Рославльские леса в Смоленской земле в старину были обширными и почти непроходимыми. Они давали человеку древесину, мед, шкуры животных, но в то же время являлись пристанищем для раскольников и разбойников. Но не только их привлекал лес – с давних времен, ища уединения, в этих лесах селились монахи. Одним из них был схимонах Никита, о жизни которого рассказывает иеромонах Рафаил (Ивочкин), секретарь комиссии Смоленской митрополии по канонизации святых.
Край отшельников
Основание многих сел, существовавших уже в XVI веке, приписывается местными преданиями монахам. Предания эти построены по одному и тому же образцу: в старину жили в здешних лесах четыре монаха: Данило, Яким, Савва и Кузьма. У каждого была своя келья с иконами. Приходят разбойники, сжигают ту или иную келью, в пепле монах находит икону, сохранившуюся невредимой от огня. На могилах монахов впоследствии строили церкви, вокруг образовывались села, носящие имена монахов: Даниловичи, Якимовичи, Савеево и Кузминичи.
В начале XVI века в Жиздринских лесах жил преподобный Герасим Болдинский, основавший несколько монастырей. Как известно, здесь находились обители, имевшие большое значение в истории русского монашества: Оптина пустынь, Плащанская пустынь, Белобережская пустынь, Свенский монастырь, Рославльский уездный Спасский монастырь и др. Среди помещиков и купцов здесь всегда было много благотворителей, которые сами приглашали в свои владения пустынников, предлагая им полный покой, уединение и необходимое пропитание. Некоторые из них сами селились в кельях вместе с пустынниками или устраивали на своих землях общины и монастыри. Среди благотворителей существовало даже соревнование в деле покровительства отшельникам. Это привлекало сюда отшельников со всех сторон. Любители безмолвия оставляли даже богатые монастыри, чтобы поселиться в какой-нибудь лесной пустыньке у известного благодетеля.
Но больше всего развитию пустынножительства содействовало отношение правительства к монастырям и усиление крепостного права в конце XVIII – начале XIX веков. Русский народ всегда был склонен к созерцательному иноческому житию, что доказывается процветанием монастырской жизни в древней Руси, обилием монастырей и материальных пожертвований в их пользу. Между тем, уже со времен Петра I отношение правительства к монастырям изменилось. Указом 1703 года он запретил строить новые монастыри – царь видел в монахах только бездельников и обращал монастыри в богадельни и инвалидные дома. По смерти Петра на Руси началась продолжительная эпоха господства немцев, и протестантское отношение к монастырям выразилось в самых резких формах. Бирон указом 1734 года запретил поступать в монахи кому бы то ни было, кроме вдовых священнослужителей и отставных солдат, Петр III подготовил конфискацию в казну церковных и монастырских земель, но не успел сделать этого, так как был лишен престола своей женой, Екатериной II. Последняя в своем манифесте о восхождении на престол, хотя и поставила в вину своему предшественнику намерение его отобрать церковное имущество, тем не менее, через два года после сего, в 1764 году, сама привела это намерение в исполнение. В результате из 953 существовавших тогда монастырей 568 (то есть около 60 процентов) были вовсе упразднены, а из оставшихся 385 монастырей только 225 (около 23 процентов прежнего количества обителей) получили взамен отнятых имений маленькое пособие от казны. Остальные 160 монастырей, названных заштатными, лишившись всего своего имущества, должны были содержаться, «как знают», почему многие из них закрылись сами собой. К таким монастырям был отнесен и Рославльский Спасский монастырь.
Параллельно с закрытием монастырей шло усиление крепостного права. Крестьяне стали полной собственностью помещиков, которые получили безапелляционную власть над их имуществом и личностью. Началось повальное бегство крестьян, беглецы скрывались по лесам и трущобам, поступали в монастыри. Правительство старалось как можно сильнее стеснить поступление в монахи, обставляя его всевозможными формальностями.
Итак, с одной стороны, вследствие закрытия монастырей самим монахам некуда было деваться, с другой – в монастырские ворота стучались тысячи мирских людей, убегавших от насилия помещиков. И вот начинается массовое выселение тех и других за границу. На Афоне, в Молдавии и Валахии поселились тысячи русских выходцев. Рядом с монахом здесь был и беглый крестьянин, и попович, и благочестивый купеческий сын или мещанин, не имевший возможности на родине поступить в монастырь за обилием формальностей и разных требований. Другой поток желающих подвизаться в иночестве направлялся в глухие леса северной и центральной России.
Главным местом деятельности этих иноков сделался Придесенский край, то есть смежные уезды трех губерний – Смоленской, Калужской и Орловской. Подвигами их прославились такие монастыри, как Оптина, Площанская, Белобережская пустыни и др. В окружающих эти монастыри лесах возникли маленькие пустыньки и отдельные келии, где, как огоньки среди ночной темноты, засияли своими трудами отшельники, распространяя свет веры и благочестия на окружающее население, которое и до сих пор чтит их память как угодников Божьих.
Пустыни
Хотя таких отшельников немало жило в Брянских и Жиздринских лесах, но особенно они возлюбили леса Рославльские, и здесь в течение почти семидесяти лет находился центр пустынножительства. Несомненно, этому благоприятствовала и удаленность местности от городов (Рославль в 45 верстах, Ельня – в 85); и обилие густых лесов, остававшихся нетронутыми до самого последнего времени, и красота местоположения на берегах Десны, среди холмов, разделяемых оврагами с текущими по ним лесными речками.
Крест на пути к месту захоронения схимонаха Никиты
Главной причиной поселения здесь отшельников следует считать гостеприимство здешних помещиков, приглашавших к себе пустынников. Г. Лесли, Шупинский и особенно Броневские давали пустынникам и приют, и защиту. Шупинский даже сам пробовал жить в лесной келье. Из других благотворителей можно назвать М.А. Кулешова, владельца села Кулешова Буда, Е.А. Лышакову, Топтыгиных, княжну Сонцеву. В их владениях образовались «пустыни», где отшельники жили в уединенных кельях, далеко разбросанных по лесу, или группами в 6–10 человек вместе. Центром этих пустынь была пустынь «Кулешова Буда», в «монашеском рву», возле деревни Буда, Трояновского прихода, а с 1823 года вновь образовавшегося Екимовичского прихода. Подвижническая жизнь иноков стала известна не только в округе, но и за пределами Смоленской губернии.
Таким образом, рославльские пустыни стали рассадниками монашеского духа в России, отсюда выходили иноки на север, в монастыри Ладожского озера, и на восток – в Сибирские обители, и на юг – в Орловскую, Черниговскую и Курскую губернию. Отлив лучших сил постоянно пополнялся новыми. Из рославльских лесов вышел и преподобный Зосима Верховский, ныне прославленный в лике общерусских святых. Вообще, необходимо заметить, что рославльские леса дали большое количество святых, память которых почитается не только местно, но и по всей России. Некоторые из них причислены к лику общерусских святых.
Поселения Рославльских пустынников находились в определенном месте, и не только среди окружающего населения, но даже в официальных документах они назывались «пустынями». Тем не менее, мало сохранилось точных и подробных сведений о живших здесь пустынниках и всех их именах. Объясняется это тем, что «пустыни» не числились в ведении епархиального начальства и отшельники не были приписаны ни к каким монастырям, так что в официальных документах о них только случайные упоминания по поводу, например, «истребления» той или иной пустыни полицейскими мерами.
Старец Никита
Здесь, недалеко от села Буда, в урочище «Монахов ров», около 1780 года поселился старец Никита. Родился он в городе Орле в 1695 году. С детства любил странствовать по святым местам. Юношей же удалился из родительского дома и поселился в 2-х верстах от Белобережской пустыни, на полверсты влево от дороги на Карачев.
На пригорке стояла его келья, а у подошвы горы был вырыт им колодец. Питался отшельник хлебом, который мимо ходящие богомольцы клали ему в корзину, повешенную на придорожном дереве; да ещё кое-что имел с небольшого огорода, который был рядом с кельей.
Лес был глухой, и нередко звери бродили вокруг пустынной кельи. Летом комары кусали тело Никиты до крови, причиняя ему страшные мучения. Никита все терпел безропотно. Данным от Бога ему даром слез он молился Творцу о своих грехах и за своих ближних. Посещал Никита богослужения в находящейся рядом Белобережской пустыни. Так в подвиге и молитве он дожил до старости.
Кем и когда Никита был пострижен в монашество, неизвестно, можно лишь предполагать, что не в находящейся рядом Белобережской пустыни, так как никогда не был ее штатным монахом.
Надгробный камень, найденный на месте захоронения схимонаха Никиты
Однажды в марте его постигла тяжелая болезнь, заставившая его долго лежать без движения. Наступил канун Благовещения. Старец, лежа на одре, услышал благовест к Всенощной; попробовал встать, но болезнь этого ему не позволила. Болезненным голосом Никита запел тропарь праздника, но от слабости и потери голоса не смог его пропеть до конца. Горькими слезами залился старец, сокрушаясь, что не может достойно встретить великий праздник.
И вот келья его озарилась небесным светом. Никита увидел перед собой Богоматерь, окруженную ангелами. Небесная гостья благословила старца, и в неземном восторге он слабым голосом запел тропарь Благовещения. Богоматерь и ангелы присоединились к его пению, и скромная отшельническая келья огласилась хвалебной песнью небожителей. Исчезло видение, но Никита долгое время находился под его впечатлением.
После выздоровления Никита пошел в Белобережскую пустынь поблагодарить Господа и свою Посетительницу. Возвратясь назад, он увидел на месте своей кельи один пепел – какой-то злой человек сжег ее в отсутствие старца. Отец Никита сел на пригорке и долго плакал о любимом месте своего уединения.
Старец переселился в Белобережскую пустынь. Со смирением он выполнял здесь все послушания, служа братии, не жалея сил. Господь судил прожить ему здесь недолго.
Белобережская пустынь
Священный Синод 4 сентября 1777 года определил приписать Белобережскую пустынь к Брянскому Петропавловскому монастырю, монашествующих же распределить в штатные монастыри.
Никита был много наслышан о Рославльских лесах и подвизавшихся в них пустынниках. Слава об их подвигах гремела везде. Из них сохранились имена лишь немногих, тех, которые впоследствии занимали важные посты в благоустроенных обителях или прославились высокими иноческими подвигами и христианской мудростью. Прочие же, работавшие Господу втайне, остались ведомы лишь Единому Сердцеведцу Богу. Сохранившихся сведений о Рославльских пустынниках, об их лишениях, жизни и высоких иноческих подвигах достаточно, чтобы признать вполне справедливым название, которое дали подвижникам Рославльских лесов современники и составители жизнеописаний старцев, – название русской Палестины и Фиваиды. Об этом много писал митрополит Филарет (Амфитеатров), призвавший из этих мест для создания скита преподобных Моисея и Антония (Путиловых), впоследствии старцев Оптинских. В 2000 году старцы Моисей и Антоний причислены к лику общерусских святых. Сюда, в русскую Палестину, и направил свои святые стопы старец Никита.
Он поселился в сделанной им самим келье на южной стороне «Монашеского рва», возле села Екимовичей, в лесу Александры Афанасьевны Броневской, усердной покровительницы пустынножителей, которые в большом числе жили на ее земле. Здесь старец в монашеском подвиге, известном только ему, прожил не менее десяти лет.
Лесная жизнь
О жизни, занятиях и трудах пустынников в уединении Рославльских лесов мы узнаем, главным образом, из рассказов преподобных Моисея и Антония (Путиловых), записанных их учениками. По их словам, преподобный Антоний и в преклонных летах, достигши высокой меры духовного возраста, с особенной отрадой любил вспоминать пустыню. Никогда, говорил он, не было ему так хорошо, так отрадно, как там. И святой Моисей в письмах к близким не раз говорил, что жизнь в пустыне весьма приятна, так как только здесь, в этом пристанище тихого уединения, можно обрести покой и удовлетворение душевное.
Обремененный впоследствии трудами настоятельства, он со слезами вспоминал о пустыне, и все беды, напасти и испытания там казались ему ничтожными по сравнению с настоятельскими заботами и скорбями. «Орлом в обновленной юности казался он тогда нам, – рассказывает очевидец, – так благодетельно действовало на него воспоминание о понесенных в пустыне подвигах самоотвержения и послушания…»
«Когда я пришел в Рославльские леса, рассказывал отец Моисей, тамошние пустынники жили в трех кельях: в одной иеросхимонах Афанасий, от него в версте отец Досифей, друг и ученик отца Никиты. А в версте от него отец Дорофей, который впоследствии переселился к нам, поставив себе келию от нашей в саженях пятидесяти. Поселясь с отцом Афанасием (старшим из пустынножителей), я построил для него и себя новую келью; это был первый опыт моего зодчества. Келья имела 6 аршин в квадрате, с крыльцом под навесом. Прихожая в два аршина длины и два ширины, далее квадратная комната в 4 аршина в длину и ширину, ибо от нее была отгорожена перегородкой спальня, шириною так же, как и прихожая, между прихожей и спальней в углу находилась печка, которой нагревалась вся келья Под нашей кельей протекала лесная речка Болдачевка, а в полутора верстах впадала в нее речка Фроловка. На берегу ее был колодец: в речке этой важивалась и рыбка. Бывало, перегородим ее сежею и нередки ставим. Однажды, как помню, на праздник Богоявления, освятивши в речке воду, мы пропели тропарь Св. Богоявления: «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи…», и, вынув нередки, нашли в них шесть налимов, которых и приняли как Божий дар на праздник».
Чтобы понять это чувство пустынников, нужно помнить, что они вели жизнь самую скудную. Питались они изо дня в день, из года в год, чем Бог послал. Преподобный Антоний отмечал, что в лесу они жили, не имея ничего. В пустыне питались одними огородными овощами, или, лучше сказать, одной репой, потому что другого ничего на их огородах и не росло. Редко когда кто из помещиков пришлет хлеба – его уже берегли, как просфору, чтобы и крошка не пропала. Однажды, рассказывал старец, им пришлось встретить Пасху до того скудно, что у них ничего не было. Но они не упали духом. Отпели утреню, с иконами, какие были, обошли крестным ходом вокруг кельи, воспевая радостное «Христос Воскресе», утешаясь и радуясь душой о Господе. Когда же пришел час трапезы, то преподобный Моисей в похлебку из репы влил несколько маслица из лампадки и благословил разговляться. Но этим Господь хотел испытать их терпение, потому что на другой день от местного помещика была прислана им провизия.
Летом пустынники собирали грибы, ягоды и усердствовали благодетелям, а от них получали печеный хлеб, крупу, а иногда и бутылочку масла для приправы пустынной трапезы. А когда случался недостаток, питались и сухоядением, дорожа более всего духовной свободой и безмолвием. Рыбу, рассказывал преподобный Антоний, они позволяли себе вкушать только в великие праздники, и даже с маслом предлагалась трапеза изредка. Но при их многотрудной жизни и сухой хлеб был сладок и вкусен; вкушали они его с великой благодарностью к Господу, как дар Божий, и с такой бережностью, как антидор. Все, что посылалось им сверх сухого хлеба, они принимали как великую милость Божию. Однажды крестьянин, проезжавший через лес, оставил пустынникам мешок с горохом. Они приняли это приношение с такой благодарностью к Господу, как бы от Его руки. Кто жил всегда в довольстве и никогда не знал лишений, тому не понять этого. В великие праздничные дни пустынники иногда подкрепляли изможденные многолетними подвигами силы свои чаем, или, за неимением его, какой-нибудь другой травой. На чай старцы смотрели, как на роскошь, и употребляли его как лекарство, для поддержания сил. Преподобный Моисей писал в пустыню братии: «Чаек за немощь употребляйте в субботу и воскресенье, а во вторник и в четверг, если кто изволит, – травку» (письмо из Москвы, 15 декабря 1820 года).
Источник «Мощи Никиты»
Не менее чем пища, скудна была и одежда пустынников. Когда брат святого Моисея, Александр, остался на житье в пустыне, старцы облекли его в послушническое платье – короткий «крашенинный» подрясник, весь в пятнах и заплатах, и этот подрясник показался ему «драгоценнее царской порфиры». Такие же подрясники носили и старцы, только в торжественные дни они надевали мантию из того же простого материала. На ногах носили лапти собственного рукоделия, а на голове – монашеские колпачки или теплые крестьянские шапки. Кожаный монашеский пояс и на руках четки, сделанные иногда собственноручно из простой веревки, дополняли одеяние пустынника.
Будни и праздники
День пустынники проводили по следующему порядку. Ровно в полночь младший из братии, исполнявший обязанности будильника, обходил ближайшие келии и, произнося молитву Иисусову, будил старцев. Старцы отправляли полуночницу и утреню, причем вычитывали всю церковную службу по богослужебным книгам без малейшего опущения. После утрени через час служили соборный акафист Богоматери, после акафиста часа через два – часы с изобразительными.
Затем следовал поздний и скудный обед. После обеда кто-нибудь из старцев предлагал братии беседу, например о послушании, о хранении молчания и пр. Часов в пять вечера служили вечерню, как положено по уставу. За скудным ужином читалось житие дневного святого, а после ужина – снова беседа или поучение из сборников аскетических писаний. Впрочем, некоторые старцы не принимали пищи вечером.
Перед отходом ко сну каждый пустынник для себя читал молитвенное келейное правило с множеством земных поклонов. Все это – и общее молитвословие, заменявшее церковную службу, и келейное правило, – совершалось с великим усердием. Можно сказать, что почти весь день пустынники простаивали на молитве, оставляя её лишь для исполнения различных работ и послушаний.
Какие это были работы, узнаем отчасти из письма о. Моисея к брату Александру от 6 октября 1815 года. «С весны я занимался огородными растениями, копал землю, сеял кое-что и сажал. Среди лета строил себе новую особливую келейку, а теперь вокруг ее также растения насаживаю, а наступающей зимою чаю иметь от всего этого покой или занятие больше душевное, аще Господь дарует тщание и силы к тому».
Но и зимой мало было покоя. Нужно было дрова рубить и носить их по глубокому снегу к келье, ловить рыбу, прорубив перед этим прорубь. Так как старцы все необходимое для своей жизни изготавливали сами, то работы всегда хватало; исправить келью, починить одежду, сплести лапти, набрать на зиму ягод, грибов – все это было нужно и все это наполняло свободные часы между продолжительными службами.
Среди трудовых будней праздники были для старцев днями отдыха и братского общения. В воскресенье и праздничные дни старцы собирались вместе. Обедали и подкрепляли свои силы чаем, беседовали о христианской жизни и читали из какой-нибудь святоотеческой книги. Во время беседы говорили только старшие, а младшие должны были молча слушать. На Рождество, на Пасху и другие праздники приходил из села Лугов старец-священник и причащал их запасными Дарами. Отшельники-одиночки ходили причащаться в ближайшие села – Даниловичи, Троянову Слободу и др. С особенной радостью встречали пустынники Пасху. С имеющимися у них образами совершали они крестный ход вокруг своей кельи, и тогда густая тьма весенней ночи озарялась трепещущим светом их восковых свечей, и в угрюмом лесу далеко разносились торжественные и радостные звуки Пасхальных песнопений.
«Келейное» пострижение
К числу отшельнических праздников в Рославльских лесах нужно отнести и пострижение в монахи, или «облачение в ангельский чин» кого-нибудь из братии. Это пострижение называлось келейным, т.е. тайным, неофициальным, так как совершалось не по Синодальному указу, а по личному благоусмотрению старца, которому всегда была видна мера духовного возраста новоначального брата.
Официально это пострижение не признавалось. Святой Моисей келейно был пострижен старцем Афанасием в первые же годы своей жизни в пустыне, но только в 1822 году, через двенадцать лет, епископ Филарет (Амфитеатров) исхлопотал ему от Синода официальное разрешение на пострижение и ношение мантии. До того же времени он официально числился не как монах Моисей, а как московский купец Тимофей Путилов, хотя епископ Филарет лично и признавал его келейный постриг.
Для самих же пустынников главное составлял этот келейный постриг, и они желали его как дара небесного. На пострижение сходились из леса старцы-отшельники и совершали этот обряд строго по чину.
«Скажи ми, Господи, путь, воньже пойду»
Но вернемся к жизни отца Никиты. В таких подвигах подвизался отец Никита в «Монаховом рву» десять лет. Затем он снова переселился в Белобережскую пустынь. Но перед смертью, в 1792 году, он захотел вновь вернуться в свою пустыньку. По его просьбе старец Досифей нанял крестьянскую лошадь и по первозимью 1792 года приехал к Никите в Белые Берега, где нашел его тяжело больным. Досифей просил его обождать до лета, но старец стремился в свою пустынь. Получив благословение настоятеля Белобережской пустыни о. Иринарха. Досифей уложил Никиту на дровни, прикрыл его рогожей и соломой и повез больного за 200 верст в Рославльские леса. Здесь Никита прожил не более полугода и умер 29 марта 1793 года.
Омыв бездыханное тело, Досифей положил старца в пчелиный улей, призвал священника из села Лугов и соседних пустынников, живших у реки Болдачевки, и похоронил старца во рву, возле его келий. Так как во рву всегда стояла вода, то Досифей через несколько лет по какому-то откровению откопал гроб Никиты, чтобы перенести повыше. Гроб оказался цел, а тело и одежды Никиты нетленны, только липовый ходачок на одной ноге, сплетенный не самим старцем, а его учеником, превратился в прах. При открытии был священник села Лугов о. Иоанн и ближайшие пустынники. Один из последних, по имени Арсений, хотел поменяться с Никитой четками, но, несмотря на все усилия, не смог их вынуть из руки старца. Тело старца из улья переложили в новый гроб и, отслужив панихиду, погребли на полугоре, на северной окраине рва. При погребении был больной монах, страдавший болезнью желудка. Этот монах выпил воды из гроба и исцелился от своей болезни. Лет через пятнадцать после кончины о. Никиту снова открывали, и тело его было нетленным.
На месте могилы в конце XIX века была устроена деревянная пятиглавая часовня. Посередине часовни, на месте захоронения, установили каменный саркофаг в форме обыкновенного гроба на ножках.
После революции часовня была разрушена, а саркофаг сброшен в ров. Деревенские женщины ночью подняли его с помощью связанных льняных полотенец и установили на место, но несколько иначе, чем он стоял раньше. Там он сейчас и стоит. На верхней стороне его рельефно высечены крест, копье и трость, ниже – развернутое Евангелие со словами: «Заповедь новую даю вам – да любите друг друга» (Ин. 13. 14). По бокам гробницы также надписи, в головах: «Здесь покоится блаженный пустынник и подвижник о Христе Никита. Господи, прими дух его с миром!» В ногах: «Почил о Господе 23 марта 1793 года, житье его было 98 лет. Помяни его, Господи, во царствии Твоем».
Согласно надписи на правой стороне саркофага, гробница и часовня были сооружены старанием председателя попечительства помещика Николая Михайловича Суходольского при участии Екимовического волостного старшины Стефана Афанасиева, церковного старосты Никанора Евстафиева, прихожан и почитателей. Освящена 15 сентября 1897 года причтом села Екимовичи.
Поверхность саркофага частично повреждена следами от пуль, возможно, во время Великой Отечественной войны гробница служила укрытием, либо повреждения нанесены с целью осквернить могилу.
Память его в род и род
Память старца Никиты всегда почиталась богомольцами. В Белых Берегах почиталось место явления ему Богородицы.
Законоучитель Орловского реального училища протоиерей Илия Ливанский говорил, что в день Ангела к могиле старца собиралось до пяти тысяч человек. Также он отмечал, что вскоре над могилой отца Никиты предполагалось построить каменную церковь, причем богомольцы ожидали открытия мощей нетленно почивающего схимонаха.
Так было до революции. Но и после нее не забыли люди место погребения схимонаха. По молитвам приходящих к его могиле, Господь давал им исцеления от различных недугов.
Старожилы поселка Екимовичи и деревни Буда неоднократно рассказывали, что схимонах Никита, захороненный рядом с деревней, своими молитвами удостоен перед Богом оказывать помощь людям в различных недугах.
Так, в деревне Крапивна Рославльского района жила незрячая отроковица. Ее матери в 1938 году в сонном видении было сказано, чтоб она обратилась за помощью к о. Никите. По своей вере в силу Божию, она, помолившись рано утром, с дочерью отправилась на могилу старца. За тридцать километров она пришла в деревню Буда, рядом с которой похоронен схимонах Никита. Они встретились с людьми этой деревни, которые их обогрели и провели к месту захоронения.
Женщина со своей дочерью стали усердно молиться на могиле старца. Когда женщина умыла дочь водой из колодца, выкопанного старцем, то девочка прозрела. С радостью вскрикнула отроковица: «Мама, я вижу!» И они вместе благодарили Бога за такое чудо. Свидетельницей чуда была благочестивая женщина Прудникова Мария Васильевна, с 1913 года проживающая в дер. Буда Рославльского района. Многие старожилы, от которых пришлось слышать это повествование, уже окончили свою земную жизнь в преклонном возрасте. Васечкин Михаил Иванович, 1915 года рождения, умер в 1994 году, Васечкина Евдокия Степановна, 1913 года рождения – умерла в 1997 году.
В памяти верующих людей и по сей день сохраняются известия о жизни и подвигах отца Никиты. Как и до революции, не пустеет могила пустынника. Цепочкой тянутся люди к пустынному месту, молитвенно вспоминая преподобного. Около могилы можно встретить паломников из Рославля, из Десногорска, из Брянска, Смоленска. Иногда встретишь монашествующих из Оптиной пустыни. Помнят о святом месте и в далекой Америке. И всем с верой приходящим к могиле схимонаха по его молитвам Господь посылает исцеления душевные и телесные. На могиле схимонаха Никиты получила исцеление Чистякова Людмила Семеновна. Вот что письменно она сообщает:
«Я, Чистякова Л. С. свидетельствую, что в 2000 году, на Радоницу по молитвам старца Никиты получила исцеление хронического заболевания руки (левая рука немела, были сильные боли). На Радоницу я и еще несколько почитателей памяти схимонаха Никиты совершили паломничество на могилу старца Никиты. Помолились, прочитали 17 кафизму, убрали могилу, посадили цветы. Утром следующего дня я проснулась с ощущением чего-то нового в моем организме. Левая рука была совершенно здорова. По милости Божьей и молитвам старца Никиты до настоящего времени рука меня больше не беспокоит. Об этом лично свидетельствую. (Подпись. 6 октября 2003 года). (Материал засвидетельствовал почивший настоятель прихода церкви в честь Вознесения Господня села Кузьмичи Ершичского района иеросхимонах Ефрем (Антонов)).
Стараниями руководства и коллектива Смоленской атомной электростанции место погребения о. Никиты содержится в чистоте. Над колодцем, ископанном старцем, установлен деревянный сруб. Но, к сожалению, колодец засорён за многие годы забвения и требует реставрации.
В 2001 году постановлением районной думы муниципального образования «Рославльский район» местность, именуемая «Монахов ров», с могилой схимонаха Никиты включена в число наиболее важных объектов культуры и истории Рославльского района.
В материале приведены отрывки из статьи иеромонаха Рафаила (Ивочкина),
опубликованной сайтом Смоленской митрополии
