгляд, связана с особенностями социализации человека в современном обществе в разных обстоятельствах – политических, экономических, социально-бытовых. Человек в прежнее время – в средние века, в древней Руси, в традиционном русском и, вероятно, в других традиционных обществах – рано включался во взрослую жизнь. У него не было возможности долго играть, долго развлекаться, быть несамостоятельным. Люди рано вступали в брак, а когда человек создает семью, у него и обязанности другие, и ответственность другая, и об инфантилизме речь не идет: у него дети, он родитель. Тогда существовал определенный уклад, порядок, он соответствовал тому, чтобы хозяйство функционировало нормально, семейная жизнь осуществлялась так, как положено.
В народной среде – труд и ответственность за младших с ранних лет, это понятно. А в дворянской?
– Вспомним «Капитанскую дочку» Пушкина – там упоминается о том, что дворянские дети были записаны на службу с самого их рождения, и пока они росли, росли и их чины. В этом нет никакого казуса: сделано это было из практических соображений, потому что они должны были идти на службу офицерами, а не рядовыми, а офицер должен был все эти звания постепенно получать. Понятно, что они не служили с младенчества, в армию они приходили, разумеется, взрослыми. Мы помним, что Петруша Гринев к армии не готовился, был он младенцем легкомысленным, как сам себя описывает, любил играть, заниматься изготовлением бумажных змеев – «приклеивал бумажный хвост к мысу Доброй Надежды» вместо того, чтобы изучать географию. Вот такие детские интересы. Да он, в сущности, и не очень взрослый – ему было всего семнадцать лет. Но когда Петр Гринев оказался в армии – а отец его послал в настоящую, как теперь говорят, «горячую точку», – он там проявил себя, как подобает, как может себя проявить честный, воспитанный в традиционных правилах человек.
Воспитывала тогда сама среда и окружающий уклад жизни, воспитывал отец. Это было то традиционное воспитание, которое впитало в себя все необходимое, и в критической ситуации Гринев повел себя так, как до́лжно, несмотря на свой молодой возраст. Оправдал свое звание, свой дворянский титул, при этом проявил очень добрые человеческие качества: Пугачеву как человеку он сочувствует, осуждая при этом его поступки. Это истинно христианское отношение – осуждая грех, не осуждать при этом человека. Это очень хорошо и важно. Такие вещи и взрослые делают далеко не всегда, а он, юноша, это сделал. Социализация развивалась в то время адекватно.
Что же сегодня мешает человеку вовремя становиться взрослым?
– По мере того, как наша цивилизация развивается, человек получает все больше и больше «помощников» для себя и своей жизни в виде всяких машин, компьютеров, роботов, различных организаций, которые за него могут все сделать. Тебе на дом привезут пищу, любые покупки можно сделать, не покидая своей комнаты. Можно работать в интернете, можно купить, продать, обменять – все можно сделать. Жизнь в какой-то степени становится легче. Поэтому человеку достаточно иметь навыки, которые ему позволили бы со всеми этими игрушками, гаджетами справляться, а остальные знания и умения становятся не такими уж и актуальными.
Дети рано осваивают эти игрушки и оказываются в этой сфере на одном уровне со взрослыми. И этот уровень в итоге закрепляется – уровень человека, который привык, что за него многое делается, – достаточно кнопку нажать. Как Емеля из русской народной сказки полеживал на печи, а ведра сами за водой шли. Вот и осуществились многовековые мечты.
Инфантилизм – черта современной цивилизации. Молодой человек мало за что отвечает. У нас существует уголовная ответственность с 14 лет. Казалось бы, это свидетельствует о том, что дети стали взрослее. Но ничего подобного не происходит. Таким образом, первичная причина инфантилизма – социально-экономическая, бытовая, связанная с изменением условий жизни: позднее созревание и позднее включение в хозяйственную деятельность, поздние браки. Если раньше браки связывали с определенным возрастом, необходимостью рабочих рук в хозяйстве, то теперь человек не спешит, ищет того, с кем ему лучше. Число детей в семьях уменьшается. Призывы иметь многодетные семьи остаются не услышанными, и это понятно: если у люди сами выросли в многодетных семьях, они эту традицию могут продолжить, а тот, у кого опыта жизни в многодетной семье не было, скорее всего, многодетную семью не создаст. Нет у него такой потребности, хотя это, конечно, хорошо – и для государства, и для экономики, и для себя хорошо, чтобы в детях иметь свое продолжение.
И здесь начинается другая, с моей точки зрения, вторичная причина того, что современные люди долго остаются инфантильными. Стандарты инфантилизма начинают человеку предлагаться и навязываться. Например, мы не хотим стареть. В самом деле, мы не хотим стареть. Как выглядели раньше бабушки? По-другому. Стандарт был совсем другой. Моя бабушка носила платок, длинную юбку, она была уже пожилой женщиной в возрасте слегка за шестьдесят. Жизнь у нас, конечно, разная: я занимаюсь наукой, а она занималась домашним хозяйством, благотворительностью, странников кормила, жизнь у нее была другая. И менталитет был совсем другой, социальный статус другой. Она рассуждала, как бабушка.
Современные люди не хотят стариться, в современном мире присутствует нацеленность на постоянную молодость – появилась установка на то, чтобы как можно дольше быть молодым. Это пришло, отчасти, с Запада. Я помню, когда мы были школьниками, нам рассказывали про американских пенсионеров, которые путешествовали по свету, вели очень активный образ жизни. И, глядя на наших бабушек и дедушек, мы удивлялись: как такое может быть? Особенность западного менталитета – разумный эгоизм: люди делают накопления, чтобы самим хорошо пожить. А наши пенсионеры делают накопления, чтобы помочь детям, – установки другие. В каком-то смысле эгоизм – это нормально: «Я тоже человек и хочу хорошо жить. Пожалуйста, живи так же. Если у тебя нет денег, заработай». Но и там это не всегда получается, а в нашем обществе разумный эгоизм не приживается, чаще приходится иметь дело с искаженным альтруизмом: «Я для тебя все сделаю, но и ты для меня все сделай».
Нежелание стареть, взрослеть, некончающееся детство… Казалось бы, что здесь плохого?
– Инфантильное поколение – это плохо в любом случае. Кто знает, почему распространяется этот идеал – чтобы было как можно больше не взрослых, не зрелых людей, живущих по принципу «ни о чем не думай, бери от жизни все»? Ими можно легко управлять, рулить с помощью разнообразных игр. Взрослый, зрелый человек подумает, прежде чем что-то сделать. А инфантильному можно дать любую установку, и он будет действовать в соответствии с ней. При этом все установки даются «на положительное» и основаны на интересе. Получается, что религия, нравственность «все запрещают», в этом что-то есть неприятное, а мир предлагает только приятное.
В Евангелии мы читаем слова Спасителя: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:2). Что значит «быть как дети»?
– Святой праведный Иоанн Кронштадтский толковал эти слова так, что от христиан требуется детская простота и полное доверие к делам Божиим.
Конечно же, здесь не идет речь об инфантильности, о том, чтобы взрослый во всем уподоблялся ребенку. Православие всегда говорит о серьезности, о благоразумии, об ответственности, рассудительности. А какая может быть рассудительность, если человек инфантилен? Наверное, затянувшемуся детству нужно как-то противостоять. Не надо ничего запрещать, это бесполезно. Не надо говорить: «Выброси игрушки» – никто не выбросит. Нужно предложить что-то другое – серьезное, душеспасительное и интересное.
Инфантилизм, особенно в современном мире, где масса всяких соблазнов, рождает духовную безответственность. И она так характерна для современного искусства. для культуры постмодерна… Есть вещи, над которыми нельзя смеяться, которые нельзя воспринимать иронически; это недопустимо. Между тем, в юмористических передачах порой говорят ужасные, кощунственные вещи, и они сопровождаются хохотом, хотя при этом, скорее всего, далеко не всем смешно. Но срабатывает стремление быть, как все. Подражательство – свойство детского, инфантильного сознания.
Мы находимся в ситуации, когда новые образы уже негде взять, все новое – комбинация из того, что уже было, это сборка и разборка текста. Берется уже существующее и сознательно портится, доводится до абсурда. Очевидно, что все ремейки гораздо хуже, чем исходные произведения. То же и с пересказанными на новый лад классическими текстами, и старыми песнями, перепетыми по-новому… Наше поколение, которое знает первоисточники, понимает, что это искажение. А те, кто не знают, думают, что так и должно быть. В искаженном виде до них это доносят как первоисточник. Может случиться так, что эти эрзацы искусства отобьют у человека охоту узнавать что-то об искусстве. Люди постепенно могут забыть, какое искусство было раньше, и, живя в искусственном, придуманном мире, забыть о существовании мира реального.
Все это – плоды инфантилизма, и они очень печальны. Студенты в университете очень увлечены темой искусственного интеллекта, дополненной реальности, идеями о том, что человека можно запрограммировать, оцифровать… И им даже в голову не приходит, каким будет следующий шаг. Мы подошли к опасной черте, когда рушатся все основополагающие понятия, нравственные ориентиры. Что хорошо, а что плохо – это предоставляется теперь человеку на выбор. А современный человек выбирает то, что ему приятно. Для ребенка это простительно, для взрослого – нет. Размываются все границы, будто кто-то специально этим занимается, чтобы человек ни о чем всерьез не задумывался. Господь смотрит на это, пока чаша терпения, чаша милосердия не переполнится. Как можно было представить, чтобы люди делали зло и думали, что это добро? Дьявол – отец лжи. У старцев и в мудрых книгах говорится, что никогда бес не придет в своем настоящем виде, – его не примут. А вот в образе ангела света примут, как благо.
Мы живем, действительно, в очень непростое время. И у тех ребят, которые учатся в семинарии, – очень трудная судьба. Перед ними стоит большая задача: зная все это, что-то другое реализовать в своей жизни. И тяжелый у них крест. Но они будут воинами Христовыми в этой ситуации. И они должны уже прямо сейчас быть взрослыми и понимать, для чего они здесь. Они к этому стремятся, и Господь им помогает. Мне за них тревожно, но еще и радостно, что есть люди, которые выбирают этот путь. Священник не может быть таким же человеком, как все остальные, потому что кто-то один должен брать на себя ответственность, показывать пример своей жизнью, своей семьей, чтобы люди видели, что есть и другой путь.
Беседовала М. ГОРЧАКОВА
Публикация «Вестника
Тульской духовной семинарии»
