Современному человеку, пришедшему к вере в «постсоветские» годы, трудно представить, какими практически ежедневными трудностями, ограничениями, придирками была обременена жизнь верующего человека, тем более священнослужителя, в атеистическом государстве. Воспоминания переживших все это людей помогают восстановить картину минувшего, увидеть, что значило в тех условиях выбрать для себя жизнь по вере и держаться этого выбора до конца. Одним из таких людей был живший в Белоруссии митрофорный протоиерей Геннадий Сташкевич. На себе испытав всю тяжесть гонений на Церковь Христову в советские годы, он не сломился и после освобождения из лагеря принял священный сан, прослужив полвека — до глубокой старости. На протяжении нескольких десятилетий отец Геннадий был единственным священником в Карачеве. Своими воспоминаниями о батюшке поделились его супруга Галина Сергеевна, сын Сергей, священнослужители и знавшие его люди.
Сельский учитель
Геннадий Иванович Сташкевич родился в 1923 году в крестьянской семье в Витебской области. Его дядя-учитель был верующим человеком, и Геннадий с малых лет ходил в церковь, пел на клиросе и прислуживал в алтаре. По примеру своего дяди после школы окончил курсы и стал сельским учителем.
Но мысль о том, чтобы посвятить свою жизнь служению Богу, не давала ему покоя. В 1948 году Геннадий Сташкевич поступает в Минскую православную духовную семинарию.
На рудниках
«Окончил три курса семинарии, и его арестовали. Тогда всех по 58-й статье сажали, – вспоминает матушка Галина. – Это были урановые рудники, хотя говорили, что медные. Там надо было очень тяжело работать, под землей это вообще ужасно. Геннадий наверху нагружал вагонетки, если их не нагрузишь, тебе и есть не давали. Все, кто с ним сидел в лагере, помогали ему – и украинцы, и молдаване, они более-менее были крепкие люди. Себе нагрузят, а потом ему, чтобы как-то выжил. На обед давали какую-нибудь бурду, положат в нее несколько крупин соленой рыбы, и Геннадию мужчины даже подкладывали в тарелку: «Ешь, Геннадий, ешь, тебе надо жить».
Геннадий Иванович в заключении сильно подорвал свое здоровье. Освобождал его Брежнев (в те годы секретарь ЦК компартии Казахстана. – прим. автора). В заключенном ко времени освобождения даже 40 кг не было – кожа да кости.
Это был 1956 год. Геннадию Сташкевичу выдали справку со снятием судимости, вручили билет на проезд, и после пяти с половиной лет заключения он смог вернуться домой.
«Чтоб матушка ходила в теплом»
Что делать дальше?! Геннадий идет учиться на четвертый курс семинарии. Епископ Минский Питирим благословение дал, но предупредил: «Служить вам все равно не дадут». Геннадий Иванович был тверд: «Во что бы ни стало я семинарию окончу». И спустя год, в 1957-м, завершил обучение. В этом же году женился на внучке протоиерея Филиппа Пазьняка Галине и принял священный сан.
Священник Геннадий Сташкевич был направлен на служение в город Ижевск, в Успенский храм. Тогда Ижевской и Удмуртской кафедрой управлял архиепископ Ювеналий (Килин; 1875–1958 гг.), долгое время прослуживший в Харбине и помогавший в делах Русской духовной миссии в Китае.
«До того добрый человек был, — вспоминает матушка Галина. — При архиерейской резиденции был дом для приезжих, нас туда поселили, и вот на каждую службу владыка возил нас на своей машине в собор и после этого приглашал на трапезу. 
Он был уже довольно старый человек, под восемьдесят. Прошло какое-то время, и ему про нас сказали: «Батюшка приехал и привез с собой молодую, видно, с улицы, а ты их тут чествуешь…». И вот в двенадцать часов ночи пришли к отцу Геннадию: «Срочно к архиерею». Батюшка взял с собой все документы – думал, опять проблемы с государственной властью. Владыка извинился и сказал: «Со всех сторон на меня давят, может, и вправду эту молоденькую матушку ты где-то на улице подобрал?» Отец Геннадий рассказал, что нас венчали три священника – мой дедушка и два моих дяди, и показал справку, что мы венчаны. Из документов выпала дедушкина фотография, владыка посмотрел: «Простите, батюшка, простите». После Успенского заречного храма батюшку назначили в Георгиевскую церковь. Владыка Ювеналий написал, что нам надо купить диван, кровать, стол, умывальник… В то время в Ижевске очень холодно было, до минус 50. Теперь такого нет. И вот холодина, а я кое-как одета, еще по-осеннему. Позвонил архиерей батюшке. «Мне, – говорит, – сказали, что ваша матушка ходит в таком тонком пальтишке». Вызвал отца Геннадия, дал денег и сказал: «Завтра же чтоб матушку одели, чтоб она ходила в теплом». Вот такой доброты был человек. После мы его хоронили. Он покоится в Ижевском кафедральном соборе».
«Поставим точку»
«В Ижевске у нас родилось трое детей, и нам полагалась трехкомнатная квартира, — рассказывает матушка Галина. — А в то время ведь было уму непостижимо дать священнику квартиру, да еще трехкомнатную! Батюшку вызывали в министерство и предложили, чтобы он говорил про священников, когда были собрания, кто какие проповеди произносил на престольные праздники. Отец Геннадий отвечал: «Я некрепко помню, все такое церковное говорили, ничего особенного». Ну, они ему: «Поставим точку». Второй раз вызывают – он то же самое говорит, те опять: «Поставим точку». А третий раз заявили, мол, мы у вас заберем регистрацию. А в Ижевске батюшку очень любили. И вот отцу Геннадию сказали: «Мы вам можем сделать уступку, если вы поедете в Молдавию, там вы должны полностью обработать священника и нам все докладывать». Батюшка сказал: «Я такими делами в жизни не занимался и заниматься не буду». Тогда ему говорят: «Сдай свою регистрацию и пошел вон отсюда». И мы с двумя дочерьми и трехмесячным сыном на руках уехали».
Это был 1963 год, еще не схлынула волна хрущевских гонений. Снятие с регистрации в то время означало запрет на служение. Отец Геннадий со своей семьей вернулся в Белоруссию в родительский дом. Чтобы его не арестовали как безработного, батюшку устроили работать при храме.
А через год он вновь смог стать у престола Божия – священнослужитель был принят в Орловскую епархию, в состав которой тогда входила Брянская область, и назначен в Никольскую церковь села Деремна Мглинского района, где прослужил четыре года.
Штраф за освящение воды
В 1968 году протоиерей Геннадий Сташкевич был переведен на служение в город Карачев. Из двенадцати ранее существовавших храмов в ту пору там действовал лишь один — во имя Всех Святых. В этом храме протоиерей Геннадий Сташкевич прослужил более двадцать лет.
«Я была псаломщиком и руководила хором. Мы вдвоем с батюшкой тут трудились денно и нощно, — говорит матушка Галина. — Тогда столько треб было, столько работы… До 50 человек в день крестил. Одна церковь на весь Карачев и Хотынецкий и Шаблыкинский районы, и с Белых Берегов приезжали».
В советское время отношение к духовенству и верующим было иным. «Нельзя было ни окна покрасить, ни полслова сказать, — вспоминает Галина Сергеевна. — Каждый день после службы по нескольку человек шли и докладывали, как и что батюшка сказал. Он даже проповедь боялся произнести, стал говорить только по большим церковным праздникам. Был такой случай. Преполовение Пятидесятницы, а народу… все заполнено и в церкви, и на улице — везде. В этот день воду освящали. В храме же все зальют, и решили, что батюшка будет стоять за порогом; рядом поставили три бочки воды. Отец Геннадий стал освящать воду. И не успела закончиться служба, как уже бегут: «Пятьсот рублей штраф батюшке, не имел права». Наша бухгалтер пошла говорить, что батюшка даже не выходил на улицу, все равно: он не имел права этого делать».
«Митру я ему сам вышивал»
В 1992 году протоиерей Геннадий Сташкевич был назначен настоятелем недавно открывшегося карачевского храма Михаила Архангела. На протяжении пятнадцати лет с ним прослужил протоиерей Александр Катунин. «Никогда у нас не было недоразумений, заминок, – говорит он. – Сначала, когда меня назначили, он вроде как смутился. Обычно в советское время назначали второго священника как провокатора, который нервы мотал до тех пор, пока лихо не становилось. У отца Геннадия сердце слабое было, всегда очень переживал. Он боялся, что я таким же буду. А потом, когда узнал меня, даже рад был, и эти пятнадцать лет пролетели незаметно».
Что касалось осуждения кого-нибудь, он сразу прекращал всякий разговор, вспоминает отец Александр. «А…» — рукой махнет, и на этом дело кончено. Пошутить любил. Если анекдот, то из семинарской практики рассказывал.
«Когда свобода наступила, отец Геннадий стал молебны на улице служить, с радостью крестил и венчал, – продолжает протоиерей Александр Катунин. – Со всеми познакомится, сфотографируется и обязательно попросит фотографию. Он всегда с собой в рясе конфетки носил и при случае ими детей угощал. Поговорит с ними, приласкает. «Батюшка, ты иди, занимайся делами, я все доделаю, покрещу, схожу причащу», — говорил мне. Такой неугомонный, неутомимый был. В 1993 году к 70-летнему юбилею к празднику Пасхи Господней епископ Паисий (Самчук) наградил протоиерея Геннадия митрой. Митру я ему сам вышивал, медальончики рисовал, тогда никакого материала не было. Она до сих пор у нас хранится».
Пешком к людям
В длинном пальто, шляпе и с чемоданчиком в руках отец Геннадий садился в рейсовый автобус и ехал в деревню к людям — причастить, проводить в последний путь. Аккуратный, строго одетый, культурный и вежливый, он всегда первым приветствовал человека, даже малознакомого. На просьбы людей не отказывал. Приезжал в деревню, а дальше шел несколько километров пешком — там же люди ждали.
«Помню, отец вернулся домой и рассказывает, — говорит Сергей Сташкевич. — Вот, я ходил причащать бабушку, она давала мне рубль, а я достал свои три рубля и отдал ей, потому что жила она так плохо, что у меня слезы накатились…»
Рассказывает алтарник храма во имя Архангела Михаила Андрей Арцукевич: «В любое время дня и ночи, если кто звал, шел. Здесь по одной улице в Карачеве было много старушек за 80 лет, которые уже в церковь сами ходить не могли. И вот Великим постом
они передавали ему, что надо прийти, и рано-рано, в шесть утра, в их домах уже горел свет – женщины ждали священника, и он шел шесть кварталов пешком и причащал их. Всех и отпевал. По сути дела, он все старое поколение проводил, а молодое карачевское крестил, несколько поколений».
И появилось солнце…
Протоиерей Геннадий Сташкевич служил практически до последних дней своей жизни, несмотря на то, что сильно болел. «Батюшка только две недели не служил, уже сидя, он вычитывал молитвы, — говорит матушка Галина. — Худой стал, совсем плохо ел. Перенес три инфаркта».
«Перед кончиной папа собрал всех, только младшая сестричка не успела, — вспоминает сын Сергей. — Мы сидели, и вдруг он что-то произнес, хотя уже слабый был. Все прибежали к нему, он глаза открыл, так хорошо посмотрел на нас и начал зевать, как когда человеку не хватает кислорода. Мать зажгла свечку, вставила ему в руку, он несколько раз вдохнул и отошел ко Господу. Ему уже нельзя было помочь. Болея, отец говорил: «Вот я не могу понять, сейчас время наступило, есть все, а я умираю голодной смертью». Он есть не мог, хотя на столе стояли груши, виноград, рыба… Конечно, жаль, ушел. Все прихожане его любили, все».
Проводить в последний путь батюшку собралось карачевское духовенство, множество жителей города и знавших его людей. Митрофорный протоиерей Геннадий Сташкевич похоронен на новом кладбище в пригороде Карачева.
«Во время похорон погода была уже по-осеннему пасмурной, выпал небольшой снег, когда мы отпевали его в храме Архистратига Михаила. Выносим отца Геннадия из храма, и в это время неожиданно появляется солнышко, сразу как-то потеплело», — с улыбкой говорит настоятель карачевского храма во имя Всех Святых протоиерей Леонид Бугакин.
Елена ЛАРИНА
Фото из семейного архива,
архивов Михаило-Архангельского храма г. Карачева
и пресс-службы Брянской епархии
