Есть в Москве несколько храмов, в которых на Пасху приходится престольный праздник. Один из них – древняя церковь в Кадашах. О сложной истории и современной жизни прихода рассказывает настоятель храма Воскресения Христова в Кадашах, декан факультета церковных художеств ПСТГУ протоиерей Александр Салтыков.
«В 2004 году храм воскрес»
Отец Александр, храм Воскресения Христова в Кадашах – один из немногих в Москве, где храмовое торжество приходится на Пасху. Почему у него такое достаточно редкое посвящение?
– До революции это был храм Воскресения Словущего, но когда мы его возродили, то произошло «воскресение» — храм воскрес. Поэтому мы решили освятить его в честь Воскресения Христова. К тому же в 2004 году я первый и единственный раз в жизни участвовал в поездке за Благодатным огнем и понял, что это промыслительно.
Престольный праздник у нас, можно сказать, каждое воскресенье. Поэтому храмовый тропарь — тропарь воскресный, который поется на глас. Но празднуем мы и 26 сентября Воскресение Словущее — то есть память освящения храма Воскресения Христова, сооруженного равноапостольным Константином Великим и матерью его равноапостольной царицей Еленой, потому что упраздненные престолы тоже следует почитать.
Расскажите, пожалуйста, как возрождалась в Кадашах богослужебная жизнь.
– Я был назначен сюда указом Патриарха в 1992 году. Тогда в храме находился Всероссийский художественный научно-реставрационный центр имени академика И. Э. Грабаря (ВХНРЦ), который переезжать отсюда не собирался. Более того, руководство мастерских вело себя так, будто они обосновались здесь навсегда. Это выглядело очень странно, потому что мастерским тут было крайне неудобно: помещение было не приспособлено, все носило временный характер. К тому же там работало немало людей, расположенных к религии. Но директор заупрямился.
Было ли реставраторам куда переезжать?
– Они не хотели ничего искать, хотя возможности имелись. В конце концов, пришлось предпринять демарш: мы служили в бывшем каретном сарае, и вот в один прекрасный день, на пророка Илию, наши прихожане взяли иконы, открыли двери храма, занимаемого мастерской, и внесли иконы в притвор. Реакция сначала была ужасной! Но, в конце концов, реставраторы благодаря нам получили другое помещение и туда уехали, а мы остались в храме. Причем мы открыли сразу три храма. Посещая наш храм два года назад, Святейший Патриарх Кирилл сказал мне: «Благодарю вас за открытие трех храмов» (потому что реставрационный центр освободил тогда и Марфо-Мариинскую обитель, и храм великомученицы Екатерины на Всполье). Я был очень тронут таким вниманием Патриарха.
Та, первая община, по ходатайству которой Вас назначили служить, – кто в ней был?
– Все очень просто: инициатива открытия этого храма принадлежит Православному Свято-Тихоновскому гуманитарному университету, и именно в нем сформировалась первая община прихожан.
«Если москвичам нужна их история, они сами должны ее защищать»
В 2010 году произошел известный конфликт между москвичами и группой бизнесменов, которые при поддержке городских властей пытались построить огромный офисный комплекс на территории Кадашевской слободы. Что происходит сейчас?
— Все по-прежнему очень серьезно. Наши оппоненты не стесняются подменять черное белым, а белое черным. Еще в прошлом году составили регламент о застройке, было объявлено, что площадь новостроек уменьшится на 13,5 тысяч квадратных метров. И вот представьте: 21 марта сего года выходит постановление правительства Москвы, где указано, что здесь будет строиться комплекс зданий общей площадью 36 тысяч квадратных метров. То есть они вернулись к прежним объемам, которые сами признали незаконными.
У нас рядом находятся три исторических и культурных памятника: наш храм, усадьба Макарова-Курдюмова-Григорьева, усадьба Оленевых. Между ними – охранная зона. По закону, в охранной зоне запрещено новое строительство, а по плану почти всю эту площадь хотят застроить. При этом строят совершенно произвольно, никак не соотносясь с исторической застройкой. Вот, снесли здание фабрики новомученика купца Григорьева – она, мол, была плохая. Теперь строят в объёмах той же фабрики. Зачем же тогда сносили? При чём здесь охранная зона, при чём здесь закон, который запрещает новое строительство?
Что это будут за здания?
– Коммерческая застройка: помещения будут сдавать под офисы. Строятся якобы двух-трёхэтажные здания, но как же они вместят в себя 36 тысяч квадратных метров? Для этого нужны шестиэтажные дома. То есть мы видим обман, который нужен, чтобы добиться коммерческой выгоды. Похоже, действуют по принципу: «Не обманешь – не продашь».
Печально, ведь было ощущение, что идею застройки оставили.
– Да, была проведена специальная пропагандистская кампания, чтоб убедить всех в этом. Но я тогда молчал – знал, что этим не кончится.
Что вы предполагаете делать?
– Как что делать? Молиться Богу, прежде всего. К чему мы всех и призываем. Также мы призываем протестовать против уничтожения всех трех памятников – не только нашего храма. Они, можно сказать, уничтожаются морально, от чего должна была бы защищать охранная зона. Когда она будет застроена, памятники окажутся разобщены и никакого единства не составят.
Историческая Москва планомерно уничтожается. Если московским жителям нужна их история, они сами должны ее защищать от разного рода лиц, которые стремятся получить возможно больший доход и больше ни о чем не заботятся.
Такое ощущение, что недобросовестные люди в таких случаях «берут измором»: сначала общественность вроде бы добивается справедливости, а через пару лет все начинается по новой, но у активистов уже заканчиваются силы и ресурсы.
– Вы совершенно правы: чиновники берут измором. Они тратят на это свое рабочее время, а потом едут отдыхать. А энтузиасты тратят на борьбу с ними свою жизнь.
Как обстоят дела с другой проблемой – возвращением в храм исторических колоколов из Большого театра?
– История пока никак не решилась. Мы возмущены тем, что колокола по-прежнему находятся в плену. Все учреждения культуры, которые от советской власти получили церковные колокола, давно вернули их в храмы. Кроме Большого театра. Причем там они не звонят – их просто удерживают силой.
«Храм должен быть центром культурной жизни»
И все же приход делает очень много. Расскажите, пожалуйста, о музее «Кадашевская слобода» при храме. Было ли это приходским начинанием или результатом сотрудничества с музеями?
– Музей появился по инициативе прихода. Дело в том, что я по образованию музейный работник (до сих пор числюсь старшим научным сотрудником Музея имени Андрея Рублева). Когда подвергаются опасности какие-то культурные ценности, я не могу пройти мимо.
Музей начался с того, что к нам довольно неожиданно попала коллекция церковных купольных крестов и старинных решеток (теперь эти решетки висят у нас на наружной стене, художники приходят их рисовать). Потом стали прибавляться археологические находки, нам стали что-то дарить, в общем, коллекция довольно разнообразная. Так сформировалась экспозиция музея. У нас два зала, к сожалению, пространства для демонстрации всей коллекции не хватает.
Отрадно, что в музее проводится много экскурсий, сюда приходят школьники. Мы проводим мастер-классы, ведем специальные занятия. Например, очень популярен мастер-класс по чистописанию перьями. В моем детстве такой возможности не было, зато теперь мы создали ребятам возможность посмотреть, как это было. Мы закупаем перья, и каждый ребенок (и учитель) может попробовать что-то написать специально заточенным птичьим пером.
В Кадашевском приходе вообще очень много занятий для детей…
– Да, у нас при храме действует детский центр, там много кружков. Жалко, что для реализации всех начинаний совершенно не хватает помещений. Например, у нас есть один энтузиаст – художник Богдан Мамонов, который хорошо занимается с детьми и подростками. Он придумал курс «машина времени», в рамках которого дети «переносятся» в прошлое и в такой «оболочке» изучают русскую историю (учитывая церковный аспект), а также занимаются русской военной историей, инсценируют битвы. Дети также проходят цикл годовых праздников, рисуют, поют, занимаются английским и так далее. Занятия проводятся не только по воскресеньям, но и в другие дни.
Я надеюсь, что все это может когда-нибудь перерасти в общеобразовательную школу. Однако этому мешает нехватка помещений: заниматься детям негде. В связи с этим не может не удивлять, что вместо того, чтобы помочь детям, местные власти дают льготы коммерческим организациям, которые скупили весь центр города и уничтожают историческую застройку.
Студенты ПСТГУ, в котором Вы возглавляете факультет церковных художеств, участвуют в жизни храма? Есть ли здесь образа, написанные Вашими студентами?
– Конечно. Например, икону новомучеников и исповедников Российских, которая находится в Храме Христа Спасителя, создавали на моем факультете, и список этой иконы есть у нас в храме.
При храме Воскресения Христова в Кадашах проходят семинары и встречи межприходского православного историко-краеведческого общества. Расскажите, пожалуйста, о его деятельности.
– Всё зависит от энтузиастов. Приходят люди из разных храмов, среди них много серьезных специалистов, читают доклады по культурно-исторической проблематике. Многие работы потом оглашаются в рамках Кадашевских чтений. Иногда члены межприходского православного историко-краеведческого общества устраивают совместные экскурсии.
В 2007 году на приходе под храмом преподобного Иова Почаевского была создана усыпальница. Кто покоится в ней?
– По благословению Патриарха мы освятили в усыпальнице престол во имя священномученика протоиерея Илии Громогласова и всех святых нашего храма. В Москве в связи с незаконным коммерческим строительством разрушается много старых кладбищ. Когда в 2004 году случился пожар в Манеже, были произведены археологические исследования, в ходе которых обнаружилось, что под ним – кладбище XI века, первое в Москве. Останки вывезли, но не знали, где их перезахоронить. И мы у себя перезахоронили кости первых поколений москвичей, которые строили наш город. Прибавилось и много других останков, в том числе найденных на нашей прихрамовой территории.
В своём подземелье мы обнаружили замечательный археологический памятник – саркофаг, в котором был погребён кто-то из знатных людей. Думаю, что это был один из князей Патрикеевых. Этих саркофагов в Москве и Подмосковье всего несколько десятков, и один из них у нас. Сейчас он в процессе реставрации.
А как продвигается реставрация самого храма? Несколько лет назад вопрос стоял очень остро: памятник разрушался почти на глазах…
– Реставрация у нас идёт, и в прошлом году сделан очень большой объем работ. Правда, визуально это практически незаметно, потому что реставрируют фундаменты. Нам помогает благотворительный фонд компании «Лукойл», который возглавляет Нелли Юсуфовна Алекперова. А инициировала эту помощь супруга главы ООО «Лукойл-Пермь» Андрея Равелевича Кузяева Юлия Владимировна. Мы очень благодарны за эту помощь.
Вообще же это должно было делать московское правительство, потому что до недавнего времени памятник находился в ведении Москвы, но оно нас бесконечно обманывало. Теперь мы в федеральном подчинении.
Нам помогают не только православные и воцерковленные, но и просто хорошие, честные люди, ведь душа – по природе христианка.
Беседовала Мария Хорькова
