Сергей Белых – военный на пенсии. Когда-то он следил за тем, чтобы на Россию не падали ядерные ракеты. Теперь он тоже «заведует верхом», ведь именно с самой высокой точки любого храма – то есть с колокольни – начинает свой путь колокольный звон. И, как уверен герой нашего материала, этот звон тоже защищает. Предлагаем нашим читателям монолог казначея и звонаря одного из древнейших храмов Калужской области – Никольской церкви Козельска – о значении звона, о пути к вере и советском воспитании.
– О том, как пришел к вере – это тяжелый рассказ. Я родился в советское время, в 1984-м закончил школу. То есть рос в пик социалистического атеизма.
Семья была неверующая – все, кроме бабушки. Она еще до революции родилась, читать не умела, но была воцерковленным человеком; вера у людей той местности (это курские деревни) крепкая. И я помню из детства, как она молилась каждый день, утром и вечером – короткие молитвы, я их так и запомнил на всю жизнь. А когда в школу пошел, естественно, атеистическое воспитание дало о себе знать. И я даже спорил с бабушкой о Боге! Но она зерно веры посеяла, которое в дальнейшем принесло свои плоды.
Я закончил ростовское ракетное училище и по распределению в конце восьмидесятых был направлен в Козельск. Служил в дивизии. Несколько раз было искушение: просили поменяться в другое место, более удобное даже для меня, но я отказался. Остался здесь навсегда.
Первые несколько лет моей жизни в Козельске тоже не были связаны с верой, хотя это было как раз то время, когда возрождалась Оптина пустынь. А потом, где-то в 92-м году, что-то подтолкнуло: попалась на глаза Библия и заинтересовала меня. Такие искания начались! В Оптину стал ходить, приобрел велосипед и ездил туда на службы. Так и начался мой путь к вере.
Еще мне нравилось молиться в Благовещенском храме: там старинный дух, старинный сохранился иконостас, таинственное что-то манило меня. Потом и наш храм открылся, его обозначали тогда как «храм на переезде»: в начале 2000-х его оштукатурили, я даже долго ходил мимо и не думал, что он действует – здание находилось в очень плохом состоянии. Однажды пришел сюда и задержался. В ту пору как раз искание духовника было, и вот прибился к отцу Валерию — так звали батюшку до пострига. Уже более двадцати лет я прихожанин Никольского храма.
Насколько я помню, на колокола нам пожертвовали владельцы фабрики «Большевичка»: сама фабрика в советское время как раз находилась в здании храма. Сами-то мы с прихода нужную сумму собрать не смогли бы, самый маленький колокол по тем временам стоил три тысячи. Сначала сделали звонницу прямо в храме: несколько маленьких колокольчиков повесили, играли они звонко, так что некоторые были даже недовольны, а мне нравилось.
Звонарем тогда был Александр Борисович, сейчас он алтарник. Он прямо в храме звонил, потом уже перешел на колокольню (большие колокола появились в середине нулевых, кажется, в 2006 году). Сначала он, а я – за ним. Мне нравился звон, и я попросился, чтобы отец Валерий благословил меня звонить. Батюшка согласился, и Александр Борисович учил меня этому делу.
Так как у меня нет ни слуха, ни музыкального образования, мне было тяжеловато. Я звоню механически, не могу подбирать по слуху или по нотам. А вот у нашего отца Сергия (священник Никольского храма, тоже бывший военный – прим.) призвание. Ему проще было освоить колокольные звоны: у него грамотность музыкальная есть, и супруга закончила консерваторию, она регент здесь. Понимаете, научиться дергать за веревочки – это половина дела, а научиться звонить – гораздо сложней. У нас, по стечению обстоятельств, нет замены, поэтому мы много лет звоним поочередно.
Я уволился в 2012 году с военной службы, а на следующий год стал работать в храме. Никуда из Козельска не уехал, мне здесь понравилось. Оптина пустынь и древний город – что еще нужно? К тому же мы с супругой здесь уже укоренились: друзья, знакомые…
Как принято называть колокола? Один есть у нас Благовестник – самый большой, в который звонят перед началом литургии. Все, наверное, слышат, когда начинает звонить благовест: удар мерный, повторяющийся, зовущий на службу. Раньше часов не было – люди по благовесту понимали, что пора идти в храм. Есть еще у нас зазвонные и подзвонные колокола, по три тех и других.
Каждая служба начинается с благовеста, потом трезвон, вечерняя, перед утренней – два трезвона, перед чтением на утрени Евангелия – трезвон. И медленный трезвон, когда поется «Херувимская». Литургия начинается с благовеста, завершается трезвоном. Есть устав колокольного звона, мы его в интернете нашли, стараемся соответствовать.
Как словами изъяснить те чувства, которые возникают, когда звонишь?! У каждого звонаря, наверное, свои ощущения. Колокольный звон мне нравился, когда еще в Оптину ходил, особенно их благовест, прямо за сердце берет. Чем больше колокол, тем у него звучание таинственней.
Когда звонарь звонит, он молится. Например, во время удара в Благовест читается 50-й псалом. Поэтому мысли в этот момент надо сосредоточить на молитве. Конечно, когда трезвон во все колокола, читать молитву не получается – надо сосредотачиваться на звоне и ритм соблюдать.
Ну что, пойдемте, позвоним?!
Подготовил Николай ХЛЕБНИКОВ
Публикация журнала «Брянские миряне»
на основе статьи Юлии Мялькиной в газете «Козельск»
