Были времена, когда религии не было. И эти времена были не так далеки от нас, как кажется. Я, конечно, не имею в виду того, что некогда большинство людей были столь же безразличны по отношению к Богу, как сегодня. Говоря о том, что религия – это недавнее изобретение, я имею в виду то, что разделение общественного пространства на светское и религиозное возникло в определенный период в определенном месте, а именно – в Западной Европе на заре эпохи Модерна. Собственно, современность – это эпоха секуляризации, возникновения и расширения жизни вне отношения к Богу, или в соответствии с названием книги выдающегося современного философа Чарльза Тейлора, «Секулярный век».
В традиционном обществе не существовало религии в современном смысле как отдельной от других сферы отношений с Богом, потому что весь мир, весь космос и вся человеческая жизнь мыслились в перспективе соотношения с Богом. Не было людей нерелигиозных, потому что это было просто немыслимо без того, чтобы прослыть безумцем, ибо Божественный мир был в рамках того мировоззрения более реален, чем тварный. Именно по этой причине современным верующим людям, воспринимающим христианство как религию в современном смысле, очень сложно понять смысл Священного Писания и Священного Предания.
Как же произошло самое главное изменение в жизни если не всего человечества, то уж точно христианской цивилизации, а именно превращение ее в светскую, в которой религия если еще и существует, то играет совершенно маргинальную роль? Этот процесс был весьма неоднозначным и противоречивым, и изображать его как прогрессивное освобождение от религии в движении к светскости ошибочно. Тем не менее, в его результате было сформирован тот универсальный контекст, который задает ключевые параметры морали, политики, культуры, духовного и религиозного опыта нашей эпохи. Секулярный дух, то есть безрелигиозное сознание, является сегодня установкой «по умолчанию».
Современное сознание существует в так называемой имманентной рамке, то есть не имеет трансцендентного измерения и не связано с «великой цепью бытия». Это не значит, что у человека совершенно исчезает потребность к причастности к возвышенному и потустороннему. Многие современные люди полагают, что они имеют непосредственный доступ к Богу и не нуждаются в принадлежности к религиозным сообществам. Но есть и те, кто участвует в религиозной жизни сообществ. Именно поэтому религия не исчезает, но становится замкнутой, отдельной сферой, в которой автономный субъект удовлетворяет свои психологические и духовные потребности. Эти самые потребности не могут быть удовлетворены обезличенным социумом и экономикой, в которых исключено сущностное общение, но существует лишь взаимовыгодное сотрудничество и коммуникация.
Церковь, находясь в эпицентре этой «духовной лоботомии», охватившей мир, не может, не изменив себе, перестать возвещать то, что человеческая жизнь и бытие всего мира могут быть поняты исключительно в теологическом горизонте, в радикальной обращенности от имманентности к трансцендентности. Поэтому, уверен, само современное понимание христианства как религии, как того, что должно существовать отдельно от всех сфер жизни (включая политику, которую имеют в виду, когда повторяют секулярную мантру «об отделении Церкви от государства»), является инородным для духа христианства.
Но следует быть реалистичным и не поддаваться иллюзорной мечте восстановления навсегда ушедшего прошлого. Ситуация такова, что возвращение в утраченное былое состояние исключено, и данное «ностальгическое» стремление может эксплуатироваться только теми, кто не осознает истоков и природы секулярной современности. Очевидный факт состоит в том, что в обществе нашего времени моральные и экзистенциальные ориентации людей более не зависят от христианства и становятся все более и более автономными от него. Вера как усилие воли перестает быть исходным контекстом существования человека, но становится в ситуацию выбора и зависит от субъективного самоопределения. Из общества, в котором практически невозможно было не верить в Бога, общество стало таким, в котором вера является лишь одной из опций, причем не самой убедительной. Христианство перестает быть «закваской и солью всего мира», но лишь одной идеей среди множества других, растворяется в мире.
Итак, мы живем не просто в секулярном, а в «постхристианском» мире, в котором условия существования христианской веры радикально изменились, – этот основополагающий факт является серьезным вызовом для всего христианства. Наихудшим из возможных вариантов реакции на данную ситуацию со стороны Церкви была бы самоизоляция и пребывание в искусственной иллюзии того, что ничего не изменилось и можно жить так, как жили в близком или далеком прошлом. Нужно учиться жить в этих, весьма токсичных, но безальтернативных в обозримой исторической перспективе условиях.
Актуальные болезни общества – такие как моральный релятивизм, индифферентность к истине, утрата духовного горизонта жизни – все это не может быть преодолено в рамках самой секулярности. Именно здесь христиане получают возможность возвестить миру свою радость, которая во все эпохи избавляла человеческий разум от тех болезней, которые он сам себе устраивал. Задача христианского видения является в восхвалении совершенств Бога, как они явлены нам в творении и через которые человек способен достичь реализации своей полноты во Христе. Понимание всего сущего как неразрывного, но крайне богатого целого, в котором космос, общество и природа объединены статусом творения перед лицом своего Творца. Мир – это не только совокупность всего что есть, но и бесконфликтное, благое и прекрасное состояние, которое поддерживается и гарантируется божией любовью и радостью.
Нет ничего статичного, ничего замкнутого и отделенного совершенно не пересекаемой границей, но все движется, развивается и стремится в бесконечность, в которой изливается Божественная Любовь.
Олег ДАВЫДОВ
