В рамках инстаграм-проекта нашего портала «Вкусный пост» несколько дней назад состоялся прямой эфир со Святой Землей, в рамках которого главный редактор «Приходов» Евгения Жуковская задала ключарю русского подворья в древней Иоппии – современной Яффе протоиерею Игорю Пчелинцеву вопросы о том, каков на вкус пост в библейских местах, как проходит Святая Четыредесятница в условиях карантина из-за коронавируса, как верующие реагируют на налагаемые властями ограничения и благословленные священноначалием санитарные предосторожности, а еще о том, применимы ли монашеские уставы поста для современных мирян и почему для немалого числа людей в наше время Великий пост превратился из весны духовной в культ вегетарианской еды.
Отец Игорь, ваш храм связан со святой Тавифой, с ее воскресением по молитвам апостола Петра. Обычно посещением именно этого храма либо начинается, либо заканчивается паломничество людей во Святую Землю, потому что ваше подворье находится недалеко от аэропорта. Скажите, пожалуйста, было сложно привыкать после наших северных земель к этим южным широтам и, в частности, во время поста? Ведь мы же привыкли в дни Великого поста особенно ощущать этот холод изнутри от того, что ты не ешь более-менее жирную пищу. А когда находишься на Святой Земле, ты совсем по-другому и на пост смотришь, и ощущаешь себя по-другому. Было Вам это сложно перестраиваться от нашей русской аскезы на святоземельную?
– Ой, если бы я был аскет, наверное, было бы трудно перестраиваться. А так не очень. Но, надо сказать, что здесь период поста – все-таки довольно прохладное время. Несмотря на то, что вокруг все такое солнечное и светлое, февраль-март очень прохладные, и есть ощущение похожести на север, потому что южные зимы немного труднее переживать: да, кажется, что тепло, а на самом деле ощущается холод, особенно в помещении. Впрочем, холодно бывает как снаружи, так и внутри – по каким-то духовным причинам.
А что касается еды постом? Она другая на Святой Земле, или на столе то же самое, что и в России?
– Мы живем в довольно тепличных условиях: наш храм и его территория – как русская земля. Подворье принадлежит к Русской Церкви, люди из России приезжают к нам трудниками. У нас есть трапезная, и в ней готовится то, к чему мы привыкли в России. Что касается местной кухни, она средиземноморская и, в принципе, вполне приспособлена к посту, потому что здесь употребляется в пищу много фруктов, зелени и овощей.
Конечно, для местных жителей главным блюдом является мясо, тем не менее, всегда есть большой выбор довольно хороших свежих овощей и фруктов. В этом смысле держать пост проще – по местным ценам они не очень дорогие, за исключением чего-то несезонного или редкого.
Поэтому особой кулинарной перестройки у меня не случилось. У нас никто не привычен особо к средиземноморской кухне (я лично, например, безразличен к ней), поэтому мы кушаем, что обычно, и в пост едим по большей части, так сказать, русскую постную еду.
Получается, ваши прихожане – это выходцы либо из России и других постсоветских стран, либо еще из Советского Союза. Они тоже перенесли привычную им культуру еды на израильскую землю?
– Здесь много людей, которые уезжали из Советского Союза, а потом из России, Украины, Узбекистана, Грузии. Многие уехали 20-30 лет назад, и сейчас они еще вполне в той парадигме жизни. Их дети и внуки уже по-другому воспринимают всё, в том числе кулинарные вопросы и отношение к посту. Когда же человеку 50 лет, он трудно перестраивается и живет тем, к чему привык за всю жизнь, старается и жить, и кушать примерно так же, готовить то, что готовили еще мама, бабушка. У нас здесь много молдаван и румын, и они всегда приносят на наши общие трапезы по воскресеньям и праздникам блюда из теста и овощей, которые принято готовить в Молдавии…
…Плацинда. У них есть очень вкусные пироги, которые называются «плацинда».
– Да, именно ее приносят. Грузины готовят что-то свое, у украинцев своя кулинария, и все эти пищевые традиции продолжают жить и здесь.
У Вас, можно сказать, геополитический приход.
– Пожалуй, это так. Как я говорил, с местными кулинарными обычаями мы не слишком сильно пересекаемся. Здесь какое постное блюдо? Из того, что можно купить готовым, это будут фалафель, хумус, тхина… Принято, например, класть в питу хумус, тхину, фалафель, овощи. Такое блюдо спасает путешествиях: поехал во время поста в Иерусалим или еще куда-нибудь, и бывает нечего покушать, всюду предлагается мясо. Тогда покупаешь фалафель, съедаешь его и доволен.
А не опасно это все есть в местных точках питания? В любом месте можно взять такую вот закуску?
– Я думаю, здесь в девяноста, а может быть, дерзновенно скажем, 99 процентах всех забегаловок и кафешек есть абсолютно безопасно, и они очень любимы народом. Причем разными народами – и местными евреями и арабами, и нашими выходцами. Такие заведения снаружи совершенно неприметны, и думаешь: «Ну, чего в них может быть хорошего?» А там готовят что-нибудь исключительно вкусное, потрясающее. Местные это знают и ходят туда, а туристы обходят стороной такие заведения.
А как Вы вообще знакомились с местной кухней? Кто-то Вас, может, вводил в нее?
– Начать можно с того, что мы много раз паломничали на Святую Землю до моего приезда сюда на служение, и поэтому в целом уже имели какое-то представление об этих местах.
Когда я отправлялся сюда, одна из наших знакомых, журналистка, сказала, мол, будешь в Яффе – обязательно надо посетить кафе «Старик и море», там рыба и всякие салаты. Не реклама (улыбается)! Это одно из первых заведений, куда мы с Иваном пошли (мы с ним вдвоем приехали сначала, супруга с дочерью потом присоединились). И вот мы пришли – приносят рыбу и двадцать четыре салата, все разные. Они бесплатны, если берешь основное блюдо. И салаты свежайшие, вкусные; может, не все ты будешь есть, но попробовать можно все. Тогда даже было интересно, сейчас это уже обычным считается. Приходишь в какое-то кафе – не двадцать четыре тебе дадут салата, но пять, шесть, семь, восемь. И сейчас уже мы, можно сказать, разбаловались и стараемся салаты не брать даже.
А может, это осознанное потребление. Это про осознанность.
– Ну, может быть. Я лично не очень гастрономический человек, люблю простую еду, и такое пышное разнообразие меня сильно не привлекает. Если время не постное, ем что-то мясное или рыбу, допустим. Здесь рыба из моря, она очень хорошая. В пост мы обычно никуда и не ходим, а сейчас, тем более, все закрыто из-за карантина – все кафе, рестораны. Так что здесь, у себя, кушаем овощи.
Вот что мы здесь распробовали точно, особенно о жене могу это сказать, – авокадо. Ели его и в России, но это было больше экзотическим плодом, а здесь авокадо продают на каждом углу, и очень хорошего качества.
Святая Земля – это центр для всего Православия. А у Иерусалимской Церкви, других Церквях, представителей которых можно здесь увидеть, есть какие-то постовые особенности? Что про особенности поста Вы не знали, но узнали, когда приехали на Святую Землю?
– Особенности есть, конечно, но мы не настолько тесно пересекаемся. Наверное, об этом могли бы больше рассказать отцы Русской Духовной Миссии, которые в Иерусалиме часто бывают на службах, праздниках, участвуют в трапезах. Но насколько я знаю из разговоров, к тому же когда-то я готовил для одного российского журнала статью про Пасху и Рождественский пост, с пищей в дни поста там всё очень просто: едят либо какую-то кашу, либо картошку, запивают Колой.
Вишневой низкокалорийной Колой, как в одном сериале.
– Вишневой здесь нет, к сожалению. И всюду лимон.
Еще распространены чечевичный суп, похлебки бобовые, даже в современной еврейской кухне. Летом обычно в кафе и ресторанах супов нет – их просто не готовят, а зимой, когда холодно и нужна горячая пища, везде, даже в уличных кафе, есть большие термосы для супов. Они готовят разные мясные супы, есть фасолевый суп, чечевичный и из смеси овощей. Эти блюда готовят часов по восемнадцать, тушат, пока ингредиенты не распадаются чуть не на молекулы, такой суп-пюре получается. Это очень вкусно. И все – и арабы, и евреи – обязательно добавляют туда лимон. С лимоном вкуснее.
Как интересно…
– Арабы православные готовят на Пасху и Рождество для разговения специальное блюдо (оно, наверное, не арабское, а греческое) – яичный суп, яйцо с лимоном. В нашем понимании это немного странно, но вот у них такой обычай.
А мне еще кажется, что лимону такое внимание уделяется, может быть, потому что у него имеется укрепляющее и обеззараживающее действие. Все-таки теплая страна, и очень важно какую-то дезинфекцию проводить. У нас, вон, сейчас весь мир на дезинфекцию отправлен. Лимон не только укрепляет благодаря витамину С, но это еще и мощный элемент для обеззараживания. Может быть, еще и с этим связано?
– Кстати, здесь также принято употреблять острую пищу, и красный перец даже больше лимона идет в разные блюда, иногда доводя их до совершенно огненного состояния. Впрочем, это вкусно.
А какое у Вас любимое постное блюдо?
– Не настолько избалован, поэтому не знаю. Мы сейчас одни овощи едим – или сырые, или делаем нечто вроде рагу. Ничего особенно любимого нет. Ну, можно сказать, что люблю суп Том Ям – не так часто, но готовлю его, и мы все едим с удовольствием. Я люблю, правда, чтоб он был прямо атомный. Зимой, когда холодно, это очень хорошо.
Этим Великим постом, когда по понятным причинам мало паломников, как живет ваш приход?
– И приход-то не живет, потому что в церковь никого не пускают. Мы служим для всех, понятно, но на службе – только я, еще священник, который помогает, приезжает во время поста, и наши трудники. Так что мы служим и молимся таким узким кругом. Народ очень сильно переживает – и звонят, и пишут. Для прихожан сейчас мы сделали трансляции через «Фейсбук», народ смотрит. Но трансляции не заменят настоящего богослужения, исповеди и причащения.
Конечно.
– С этим пока не очень ясно, но мы надеемся, что меры, введенные неделю назад вроде как на две недели, по прошествии этого срока начнут ослаблять. Надеемся.
Скажите, пожалуйста, а выходить с Причастием к кому-то в условиях введенных карантинных ограничений тоже нельзя?
– Теоретически можно. Хотя с этой недели введено требование без причины не выходить из дома. Но, думаю, Причастие – хорошая причина. Просто в основном мы посещаем для причащения болящих в больницах, а в лечебные учреждения нельзя заходить сейчас. Кроме того, много пенсионеров живет в хостелах – так называют здесь дома престарелых. Там тоже сейчас особый режим: им не разрешается выходить, и пока никого не пускают в гости. Поэтому причащать можно было бы только на дому как-то, но, опять же, если там пожилые люди, им в нынешних условиях не рекомендуется ни с кем общаться. Довольно сложная ситуация.
Ваш приход окормляет онкобольных. Как я понимаю, кто-то из них приходил в храм, и Вы сами ездили к страдающим этим недугом в больницы. Вы видите какую-то связь небесной покровительницы вашего прихода святой Тавифы с подобной особой миссией?
– Не могу назвать то, что мы делаем, особой миссией. Что же касается святой Тавифы, может быть, это нескромно звучит, но я знаю, что люди очень доверяют ей. И взрослые больные, приехавшие в эту страну лечиться, и родители с больными с детьми идут к гробнице Тавифы и молятся, иногда подолгу. К нам приходит одна семья, там мама болеет. Дети, она пока в храме, бегут к Тавифе и молятся за свою маму, причем продолжительное время. Люди верят этой святой и любят ее. Верю, что молитва к ней имеет отклик, ведь, как известно, к пустому колодцу за водой не ходят. И некоторые люди делятся, что они молились Тавифе, и вот произошло нечто положительное. Это может быть не полное исцеление, но важный какой-то вот сдвиг или что-то еще. Потому-то святая Тавифа так любима людьми.
Наш проект называется «Вкусный пост», а вкус поста раскрывается, прежде всего, через духовную жизнь, потом уже начинаешь понимать и вкус подвига, в том числе пищевого, и вкус подвига добродетельного. Но само по себе устремление к подвигу возможно, только когда понимаешь, что ты не бессмысленно исполняешь какие-то уставы, а осознанно подходишь к посту… Сейчас Господь поставил весь мир на некое осознанное поприще воздержания, и не просто так, конечно, это все совпало с Великим постом. В то же время очень часто сегодня в адрес Церкви слышится критика, которая сводится к заявлениям о том, что верующие люди якобы занимаются бессмысленными вещами. Мол, нужно вводить новые карантинные ограничения, ограждать себя от заражения, искать вакцину, а молитва, чем, собственно, Церковь и занимается, по мнению таких критиков, бессмысленна. Отсюда, кстати, и призывы к закрытию храмов. Мы в России к этому сегодня вплотную подошли. Вы говорите о том, что люди не приходят к пустому колодцу. А как сосредоточиться на молитве и не впадать в панику в такое непростое время? Молитву, при всей ее важности, нельзя пощупать, как же понять, что колодец все-таки с водой живой?
– Я думаю, что людей, в жизни которых которых молитвы, церковная жизнь не имеют значения, будет трудно убедить в важности, целесообразности храмового богослужения, Таинств и так далее. Но их голоса громче и потому лучше слышны, и даже некоторые верующие иногда по маловерию начинают сомневаться и ужасаться. Чтобы не впадать в лишнюю панику, главное –понимать, где Христос в моей жизни. Если Он в центре, если у тебя все хорошо в отношениях со Христом или, по крайней мере, ты желаешь, чтобы было хорошо, то все остальное будет выстраиваться.
Если нет, то начинаются метания, сосредоточение на каких-то второстепенных или неважных вещах. Думают люди, например: «Как же так, как мы будем причащаться из одноразовых ложечек?» Меня это просто возмущает. Если ты причащаешься Телом и Кровью Христа, какая разница вообще, из каких ложечек? А люди некоторые говорят чуть ли не об отступлении от Православия! Краем глаза увидел, что такие баталии затеваются. У нас в храме все нормально с этим.
Может быть, мои слова прозвучат достаточно прозаично и даже банально (хотя христианство никогда не банально), но нужно помнить: в центре должен быть Христос, и вектор движения должен быть ко Христу. Тогда все будет правильно, и какие бы подножки, препятствия, испытания и искушения ни были на этом пути, они самого пути не отменяют, только, может быть, делают более достойным его прохождение.
Есть ли понимание, когда прихожане смогут посещать ваш храм?
– Когда это произойдет, я не могу сказать, потому что это не в моей власти. У меня есть священноначалие, мы действуем в пределах благословения, и есть распоряжение местных властей. К сожалению, пока могу только так ответить. Мы ждем и надеемся, что это произойдет скоро.
В продолжение Вашей реплики хотела бы рассказать, что буквально на этой неделе, когда я была на литургии Преждеосвященных Даров у себя в храме, ко мне подошла женщина, причем, хотя мы не знакомы лично, я ее много раз видела и знаю, что это глубоко церковный человек. Она подошла ко мне в тот день вся в слезах: для нее большой трагедией стало, что ей не дали поцеловать Чашу после Причастия.
– В народе просто к этому относятся: не поцеловал Чашу – Причастие не считается.
Честно говоря, я сначала даже не поняла, в чем суть. Думала, что она печалуется о том, что мы дожили до таких времен, когда приходится принимать довольно строгие меры, чтобы нам разрешили вести богослужение, не закрывали храмы. Я-то в своей парадигме мыслю, думаю: слава Богу, что есть возможность вообще быть на службе и причащаться. А женщина плакала, что вот, она всю жизнь провела в Церкви и никогда не думала, что доживет до «последних времен», когда после Причастия нельзя будет приложиться к Чаше. Для меня этот случай стал поводом для раздумий и о миссии, и о религиозном образовании. О об осознанности опять же. Понятно, что сейчас из-за коронавируса много паники наводится, но и мы сами очень часто собственными стереотипами способствуем созданию мнения, будто церковные люди не всегда адекватно реагируют на простые меры.
Отец Игорь, возвращаясь к теме поста, хотелось бы спросить вот о чем… Святая Земля пропитана подвигом отцов-пустынников и жен непорочных, на примерах которых мы с вами выросли как христиане, и содержащиеся в патериках описания подвижничества, из которых мы узнаём, как можно поститься с одной крошкой хлеба в течение недели или на одном финике – весь пост, конечно, взялись не на пустом месте. Это, безусловно, не сказки, в том числе и потому, что в данных широтах подобное возможно в большей степени, чем в условиях зимы и ранней весны в наших среднерусских, сибирских, дальневосточных землях. Скажите, пожалуйста, как человеку, который делает первые шаги в Церкви, хочет поститься и, естественно, начинает бурно знакомиться с патериковыми свидетельствами жизни и возрастания во Христе, сохранить трезвость, чтобы, в том числе, не навредить здоровью?
– Во-первых, я думаю, что важно не быть в этом деле самому себе руководителем: начитался патерика и начал по финику в день кушать, потом через неделю умер. Есть священник в храме, которому ты исповедуешься, который может дать совет, исходя из своего опыта. Это очень важно. Ну и, конечно, не надо увлекаться чтением в таком смысле патериков и святоотеческой литературы – это были совершенно другие люди и по духовному состоянию, и по физическим силам в отношении поста. Надо подражать им больше в молитве и смирении, но тоже не ночи простаивать в молитве, а соблюдать на все свою меру. Меру эту, я думаю, может определить духовник, если таковой есть. Если его нет, все равно любой приходской священник любому новоначальному может дать вполне трезвый совет. Конечно, может быть опасность получить и не трезвый совет, к сожалению, такое бывает, но в целом я очень положительно думаю о нашем духовенстве. Важно соблюдать мерность и не загубить ни душевное, ни духовное, ни телесное свое здоровье. Пост должен созидать человека.
Я рассказываю нашим прихожанам, что очень важно в начале любого поста ставить себе конкретные задачи, причем как духовные, так и чисто светские или, так сказать, полусветские. Когда у тебя есть план, ты его сверяешь, стараешься выполнять его. Так легче и поститься, и выполнять все остальное.
Кроме того, надо понимать, что у монашествующих и на Ближнем Востоке, и на нашем севере в прежнее время была иная кухня (или ее вообще не было), они жили в других условиях. У них был бедный рацион с ограниченным набором продуктов. У нас же сейчас нет таких ограничений, и мы можем немножко разнообразить свою пищу.
Поэтому, еще раз повторю, нужно советоваться с более опытным нормальным человеком, в идеале – с духовником. И, кроме того, обязательно иметь свою голову на плечах, смотреть, ставить цели. И молиться, чтобы этих целей достигать и не впадать в отчаяние и уныние, если не получится. Далеко не обязательно всё должно получиться.
Да, мы иногда ставим себе неадекватные цели. И еще такой вопрос: почему у нас усвоилась как нормальная и повсеместная практика поста для монашествующих? Берешь, например, какой-нибудь календарь, даже напечатанный в светском издательстве (сейчас же все штампуют православные календари), и там излагаются монашеские нормы для поста. Откуда это взялось, почему вдруг светских людей, мирян стали в эти рамки монашеские заточать? Полезно ли такое?
– Кому-то полезно, кому-то – нет, наверное. Как было сказано в свое время, монашество и устав монастырский – это некий идеал, который нам предлагается не для точного копирования, может быть, но на него нужно ориентироваться. У нас нет других уставов, только монастырские, в том числе и в еде. Думаю, те, кто имеет опыт церковной жизни и крепкое здоровье, вполне могут этому уставу следовать. Но просто я вижу, как много окружающих меня людей имеют ограничения по здоровью – я и сам такой, уже изрезанный врачами, и не могу в полной мере соблюдать требования относительно сухоядения и подобные. Стараешься просто скромнее есть, и то не всегда получается.
Эти уставы дают образцы пищевого поведения, если так можно выразиться. Меня лично больше волнует, когда выходят различные передачи типа «Проводим пост приятно» или «Кушаем с удовольствием». Возникает этакий культ еды, пусть и постной. Все-таки не стоит так увлекаться пищевой составляющей. А то если начинаешь лично или через сеть говорить с кем-то о посте, 90 процентов задаваемых вопросов – про еду. Это уже неправильно.
Фото сайта Русской духовной миссии
и «Живого журнала» протоиерея Игоря Пчелинцева
