Чем может отдельно взятый человек помочь бездомному? Ну, скажут, можно дать денег, вынести какую-нибудь одежку, поделиться едой… Обычно никто и не вспомнит о таких простых вещах, как улыбка, доброе слово, которые нужны всем. Заметили, что мы даже не стараемся заглянуть в глаза людям, которым даем милостыню, а видим только протянутую руку? О том, почему мы исключаем из числа «ближних своих» того, кто оказался на социальном дне, размышляет миссионер Антоний Дулевич.
Тест на входе в храм
Многие из нас, называющие себя христианами, приходя в храм, встречают на входе людей нуждающихся. Людей, от которых порой исходит неприятный запах. Людей, поведение которым может показаться наглым. Людей, которых порой не считают за людей. Их называют «бомжами», «пьянью», «сбродом» и не только…
Как мы относимся к этим встречающим нас при входе в храм бедолагам? Кто-то нехотя дает мелочь, кто-то даже поделится чем-нибудь съестным, чтобы на спиртное не потратили пожертвование. Но одно замечается почти всегда: эти люди остаются не нужны никому, и несмотря на то, что им протягиваем копеечку, мы не видим за ними Христа. Если бы видели, то не проходили, «отделываясь» монетой или мелкой купюрой, а хотя бы проявляли уважение к ним как к личностям. Если бы мы реально хотели бы им помочь, то вели бы себя иначе. Если бы наш родственник оказался в таком затруднительном положении, то неужели мы просто бы прошли мимо, не спросив, что у него случилось, не разделив с ним его беду, а просто дали бы денежку – и все? Мы не видим в них наших родственников, они для нас чужие. Потому что мы больше них любим себя.
В апостольские века христиан узнавали по их отношению к ближнему. Вход в храм – тест на наше личное христианство.
Современная притча о самарянине
У каждого есть возможность стать ветхозаветным священником или левитом, пройдя мимо нуждающегося, или самарянином из притчи. Самаряне были чужими для иудеев – так и человек, который среди бела дня поднимает грязного нетрезвого бездомного с холодной земли, остается непонятым остальными.
В притче под самарянином подразумевается Христос, приведший пострадавшего от разбойников в гостиницу (Церковь). Своим равнодушием и формальным исполнением заповеди о милосердии мы в Церковь никого не приведем. А ведь именно этих людей мы должны призывать к Господу: «Тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны; итак пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир» (Мф. 22. 8-8). Ведь проблемы этих бедных людей имеют чаще всего один корень: у них разорваны отношения с Богом.
Милостыня и формальности
Очень благое дело – организация кормления нуждающихся. Это, несомненно, очень важно. Но всегда ли самим организаторам это бывает на пользу? Уверен, что если во время накрывания столов мы не учимся любить этих людей и проявлять к ним уважение как к людям, которые выше нас (а не наоборот), то наша милостыня может стать формальной. Слышал разные суждения на тему «можно ли человека называть бомжом?». Уверен, что можно лишь в одном случае: если так же называешь человека в глаза. У нас же получается по-другому, ведь только за спиной бездомного человека мы удостаиваем звания «бомжа», а в лицо сказать это язык как-то не поворачивается. Получается обыкновенное лицемерие. Разве его можно спрятать за уменьшительно-ласкательные «бомжики»?
Назвали бы мы святого угодника Божьего «бомжиком»? Признаемся себе честно, что нет. А откуда мы знаем, что тот внешне грязный бездомный, которому мы сегодня протягиваем тарелку супа, не святой? Не боимся ли мы осуждения Божьего, когда ставим одних выше и имеем к ним почтение, а других, судя по их по внешнему виду, поставляем ниже себя? В житиях юродивых мы видим, как множество православных не замечали в них святости и относились к ним, как к никчемным побирушкам.
Недавно одна женщина рассказывала про своего мужа, который, вынося мусор, унизил бездомного. Через некоторое время из-за некоторых сложившихся обстоятельств этот мужчина сам стал бездомным и осознал неправоту своих слов.
На асфальте
Приходилось участвовать в круглых столах, где обсуждали проблему нравственности. Разговоров о глобальном неимоверно много, только вот глобальное начинается с малого. Кто из участников этих совещаний не проходит мимо лежащего на асфальте, пусть и пьяного человека? Ведь если видят тех, кто на земле и в нетрезвом виде, то и чуждаются подойти. А если бы один из лежачих был бы отцом проходящего, так же бы он поступил? Кто от такого застрахован? Видя своего пьяного отца, которого неважно как занесло в такое состояние, мы бы тоже прошли мимо, брезгуя испачкаться?
Каждый встретившийся на нашем пути – проверка, насколько мы научились любить. Мы называем себя христианами, но если для нас люди, даже и по своей вине оказавшиеся в таком состоянии, – это «пьянь, которая сами виновата», то, уверен, время, проведенное в храме, для нас прошло впустую… Приходилось видеть, как на остановках скопление ожидающих автобуса никак не реагировало на то, что под их ногами лежит человек, которому хуже, чем нам…
Бедолага лежит на холодной земле, но нам гораздо проще перевернуть весь мир, чем хотя бы подложить ему под спину картонку или попытаться сделать для него что-либо большее. Мы просто проходим мимо, думая, что бы хотели себе сегодня на ужин. Мы спокойно покупаем себе еду и одежду, размышляя, что о несчастных, валяющихся у нас под ногами, должно позаботиться правительство…
Не замечая Христа
«Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня» (Мф. 25. 35-36). Мы не видим в нуждающихся Христа. Мы не верим, что каждому из нас Бог посылает таковых, чтобы мы научились состраданию и милосердию.
Мы могли бы всех этих бездомных обратить к Богу, но не подаяниями это делается, а любовью. А кто из нас хотя бы здоровается с этими несчастными? Кто дает хотя бы маленький знак внимания? Кто смотрит им в глаза? Кто дарит им надежду добрым словом? Как справедливо подметил один подвижник, мы видим в этих людях проблему, а не самих людей. Мы даже не представляем, как важен для тонущего в море житейском лучик внимания, который сможет подарить надежду… А когда мы помогаем, делясь с ним чем-то своим, то лучшее непременно оставляем себе…
Кроме того, нам не жаль, что большинство из этих несчастных не знают радости о Христе и как часто стесняемся или просто ленимся им проповедовать (учитывая, естественно, что свидетельствовать уместно лишь тем, кто находится на тот момент в трезвом уме)… «Не забывайте также благотворения и общительности, ибо таковые жертвы благоугодны Богу» (Евр. 13. 16). Блаженный Феофилакт, толкуя эти стихи, пишет, что и бедные и ограбленные не должны забывать милостыни – их милостыней может быть общение.
Все наши проблемы — от самолюбия. Все. Мы любим не Бога и ближнего, а себя. Не хотим служить Богу и ближнему, а жаждем, чтобы нам служили. «А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, – как пребывает в том любовь Божия?» (1Иоан. 3. 17). Мы ищем не Божьего, а своего, поэтому и не получается у множества христиан исполнить заповедь «Всегда радуйтесь!», ибо настоящую радость дарит Дух Святой. Мы не видим в окружающих тех, кого лично нам посылает Бог. «Блажен, кто помышляет о бедном [и нищем]! В день бедствия избавит его Господь. Господь сохранит его и сбережет ему жизнь; блажен будет он на земле». (Пс.40:2-3). А мы проходим мимо. У нас свои планы…
Антоний ДУЛЕВИЧ
Материал основан на публикации
сайта Кызыльской епархии
