Время возрождения Церкви после гонений XX века принято отсчитывать с празднования 1000-летия Крещения Руси – именно после этих торжеств сначала понемногу, а потом во все больших масштабах начался процесс основания новых приходов, восстановления и строительства храмов. Почти уникальным случаем в начале 80-х стала регистрация новой православной общины в сибирском городе Таре и затем – возведения Вознесенско-Иннокентиевского храма. Слава Богу, удалось сохранить для истории живые голоса свидетелей и участников тех событий.
После официальной регистрации православной общины города Тары (примерно в 1981 году) здание Спасского храма постройки XVIII века официальные власти продолжали использовать не по назначению, однако разрешили строительство нового храма по улице 40 лет ВЛКСМ. Место под строительство власти умышленно выделили самое не подходящее – далеко от центра города, в частном жилом секторе; чиновниками было сделано всё, чтобы церковь была малопосещаема. По проекту купол и колокольня должны быть гораздо выше, церковь не разрешили возводить выше близстоящих зданий – вот и пришлось строить, равняясь на соседние частные дома.
Место для строительства освятил в 1985 году в день Вознесения Господня архиепископ Омский и Тюменский Максим (Кроха). Иеромонах Гавриил, возглавлявший в ту пору тарский приход, доставил из Таллина облицовочный кирпич (25 тысяч штук) и привез цемент. Необходимый для строительства кирпич также очищали при разборке остатков здания на территории молокозавода, причем большинство трудившихся прихожан были женщины. Начал строительство иеромонах Димитрий, который одновременно вел службы во временном молельном доме, купленном на средства прихода.
Со слов прихожанки Татьяны Степановны Яниной, местный строительный песок районные власти приобретать не разрешали, предлагая завозить его из Казахстана. Прихожанам за свои деньги приходилось доставать песок и пиломатериалы разными путями, из-за чего возникали даже судебные преследования в отношении прихожан, но до уголовных наказаний дело не дошло. Однажды (после разгрузки стройматериалов) отец Димитрий провел три дня в милицейском участке. Впоследствии по благословению правящего архиерея многие жертвователи были записаны на вечное поминовение, в том числе рабы Божии Наталья, Галина, Анастасия (они живы и сейчас), а также ныне покойная раба Божия Мария, которая продала дом и пожертвовала на строительство тысячу рублей. Было благословлено записать в алтаре имя рабы Божией Анны «и пятнадцать сродников», передавшей на строительство храма 4,5 тысячи рублей.
Храм был построен меньше, чем за год. Освятил его архиепископ Максим 15 января 1986 года ночью, так как властями было запрещено совершить освящение в дневное время. Центральный престол освящен в честь Вознесения Господня, южный – в честь Тихвинской иконы Божией Матери, северный – во имя святителя Иннокентия, митрополита Московского, Апостола Сибири и Америки. Рядом был построен архиерейский дом.
После возрождения Спасского храма, ставшего кафедральным в Таре, приход города был разделен на два.
Рассказ Марии Ивановны Потаповой (записан в 2006 году):
«Чтобы храм нам разрешили, мы два раза в Москву ездили. Приедем в Загорск к мощам Сергия и плачем. Везде храмы Божии, а у нас нету – не можем добиться. Идёт какой-то монах, и мы к нему.
– Батюшка, помолись за нашу бедную Тару!
– А что случилося?
– А такое случилося, что нам в Таре храма никакого нет! Старый храм не дают. Там спортзал теперь. А новый не разрешают строить!
Настя Ведерникова плачет. В ноги ему упала.
– Помолись за нас, грешных. Может, тебя Господь услышит?!
А монах нам и говорит:
– Ну, ладно. У нас молебен будет, запишем вашу Тару, помолимся.
А в Москве Куроедов – министр такой московский – опять нам только лишь обещает выделить место под храм. А тарские власти – ни в какую. Наконец, говорит, чтобы нас успокоить:
– Не плачьте. Я вот на днях им прикажу, чтобы выделили вам место. Купите там домик и служить будете.
В Омск приехали, в храм пошли и опять плачем. А сторож нам говорит:
– И что вы все плачете, тарчане?
– А как нам не плакать? Там служба, там служба, а у нас нету. Нам не дают.
Поплакали, ну, слава Богу, так надо было. Потом, когда место нам выделили, купили мы домик на Заводской. Епископ Максим нам дал денег. Я взяла мешочек с деньгами, а в нем – бумажки и монеты всякие. У нас, православных, все на доверии построено, деньги не считали, а муж говорит, мол, деньги пересчитать надо – хватит ли на покупку дома? Но этого я делать не стала. Привезли мы их с Колей в Тару и отдали все, как есть, нашему старосте Семену Ильичу. Слава Богу, денег на домик хватило. Мой Николай только зря беспокоился.
Мы в этом месте, на Заводской, хотели и строиться – храм Божий возводить. Но нам сказали: нет, там 2-я школа рядом, и никакого чтоб там колокольного звона вашего не было, ищите себе другое место. Начали другое место искать. Нашли угловой домик с большим участком. Приехал из Омска епископ и решил брать это поместье и еще два соседних домика под строительство нового храма.
Батюшка Димитрий тут же все размерил. Он был специалист по строительству храмов. Завезли лес, кирпич с тарского завода и облицовочный кирпич из Таллина. Деньги слали из многих городов на это строительство, когда узнали, что есть такой старинный сибирский город, и без храма совсем. Вот такая была дружба у нас в России. Пришла помощь из Омска, из Владимира партия строителей приехала. Батюшки отовсюду прибыли отцу Димитрию помогать: отец Аким с Алтая, батюшка Зосима из Омска, батюшки Борис, Гавриил….
Тарчане шли на стройку, как на праздник. Щас к работе любви такой нет. Бывало, скажет батюшка, кому на раствор становиться, кому кирпич подавать – все придут, народу, как мурашей.
А милиция не знает, к чему придраться, чтоб стройку закрыть. Только придут с милиции – опять тянут батюшку Димитрия. Совсем его замызгали. Мы плачем, а батюшка нас успокаивает:
– Не обращайте внимания, работайте, скоро вернусь.
А милиция своё гнёт:
– Пересадить вас надо всех – этих строителей.
У нас батюшка Аким алтарь ло́жил, а у него отец на Алтае умер. И он даже отца не поехал хоронить.
– Погода пока стоит, надо алтарь ложить, – говорит. – Мне алтарь дороже, а отца уж я не верну.
Алтарь, слава Богу, изделали. Вот и у нас теперь свой алтарь стал и служба, как в других городах. А как службу ведет отец Аким, так я не у кого так не слышала. Бывало, на исповеди так проберет, так наведет на грехи наши окаянные, что не покаяться никак нельзя.
– Господи, согрешила я воровством, на чужое добро зарилась, искусу окаянному поддавалась! Прости нас, милостивый Господи! – вот так каждый наш грех исповедует, а мы плачем причитаем:
– Грешна, батюшка, грешна!
– Господи, прости меня маловерием! Нет у меня веры нисколько. Так болтаюся туды-сюды, а истины не ведаю!
И так начитывает, начитывает, сам крестится, и мы крестимся и причитаем:
– Грешна, батюшка, грешна!
И после такой исповеди на душе и легко, и покойно. И такая благодать…
Такой большой Божий храм с тремя престолами всего за восемь месяцев всем миром построили. Ещё местные власти много раз строительство останавливали. Приходилось дежурить, чтоб стройматериал не растащили. Кабы не эти власти, то бы еще быстрее построили.
И освящать храм днем они не дали. Велели освящать ночью, чтоб никто не видел. И все равно народу на освящении было много. Пришли все, кто строил, – половина Тары.
Батюшка Димитрий служил здесь недолго – его в Тюкалу отправили строить такой же храм. Потом какое-то время служили батюшки Аким и Зосима.
А из райкома все прибегали и говорили, мол, храм закроем, под детсадик заберём. Но мы им отвечали:
– Не имеете права. Мы сами строили, вы нам не помогали.
Однажды батюшка Зосима пилил дрова, мы с Настей их таскаем, а двое из милиции приходят и говорят:
– А где у вас поп?
– Вот наш батюшка – пилить согнулся, – отвечаем им.
– Чё пацана нам показываете? Нечева над нами смеяться! Где поп?
Зосима тогда разогнулся. Он был не шибко разговорчивый и росту невысокого:
– Да вот же я!
– Какой ты поп? Пацан какой-то!
А он был в великих для него сапогах, в фуфайке, да худенький вовсе. Они его за пацана и приняли. А когда, наконец, до них дошло, то говорят ему:
– Раз это ты, дак, давай, бросай пилу, пошли.
Они его тогда только в храм завели, в храме допрашивали – откуда всё взял, столь дров напилили? Часа два они его допрашивали. Видим, назад идет, согнулся и нас с Настей успокаивает:
– Не бойтеся. Да зачем я им там нужен? Отстали».
Рассказ Тамары Лудовой:
«Я многое уже не помню. Помню, как котлован рыли и стали строить церковь. Много здесь ведь и пожилых было. Теперь уж многие из них, Царствие им Небесное, отошли. Приезжали даже из Тобольска… Из Омска и Тюмени приезжали мужчины, отпуска брали и приезжали совсем посторонние. С транспортом было худо щебёнку и песок возить. Татьяна Янина, по-моему, у нас бухгалтером тут была. Машин нет, так она левые машины нанимала. Про это, конечно, прознали, и потом ее вызывали, пытали номера машин, которые она нанимала. Она же их скрыла – сказала, что попутки брала, а номера не помнит.
А Иващенов Александр Николаевич дал нам трактор на своем производстве. И об этом узнали. Его лишили тогда премиальных и выговор влепили.
А кирпича не хватало. Облицовочный-то кирпич, тот, что сверху обложенный, привезли из Таллина, тамошний епископ помог. А остальной с кирпичного завода возили. Он колхозам кирпич отпускал. Если вовремя не увезем – его тут же в колхозы вывезут. Срочно надо было грузить кирпич и вывозить. А кому грузить? И мы, бабы, много нас – Маша Потапова, Настасия Ведерникова, Фрося Созонтова, Дуся на протезе… встанем конвейером, и давай его быстро на машину склада́ть. Тогда в Таре был маслозавод, а на его территории был фундамент от Никольской церкви ещё не разобранный. И мы вот туда тоже ходили за кирпичом.
А батюшка Дмитрий был по строительству главный, как бы прораб. Он все это умел и знал, как це́рквы строить. Он нас посылал работать, и мы ходили туда кирпич долбить. Шесть-семь человек нас туда идёт. А кирпич этот такой большой ранешний, и как железо, не ломался ничо́. Но трудно было его очищать, он же был ведь в этом, в растворе. Вот цемент раньше был! И надо было его очистить.
До вечера мы одну машину нагрузим. И как тут теперь разгружать? И тут идут совсем посторонние мужчины – идите, бабы, домой, мы разгрузим. Теперь в такое поверить трудно. Но так было. И так ходили мы туда, пока не выбрали весь фундамент.
А потом – да… кормить. С Тобольска были, с Омска были строители. Их ведь кормить надо. Продукты несли – у кого что было. Все от души всё делали. У кого корова – молоко несли. А Иващенов Александр, Царствие ему Небесное, ведро рыбы несёт. Батюшка Дмитрий, он мяса совсем не ел никакого – только рыбу.
Мы с приезжими строителями одной семьей жили. Такая в стране дружба была. А пожертвования шли отовсюду. Так на пожертвованиях и добровольном труде нашем все строительство и велось.
Спали строители в старой церкви-избе. Владыка Максим осветил стройку в мае. А в мае и июне даже ещё ночи холодные. Мы, ну кто что принёс, матрасы, одеяла, подушки там… Вот это, считай, июнь, июль, август, сентяберь, октяберь, нояберь и декаберь. Семь месяцев строились. Рождество мы справляли ещё в той старой церкви, избе, а Крещение уже в новой церкви встретили.
За семь месяцев построили, а еще то ли на месяц, то ли на два, точно не помню, нам запрещали останавливали строительство. Потом, правда, опять разрешили стройку. Мы уже тогда щикатурить внутри начали. А потом ещё столько работы, чтобы этот старый песок убрать, строительный мусор. Все – и Малахова, и Фрося Созонтова, и Дуся, вот эта, на протезе – все без отказа шли уборку делать. Много женщин ходило помогать щикатурить и чистить. Тогда уже батюшка Иаким здесь командовал стройкой, он и службу вел.
Теперь вот много уже я забыла теперь. Да, были ещё недоработки. Сначала, когда батюшка Иаким после окончания стройки уехал к себе на Алтай, здесь служил батюшка Гавриил. При нем мы недоработки эти устраняли. И при батюшке Зосиме все заново перекрасили. А купол – вот я не помню. По-моему, его уже при батюшке Иване на второй раз красили.
Всего за семь месяцев такой храм построили, и еще месяц стояла стройка, запрещали ее. Наверное, хотели, чтобы народ разворовал все, что уже настроили. Но Господь уберег. Даже воры не посмели церковное добро воровать. И мы следили, ведь каких трудов эта стройка нам стоила!
Настя Ведерникова много помогла стройке, она помогала доставать лес. У нее в леспромхозе знакомые были. Маша Потапова, ее подруга, тоже много работала на стройке.
А Татьяна, вот эта, Янина – она хорошо машины нанимала. И Шура еще Ищенкова трактор наняла. Как кирпич-то выпишут – ведь кирпича-то очень много надо было – его надо сразу было убрать, а машину-то не всегда найдёшь. Тут и трактор сгодился. Весь день кирпич вывозил. А батюшка Гавриил сам разгружал.
И батюшка Дмитрий, и батюшка Анатолий, и батюшка Иаким много труда сюда положили. Трудились все священники. Все трудилися, и Господь помогал. Представьте себе, ведь ничего не было. Когда владыка Максим приехал освящать стройку, то ведь один только песок лежал – куча завезенного песка. И всё. Он нам и говорит, мол, пока по ведерочку растаскивайте этот песок, а там Бог благословит. И вот Бог благословил: помаленьку, помаленьку – и вот видите, какой храм воздвигли!
А народу было на открытии – ой-ой-ой. Несмотря на ночное время пол-Тары пришло. Ну и, начиная с Крещения Господня, мы теперь в новый храм на службу ходим.
Тогда ведь нам Спасский храм не давали. В то время православным притеснение было, и храм тот не отдавали. Там детская спортивная школа была. А в той избе, где раньше была наша церква, потолки низкие. На праздники как набьется народу – дышать нечем».
В основе материала – публикации
бывшего доцента Тарского филиала ОМГПУ,
прихожанина Вознесенского храма В.Д. Червенчука и В.И. Потаповой
на сайте Тарской епархии
Фото епархиальной пресс-службы
