5 декабря 2013 года исполняется пять лет, как почил Святейший Патриарх Алексий II. Предлагаем читателям воспоминания главного звонаря Московского Кремля и Храма Христа Спасителя Игоря Васильевича Коновалова о пятнадцатом Предстоятеле Русской Православной Церкви.
Святейший Алексий II был избран на Патриарший престол в 1990 году. Когда его избрали, у меня на глазах появились слезы − не верилось, что нам так посчастливилось, что Господь избрал на место Предстоятеля нашей Церкви человека, который в детстве не пел пионерские песни, не ходил с красным галстуком и не видел, не впитал яд атеизма, которым было отравлено наше общество. Он был как бы сохранен на территории Эстонии от того ужаса, который сотрясал все наше общество, особенно в конце 1930-х годов.
То, что он воспитывался в совершенно другой обстановке, в церковной атмосфере, было невероятно ценно. Он иначе общался, у него была другая речь, другой стиль поведения. Благодаря своему воспитанию и тому, что он впитал в детстве, Патриарх явился как бы мостиком, который соединил Церковь, которая была до революции, с той, которая начала возрождаться в наши дни.
Кстати сказать, Патриарх разбирался в колоколах и бывал на колокольнях. В юности, прислуживая в кафедральном соборе Таллина, он как-то расписался там на стене между двумя колокольнями «А.М. Ридигер», когда город освободили от фашистов. Патриарх рассказывал мне, как был устроен звон таллинского собора, какой там главный колокол, как у него подвешен язык, на какой коже закреплен, сколько весит – абсолютно все!
Вообще получилось так, что его архиерейский путь «сопровождали» самые большие и тяжёлые колокола нашей Церкви: 1000-пудовый колокол таллинского собора Александра Невского, который он, еще будучи иподиаконом, готовил к освящению, потом – пятитонный колокол Никольского собора Санкт-Петербурга, далее − Большой Успенский колокол Московского Кремля и, наконец, колокола Храма Христа Спасителя.
Звоны Московского Кремля
Богослужения в соборах Московского Кремля возобновились ровно в год его избрания. Первоначально службы в Кремлевских соборах сопровождались звонами колоколов расположенного рядом с Кремлем собора Василия Блаженного, где звонили мои ученицы, сотрудницы собора-музея Елена Мокроусова и Галина Ляшенко. Я в то время исполнял послушание старшего звонаря Московского Данилова монастыря, и меня и моих коллег также иногда привлекали к этим звонам. Правда, в Кремле колокола Покровского собора были совершенно не слышны, так как соборная колокольня поставлена с востока, за алтарями приделов храма, и звук её колоколов распространяется преимущественно на восток и в сторону Замоскворечья.
Видимо, в какой-то момент Патриарх Алексий принял решение, что стоит попробовать возродить кремлевские звоны. В январе 1992 года мне позвонили и пригласили 26 января прибыть в Патриархию в Чистый переулок. В Патриархии владыка Арсений сказал кратко: «Ну, сейчас поедем». Мы сели в черную «Волгу» − владыка Арсений, отец Матфей Стаднюк (секретарь Святейшего Патриарха), аз многогрешный – и через Боровицкие ворота въехали в Кремль. Мне было тогда 33 года, и таким образом я попал в Кремль впервые.
Пришла хранитель Инна Дмитриевна Костина, открыла колокольню, и все вместе мы поднялись наверх: сперва к колоколам первого яруса, а потом выше. Наши впечатления трудно описать словами − это было ощущение настоящего чуда! Дело в том, что в Кремле я бывал еще со школьных лет и ни разу не видел, чтоб кто-то поднимался на ярусы звона колокольни Ивана Великого. И почему Патриарх благословил именно мне заниматься кремлевскими колоколами, для меня до сих пор загадка. Может быть, он, будучи управляющим делами Московской Патриархии и курируя работы по восстановлению Данилова монастыря и организации там монашеской жизни, слышал наши звоны…
Итак, после осмотра колоколов мы вместе с директором Музеев Московского Кремля Ириной Александровной Родимцевой организовали в Успенском соборе Кремля небольшое совещание, на котором было принято решение о создании рабочей группы, которая занималась бы восстановлением кремлевских звонов. Сотрудники Музеев Московского Кремля были изрядно перепуганы, резонно полагая, что в колокола нельзя звонить, потому что их можно разбить, поэтому для изучения возможных последствий возобновления звонов были привлечены сотрудники Военно-инженерной академии имени Дзержинского (сейчас она носит имя Петра Великого), которые занимались исследованием колокольной бронзы.
Вскоре после 28 января нашу группу учёных и меня принял Патриарх. Его Святейшество приветствовал нас и далее в очень непринужденной беседе стал расспрашивать о том, что мы увидели на колокольне и каким нам представляется процесс возобновления колокольных звонов на колокольне Ивана Великого. Я сказал, что есть два возможных пути развития событий: мы можем к Пасхе подготовить один из больших колоколов, а можем сделать трезвон. Святейший благословил делать трезвон из пяти колоколов на втором ярусе, где происходит трезвон и сегодня. Пока шла подготовка к звонам, я неоднократно подходил к Патриарху во время кремлевских служб, и он всегда интересовался, как идут работы.
В Пасхальную ночь 26 апреля 1992 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II служил в Богоявленском Елоховском соборе. Мы находились на колокольне в Кремле, а внизу стоял автобус с телевизионщиками. В Кремль транслировали богослужение из Елоховского, а туда, в свою очередь, − то, что происходило на колокольне Ивана Великого. Когда наступило время крестного хода, мы начали звонить благовест, далее звон подхватил большой колокол Богоявленского собора, а выход крестного хода сопровождал совместный звон двух колоколен.
С тех пор звоны в Кремле совершаются регулярно к каждому богослужению. Насколько я знаю, Патриарх Алексий II никогда не поднимался на колокольню Ивана Великого. Зато, уезжая из Кремля, всегда оставлял окошко машины приоткрытым, чтобы хорошо слышать звон.
Доброе слово и проницательный взгляд
С 1992 года и с организации кремлевских звонов и началось наше общение с Патриархом.
Я всегда был очень рад, когда появлялась возможность подойти к Святейшему Владыке для краткой беседы. У него было множество дел, но он всегда встречал подходящего к нему с улыбкой, находил несколько добрых слов, давал краткие наставления, высказывал свое видение того или иного вопроса.
Обычно он говорил кратко и строго по делу. Помню, в 1998 году меня пригласили приехать в Штутгарт, чтобы сделать звон на храме святого Николая, который принадлежал Русской Православной Церкви Заграницей. Естественно, я подошел к Патриарху и спросил, благословит ли он поездку и будут ли какие-то пожелания в связи с ней. Он ответил очень просто и спокойно: «Никаких пожеланий не будет. Конечно, поезжайте, помогите».
Обычно наше общение происходило в алтаре Успенского собора Московского Кремля. Мне приходилось обращаться к Святейшему по множеству вопросов, и я всегда находил отеческое понимание и добрую реакцию, хотя, думаю, у него было заботы поважнее, чем общаться со звонарем. Однако он всегда находил нужные и ценные для меня слова.
Когда он выступал на официальных мероприятиях или по телевидению, мне не всегда нравилась его манера говорить − несколько пафосно; кажется, это ему не очень удавалось. В личном общении он был намного проще. И очень запоминался его глубокий, проницательный и очень добрый взгляд.
Звоны Храма Христа Спасителя
Когда строительство Храма Христа Спасителя было в разгаре и уже начали подниматься колокольни, «вспомнили» о том, что для храма нужны колокола. На совещаниях говорилось, мол, с колоколами «все понятно», хотя на самом деле ничего понятно не было. Рассмотрев этот вопрос, комиссия по строительству храма пришла к решению, что будет организован конкурс, и меня стали приглашать на заседания в качестве эксперта. Каким образом я попал туда, стало понятно, когда Патриарх в алтаре Успенского собора спросил: «Вы в комиссии. Какие колокола мы берем?» Изначально ни меня, ни ЗИЛовских колоколов там не должно было быть: все должен быть отливать Энгоян Артём Михайлович, как сказали, друг или знакомый великого Зураба Константиновича Церетели. И вот им-то как раз с колоколами было «все понятно».
Но Патриарх Алексий как человек осведомлённый в вопросах колокольного звона придавал особое значение тому, какой «голос» обретёт главный храм Москвы и Русской Православной Церкви, и внимательно следил за тем, как развивается ситуация.
Когда два набора колоколов были отлиты, провели конкурс. В состав жюри вошли старший звонарь Большого театра Валерий Алексеевич Диш, Владимир Иванович Машков, Владимир Никанорович Кузнецов, я и несколько человек, которых как экспертов колокольных дел мы видели впервые. Это были несколько послушников, диаконов и монахов с Афонского подворья в Москве, причём несколько из них носили имя Никита. Компания, так сказать, альтернативных экспертов на заседаниях комиссии выглядела странно: не произнося ни слова, все эти «никиты» тянули руки только за одного производителя.
В конкурсе на право отливки колоколов для Храма Христа Спасителя приняли участие лучшие колокольные мастерские России. Первоначально было подано пять или шесть заявок, но не все соискатели смогли выдержать весьма жёсткие условия конкурсного отбора, и в итоге на суд высокой комиссии были представлены изделия двух лучших колокольных мастерских: — подбор колоколов Общества древнерусской музыкальной культуры, отлитых на базе завода ЗИЛ, и набор колоколов мастера Константина Геннадьевича Чернова из «Литекса».
В течение какого-то времени продолжались прения, Патриарх и мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков в них не участвовали и как бы отошли в сторону. Однако, насколько мне известно, на Патриарха оказывали давление, говоря, что ЗИЛовские колокола выбирать ни в коем случае нельзя…
Во время кремлевских служб в алтаре Успенского собора Патриарх трижды спрашивал меня, какие колокола мы берем. И потом, когда пришло время ему вынести решение о колоколах, он сказал, мол, ведущие эксперты однозначно говорят, что колокола ЗИЛа звучат лучше, и именно их мы и возьмем для храма. Зимой 1995−1996 года эти колокола были развешаны на северо-восточной колокольне Храма Христа Спасителя, где пребывают и по сей день.
Во время строительства храма Святейший Владыка неоднократно поднимался наверх, бывал и на колокольнях, приводил туда высоких гостей, например, Грузинского Патриарха.
Он очень внимательно осматривал все, что видел, и, кажется, не пропускал ничего. Как известно, сейчас над галереями Храма, которые расположены между колокольнями, устроен козырек. Не скажу, что он украшает Храм, скорее, даже наоборот – возможно, стоило бы сделать, чтобы он был не так заметен, однако этот козырек благословил поставить Святейший Патриарх Алексий, когда увидел, что зимой с центрального купола Храма срываются ледяные глыбы, падают прямо на галереи и могут травмировать гостей, которые там иногда бывают, и звонарей, которые поднимаются наверх регулярно.
Когда пришло время отливать самый большой – Царский колокол – Патриарх Алексий отнесся к отливке с большим вниманием и приехал на завод ЗИЛ, когда плавили металл, чтобы залить его в форму. Помню, Патриарх вошел в цех спокойно, торжественно и очень величественно.
Естественно, я был там и, проходя по цеху, все показывал и рассказывал Святейшему Патриарху и сопровождавшим его лицам о том, что цех подготовлен специально для отливки тяжелых колоколов Храма Христа Спасителя, что таких тяжелых отливок, на ЗИЛе никто раньше не делал, потому что для автомобильного производства это просто не нужно. Его Святейшество, по своему обыкновению, подробно расспрашивал мастеров о тонкостях литейного производства, об отливке колоколов.
Медь уже была загружена в плавильную печь, и та работала на полную мощность, все гудело… Под этот гул начался водосвятный молебен. Святейший Патриарх спросил, можно ли окропить водой форму колокола, потому что знал, что если вода попадет внутрь формы и там встретится с раскалённой бронзой, то может быть взрыв. Ему сказали, что можно; Его Святейшество обошел форму и окропил ее святой водой. Потом Предстоятель Русской Церкви поинтересовался, как скоро может начаться заливка. Однако никто не мог сказать точно, когда именно будет расплавлена медь и в должном количестве загружено олово. Из-за то, что плотный график не оставлял даже одного свободного часа, Святейший Патриарх был вынужден, не дождавшись заливки колокола, покинуть завод.
Зато после, когда колокол поднимали на Храм Христа Спасителя, Его Святейшество присутствовал лично и уточнял некоторые вопросы, например, каким именно фасадом Царский колокол должен быть обращён к Кремлю − образом Спасителя или Божией Матери. Подумав, Патриарх благословил повернуть образом Спасителя. Так колокол расположен и по сей день.
***
4 декабря 2008 года Патриарх Алексий II совершил Божественную литургию в Успенском соборе Московского Кремля. Конечно, в тот день мы звонили на колокольне Ивана Великого. Я трезвонил после службы и видел сверху, как он проводил греческую делегацию. Все было как обычно, ничто не предвещало беды. Даже мысли не возникло, что это было его последнее богослужение…
Записала Ольга Богданова
Специально для портала «Приходы»
