Возвращение культурного наследия России продолжается вот уже более четверти века постсоветской эпохи. И сегодня происходят события – отголоски революционного переворота 100-летней давности. В конце минувшего года в российских столицах прошла премьера сочинения петербургского композитора Максимилиана Штейнберга «Страстная седмица». Специалисты назвали ее шедевром. Произведение было написано в начале 20-х годов, когда в стране вышло распоряжение о запрещении исполнения сочинений на религиозные темы. И теперь имя любимого ученика Римского-Корсакова вновь познают его соотечественники. А благодарны мы должны быть американцам: более 30 певцов нью-йоркского хора «Кларион» исполнили русскую православную «Страстную седмицу» в Санкт-Петербургской филармонии, в Московской консерватории и в католическом соборе. В Америку партитуру привез Дмитрий Шостакович, ученик Штейнберга. Во время Второй мировой войны почти весь тираж был уничтожен. Вся история от начала создания произведения до его возвращения в Россию – «музыка, закрученная туго», по выражению поэта советской поры Давида Самойлова.
– Сегодня я был на вершине своей профессиональной жизни в качестве хорального музыканта и исследователя русской православной духовной музыки. Слышать «Страстную седмицу» Штейнберга в Рахманиновском зале Московской консерватории! Премьера в этом зале, который ранее принадлежал Московской Синодальной певческой школе, где исполнялись все великие хоровые произведения русской вокальной школы! Зал с великолепной акустикой, со специальными резонаторами в стенах, изумительно звучал хор, – поделился впечатлениями музыковед Владимир Морозан, основатель и президент нотного издательства «Musica Rossica», специализирующегося на русской духовной, светской и народной музыке. Именно благодаря ему была издана, наконец, партитура Штейнберга. Владимир Петрович имеет русские корни, но родился за пределами Отечества. В 1970-х годах работал в архивах Московской консерватории. «Клавдий Борисович Птица мне тогда говорил: Владимир, сохраняй все, что ты найдешь из нашего духовного наследия», – заметил он.
Расстрел Гумилева,
эмиграция Рахманинова, Черепнина и Чеснокова
– исторический контекст
– В силу исторических обстоятельств более 90 лет пролежало это сочинение в безвестности, как зарытый клад. Его художественно-музыкальное содержание обусловлено обстоятельствами того времени, – рассказывает Владимир Морозан.
Профессор петербургской консерватории Максимилиан Штейнберг был известен как автор симфонических и камерных произведений. К области церковной хоровой музыки он, казалось бы, не имел никакого отношения. Каким же образом этот композитор обратился к религиозной тематике, и более того, к центральным текстам православного годичного круга – Страстной седмице?
– Чтобы ответить на эти вопросы, обратимся к биографии Максимилиана Штейнберга. Родившийся в 1883 году в Вильно в семье раввина, он окончил Санкт-Петербургский университет, а затем поступил в консерваторию, где его учителями были Александр Константинович Глазунов и Николай Андреевич Римский-Корсаков. Штейнберг стал любимым учеником Николая Андреевича и был принят в семейный круг профессора. А в 1908 году он женился на его дочери Надежде Николаевне. К этому времени Штейнберг принял Таинство крещения в православном храме, – отмечает Владимир Морозан. – Уже в 1915 году Штейнберг становится профессором консерватории по композиции и оркестровке. И оставался связан с консерваторией и с Петербургом до конца своей жизни. Во время войны был в эвакуации, потом вернулся, но вскоре после войны умер – это произошло 6 декабря 1946 года.
Духовные хоры Римского-Корсакова
Как свидетельствует партитура Страстной седмицы, Штейнберг был хорошо знаком со старинными православными распевами, по всей вероятности, благодаря влиянию Римского-Корсакова.
– В 1910 году был посмертно опубликован сборник духовных хоров Римского-Корсакова, среди которых можно найти прообраз хоровой оркестровки, использованной Штейнбергом, – поясняет музыковед. – Не могли пройти мимо внимания Штейнберга и такие знаменательные хоровые циклы, как «Страстная седмица» Гречанинова, исполненная в Петербурге в 1913 году, «Литургия святого Иоанна Златоуста» и «Всенощное бдение» Рахманинова, которые неоднократно исполнялись в 10-х годах XX века, и «Братское поминовение» Кастальского, петроградская премьера которого состоялась в январе 1917 года.
Чтобы понять, почему Штейнберг избрал тексты Страстной седмицы для своего первого опыта в области духовной музыки, нужно осознать обстановку, в которой создавались эти произведения.
– После революции в стране еще бушевала кровавая гражданская война, уже начались жестокие репрессии против целых слоев населения – дворянства, духовенства, – напоминает Владимир Морозан. – Уезжали за границу, добровольно или насильственно, видные деятели культуры и среди музыкантов: Сергей Рахманинов, Николай Черепнин, Александр Чесноков и многие другие. Наркомпрос уже в самом начале 20-х годов стал запрещать программы, включающие православную духовную музыку. Безвременно скончался поэт Александр Блок, был расстрелян поэт Николай Гумилев, а в кругах, близких к Шейнбергу, был арестован его шурин Владимир Николаевич Римский-Корсаков, музыкант.
«Новых ценностей не создано,
а старые унижены»
Штейнберг весьма тонко улавливает и передает в своей музыке как оттенки каждой фразы литургического текста, так и крупный драматургический план православной Страстной седмицы. Используя старинные уставные распевы Русской Православной Церкви, композитор черпает силы из национальной музыкальной сокровищницы русской культуры и противопоставляет их разорению, которое царило в ту эпоху. «Новых ценностей не создано, а старые унижены», – писал Штейнберг в своем дневнике.
– Молящиеся в храме постепенно проходят не только через события последних дней земной жизни Спасителя, но и осознают их небесное богословское отражение, от Тайной вечери, Гефсиманского сада, Голгофы, предания тела Христа праведному Иосифу, а еще – обещание райского блаженства благоразумному разбойнику на Кресте, триумфального Воскресения Христа Победоносца и небесного пения ангельских чинов, воспевающих у Небесного Престола Божия, – описывает сюжет Владимир Морозан. – Три года с перерывами работал композитор над созданием «Страстной седмицы» – музыкального художественного противоядия всему тому, что он наблюдал в окружающей жизни.
Но так случилось, что после того, как он закончил партитуру 15 ноября 1923 года, в дневнике композитора появляется запись, датированная 15 декабря того же года. «Днем узнал от Михаила Климова (директора капеллы), что вся духовная музыка запрещена. Значит, нет надежды услышать мою Страстную седмицу».
– Будучи в Париже, он передал партитуру «Страстной седмицы» в одно издательство, и она была опубликована в 1927 году с текстом по-церковнославянски, по латыни и по-английски с надеждой исполнения ее на одном из этих языков на Западе, – рассказывает исследователь. – Но, за исключением исполнения отдельных номеров во Франции, полное исполнение «Страстной седмицы» не известно. Печатный тираж, который находился на складе в Лейпциге, полностью сгорел во время бомбежки города союзными силами во время Второй мировой войны. И партитура, таким образом, стала большой редкостью. Один экземпляр оказался в руках американского дирижера русского происхождения Игоря Букетова.
Он скончался в 2001 году, так и не реализовав замысел. И только в 2014-м усилиями дочери Букетова это удалось сделать. Московская публика приветствовала на премьере госпожу Барбару Мук продолжительными аплодисментами.
«Страстная седмица» и Шостакович
О дальнейшей судьбе произведения дочь Игоря Букетова Барбара Мук рассказала корреспонденту портала «Приходы».
– Отец собирал лучшую европейскую музыку. Это было в 1957 году. Нашу семью пригласил на ужин в Филадельфии один крупный меценат. Там были Дмитрий Борисович Кабалевский и Дмитрий Дмитриевич Шостакович. У нас сохранились вырезки из старой газеты. И на этой встрече Шостакович либо тогда же передал ноты, либо договорился о передаче партитуры Штейнберга.
И все-таки… более полувека прошло, и только сейчас премьера.
– Он искал в Америке хор, который мог бы исполнить это произведение. Тексты написаны на латыни, на французском и на церковно-славянском. Это очень сложное произведение, там встречаются иногда до двенадцати голосов. Отец так и не нашел коллектив для этого произведения. Он передал экземпляр нашему родственнику, он православный священник, служит в Принстоне – отец Даниил Смиртс. И мы все стали искать хор, который способен исполнить это сложнейшее сочинение. Я стала работать с руководителем хора «Кларион» Стивеном Фоксом. Этот коллектив исполнял музыку Генделя, Моцарта, нас уже просили исполнять Рахманинова и других более современных композиторов. И мы решили устроить открытую репетицию, позвать наших друзей – реакция была потрясающая, и было принято решение исполнять Штейнберга. Они выступили через несколько дней после открытой репетиции в 2014 году.
На церковнославянском, как и сегодня? Очень четкое произношение. Среди хористов есть русскоязычные?
– Все американцы. Стивен обожает русский язык, он здесь некоторое время жил, целый год. Он тоже американец. И он как раз научил хористов такому хорошему русскому произношению. После Москвы мы едем в Лондон, и там будем выступать. Я в восторге, что это сочинение, наконец, исполнено в России. И я уверена, что мой папа был бы в восторге.
Оратория Штейнберга как противоядие
Партитура попала в руки двух американских дирижеров, интересующихся русской духовной музыкой. Мировая премьера «Страстной седмицы» состоялась в апреле 2014 года, а в октябре — нью-йоркская премьера в исполнении хора «Клевер» под управлением Фокса. После чрезвычайного успеха премьеры руководство хора решило, что непременно нужно привезти это произведение в Россию.
– Сейчас, в пору сложных политических отношений между Америкой и Россией, эти российско- американские контакты послужили бы противоядием от земных страстей, которые волнуют силы мира сего, и напомнили бы нам о тех возвышенных духовных ценностях и надеждах, которое объединяют людей доброй воли во всем человечестве и готовят нас к вечности, – убежден Владимир Морозан, русско-американский ученый.
«Не приходилось раньше бывать в таких священных местах
с такой священной музыкой»
Впечатления хористов и слушателей:
«Вчера посчастливилось услышать американский Хор Кларион в Большом зале Филармонии СПб. Литургия Рахманинова и первое в России исполнение утерянных песнопений Страстной седмицы Штейнберга, ученика Римского-Корсакова. Ждала, что опять будут на каждом шагу коверкать родной русский… Но это был тот самый момент, когда американские ребята дают гласы, как батюшки, а женщины поют со слезами на глазах, пронося каждое слово через душу. Когда наши страны неуклонно скатываются к противостоянию и войне, этот вечер дал осознание, что пропаганда взаимной ненависти перед такой музыкой бессильна. Помоги нам всем Господь». Такую запись сделала в соцсети «ВКонтакте» Мелания Матора.
«Сегодня вечером мы исполнили «Страстную седмицу» Максимилиана Штейнберга в Санкт-Петербурге в первый раз за 80 лет после того, как она была написана прямо здесь, в этом городе, но никогда не исполнялась. Такое ощущение, что это было как символ преодоления тоталитарной цензуры, исчезновения границ в попытке поделиться культурой и добиться общего понимания, сопереживания, человечности и как пример надежды в мире, в котором, к сожалению, некоторые хотят возврата к мрачным периодам нашей истории, – написала в «Фейсбуке» участница хора «Кларион» Кэт Мароней. – Мы выступаем в филармонии, где 9 августа 1942 года в ходе нацистской блокады Ленинграда (когда почти 2 миллиона гражданских лиц голодали, были депортированы или казнены) около 15 слабых и голодных музыкантов играли Седьмую (Ленинградскую) симфонию Шостаковича под плач аудитории. Независимо от отношения к Шостаковичу СССР и Сталина, симфония стала символом сопротивления нацистскому тоталитаризму и милитаризму. Это мероприятие напоминает нам о том, насколько сильна и важна музыка. Я не думаю, что я когда-либо была в таких местах с такой священной музыкой».
Елена ДОРОФЕЕВА
