Слушая Михаила Круга или Сергея Наговицына, Эльдара Южного или «Бутырку», иной «тюремный репертуар» шансона, можно услышать, как часто там упоминается священник, которого просят «отпустить грехи». А как на самом деле складываются отношения несущего тюремное служение батюшки с теми, кто находится в заключении, есть ли те, кто, покаявшись, полностью меняет свою жизнь? Об этом – разговор с иереем Георгием Кобзевым, настоятелем Константино-Еленинского храма в Омске, окормляющего заключенных омской исправительной колонии, куда попадают люди, совершившие более чем серьезные преступления.
Жизнь священника остается загадкой для большинства обывателей. А служба, скажем, в колонии среди заключенных – и подавно. Знает, конечно, интернет, но лучше поговорить с человеком настоящим и компетентным.
В храме святых равноапостольных Константина и Елены ожидаю некоторое время. В кресле у журнального столика листаю и читаю православный журнал «Душа». Два мальчика лет десяти обсуждают партию в шахматы – они приходят в клуб шахматистов при храме. Кстати, ведет занятия КМС по шахматам. Занятие в воскресной школе для взрослых заканчивается, и отец Георгий появляется внизу, зовет в класс.
Условно настоятель храма делит свою жизнь на два периода: в первом он проектировщик и дизайнер, а во втором – священник.
– Я окончил строительный техникум, – охотно рассказывает священник. – Работал в проектном институте, затем в дизайнерской фирме, занимался архитектурой. С 22 лет начал ходить в церковь, мне стало интересно побольше узнать о Боге, я испытывал духовную жажду. Поговорить о вере или что-то подсказать было некому. Как решиться попасть к священнику, когда видишь много народа? Приходишь только на исповедь. Был тот случай, когда я понял, что вера в Бога интересует меня больше, чем все остальное. Отсюда и начинается вторая часть моей жизни: мне 49 лет и я – священник.
Не могли тогда купить необходимую литературу?
– Это 1989 или 90-й год, – вскидывает он брови. – В торговом центре работала церковная лавка, и там продавалась книга «Закон Божий», стоила 100 рублей, почти половину моей зарплаты. Не было, Виктор, доступной литературы. Ни фильмов тебе, ни книг – только тяга к знаниям.
Расскажите подробней, как стали священником.
– В 1991 году еду в Большекулачье, чтобы повидать иеромонаха Виталия (Кларицкого). Это был первый священник, с которым я поговорил с глазу на глаз. Решил поехать в Загорск и поступить в семинарию, но батюшка не благословил и отправил в родное Омское духовное училище. Поступил в 1992 году, а через год рукоположили меня в священника. На четвертый год священства я поступил в Тобольскую семинарию на заочный сектор.
В 1997 году благословили окормлять православный приход в исправительной колонии, которая у нефтекомбината.
Было ли страшно?
– С крестом не боишься, несмотря на то, что это строгая колония и преступники в ней серьезные, рецидивисты. Почти все причащались, исповедовались в первый раз. Мало кто со свободы приходил верующий – большая часть приобретает веру там. Молитва, исповедь для них в диковинку. Это в последние годы приходят верующие.
Им было интересно учение и Священное Писание. Не всем, конечно: часть прибывших совершенно не понимает и не принимает многого. Я знаю некоторых из них, которые кардинально поменяли жизнь. Создали семьи, кто-то живет при монастырях трудниками – это после воцерковления.
Был у меня в колонии один осужденный, шулер, профессиональный картежник, он мог выиграть и проиграть машину за вечер. Карты, говорит, чувствовал, не глядя. Он поверил в Господа, в церкви порвал карты и пообещал, что не будет играть. Страдал, у него тряслись руки – нужны были карты. Но справился и поменял свою жизнь с Божьей помощью.
Когда выпускают, например, после 30-летнего пребывания в заключении, грех искупается?
– По Ветхому Завету было так: жизнь за жизнь. Сейчас имеем покаяние, можем искупить грех делами милосердия и веры. Человек должен служить, трудиться для нуждающихся, служить другим людям. Молиться. Сказать прямо, жизнь ничем не откупишь, не ты давал – не тебе забирать.
Что вам нравится в тюремном служении?
– Мне нравится служение. Верующие не возвращаются в тюрьму. Эпизодические встречи показывают, если человек воцерковился, то жизнь складывается у него, в основном, благополучно.
*
Я собираюсь, методично выключая мобильный компьютер. В задумчивости покидаю храм. Думаю о тех, кто мне помогает и желает добра – мелькает перед глазами семья, специалисты из епархии, священники и те люди, которых я не знаю, но они также недалеко…
Виктор ВЛАСОВ
В основе материала –
публикация сайта Омской епархии
