14 июня протопресвитеру Владимиру Дивакову исполнилось 80 лет. Он и поныне несет множество послушаний – секретаря Патриарха по городу Москве, благочинного Центрального округа столицы, заведующего канцелярией Московской Патриархии, настоятеля храма Вознесения Господня у Никитских ворот. Недавно Святейший Патриарх Кирилл возвел отца Владимира в сан протопресвитера. О том, что он почувствовал в тот момент, о встречах со знаменитыми пастырями XX века, о кресте протопресвитера Николая Колчицкого и многом другом рассказывает юбиляр. А еще своими рассказами об отце Владимире поделятся митрополит Истринский Арсений, протоиерей Максим Козлов и сын отмечающего столь знаменательную дату священнослужителя протоиерей Николай Диваков.
Отец Владимир, Вы знали, что станете протопресвитером?
– Нет, и не мог даже предполагать! По-моему, никто не знал, Патриарх держал это в тайне. Когда мне сказали: «На середину встаньте, шаг вперед, вперед, креститесь на иконостас, кланяйтесь…», я не мог понять, что происходит, и вел себя очень растерянно.
В этом году мне исполняется 80 лет и 55 лет служения, поэтому можно было предположить, что какое-то награждение будет. Орден мне уже давали, значит, – так я подумал – мне может быть дана Патриаршая грамота, но почему ее вдруг решили дать на малом входе? Эти мысли пронеслись у меня в голове, когда мне сказали выйти на середину храма. А когда зачитали указ о возведении в сан протопресвитера, я чуть не рухнул от неожиданности. Меня затрясло, и трясло до конца службы…
Почему?
– Я был этим как-то подавлен, потому что не считаю себя достойным протопресвитерства. Я помню еще тех великих людей, которые носили этот сан. Помню отца Николая Колчицкого – это такая величина была! Перед ним не только священники – архиереи дрожали! Когда я подходил к нему, меня охватывал священный трепет.
Между прочим, я ношу крест как раз отца Николая Колчицкого с дарственной надписью от сестер его общины. Митрополит Арсений подарил мне его лет, наверное, десять назад, и вот теперь оказалось, что и я стал протопресвитером.
Надпись на кресте: «Пресвитеру, дающем образ верным словом и житием. Доброму пастырю, глубоко чтмому и горячо любимому, дорогому нашему руководителю о. Николаю Колчицкому от преданных ему и благодарных сестер его общины 25 марта 1922 г.»
В советские годы было трудно достать крест с украшениями, и сестры взяли простой наперсный крест, приделали к нему камушки и сделали дарственную надпись – постарались с любовью.
Расскажите про отца Николая Колчицкого…
– Отец Николай много добрых дел сделал и неоднократно, используя свой авторитет, людям помогал. Один студент, ныне московский протоиерей, окончил семинарию на 5, а в Академию его не рекомендовали, потому что вмешался военкомат. Он мыкался-мыкался, пошел к ректору, а тот говорит: «Принять не можем». Я узнал об этой ситуации и говорю ему: «Ты иподиакон Святейшего, Патриарх сейчас в Одессе. Поезжай в Одессу, попроси посодействовать». Тот поехал с прошением к Патриарху, Святейший написал резолюцию объемом больше, чем само прошение, а ректор его не принял, видимо, из-за давления со стороны гражданской власти. Тогда я посоветовал сходить к протопресвитеру Николаю Колчицкому. Он говорит ему: «Я приеду в Лавру, начальство будет меня встречать в воротах. Ты тоже будь там где-нибудь рядом». Он так и сделал, отец Николай увидел его в воротах, взял с собой в свиту, и все вместе пошли в академию. Там отец Николай попросил показать ему аудиторию, в которой будет заниматься первый курс Академии. Его провели, показали, он вызывал этого студента и говорит: «Вот, Леня, садись за первый стол и занимайся».
Ректор был страшно доволен, что вопрос решился, но не через него, а отец Николай взял всю тяжесть и ответственность на себя. Данный студент потом учился и успешно окончил Академию, а ныне это маститый московский протоиерей.
Вы ведь общались и с другими протопресвитерами?
– Да. Когда я готовился поступать в семинарию, молодой батюшка в храме Петра и Павла в Лефортове предложил мне написать характеристику-рекомендацию. Это был совсем молодой священник, бородка только-только начала расти. Я поблагодарил его: «Нет, спасибо, мне отец настоятель напишет». А этот батюшка был отец Матфей Стаднюк, он потом мне очень много характеристик написал… Но откуда ж я тогда мог знать, что этот молодой батюшка станет протопресвитером!
Как Вы учились исповедовать?
– Ой-ой-ой… Было тяжеловато. Многое я почерпнул во время служения в Лефортове у старых священников, которые там были. Особенно у отца Вонифатия Соколова. Он служил у нас много лет, отсидел, пришел из ссылки, и его исповедь особенно оставалась в памяти. Еще был настоятель, отец Димитрий Цветков, который устраивал как общие, так и личные исповеди, запоминалось, как он их проводил. Так что опыт в основном оттуда.
Что Вы можете посоветовать молодым священникам, которые только-только начинают служение?
– Во-первых, я запрещаю ставить на исповедь до окончания сорокоуста. Советую по-разному, лично говорю на эту тему со ставленником, потому что вот так вот в целом говорить об этом Таинстве нельзя. Единственное, всем говорю так: «Когда человек кается, Вы свои грехи вспоминайте и раскаивайтесь вместе с исповедующимся, чтобы чувствовалось и было обоюдное покаяние, а не чтобы просто стоять и вопрошать человека».
Полностью интервью читайте на портале Учебного комитета
Русской Православной Церкви
Митрополит Истринский Арсений:
– Особенность отца Владимира в том, что обучаясь в московских духовных школах, он написал работу по истории всех храмов Москвы, которые существовали до революции. И когда после 1988 года начался процесс возвращения Церкви храмовых зданий и стали создаваться новые общины, это была абсолютно его стихия. Он много и глубоко работал над этой темой и знал все названия храмов, которые были до революции, например, храм Вознесения Господня на Гороховом поле. Когда храм вернули, никакого поля там уже не было, а историческое название, благодаря отцу Владимиру, сохранилось. Так же и с храмом Мартина Исповедника в Новоалексеевской слободе и со многими другими церквами. Если бы не было сохранено прежнее название, но мог бы называться, например, храм Мартина Исповедника на Большой Коммунистической, согласитесь, что звучит по-другому.
Но дело не только в названиях. Непосредственно по поручению Священноначалия отец Владимир встречался с новообразованными общинами, когда приходили с вопросом об открытии нового храма. Он отвечал и отвечает на вопросы, дает советы, что делать, и в целом разбирается в ситуации. Любая община с чего-то начинается, встречается с трудностями и в начале, и потом, когда возникают вопросы, связанные и с внутренним состоянием прихода, и с реставрацией храма, и со многими-многими сторонами общинной жизни. К сожалению, в прошлом иной раз наблюдалась митинговая среда, которая не приводила к мирному соработничеству, но способствовала тому, что между людьми росло непонимание, возникали и обострялись конфликты, а это не приводит к укреплению общины и расширению ее деятельности: не все готовы служить Церкви. Особенно в 90-е годы бывало, что общины создавали далекие от Церкви люди, которые хотели через это воспользоваться ее деньгами. Отцу Владимиру, проводя собрания, нужно было со всем этим разбираться и понимать, как действовать дальше.
…Отец Владимир несет бремя своего служения, но никогда не доминирует, все совершается как бы само собой. Направляющая есть, но головщика не видно. Например, священник что-то делает, потому что ему было указано отцом Владимиром, или он подсказал ему, или распоряжение какое-то направил. Кто-то неправильно себя поведет – он его поправит, а сам остается незаметным.
Идеалом служения для отца Владимира был и остается протопресвитер Николай Колчицкий. В 90-е годы люди продавали достаточно много икон, утвари, и как-то случайно в одном антикварном магазине на Арбате я купил крест с дарственной надписью, который принадлежал отцу Николаю. А потом у отца Владимира был какой-то памятный день, и я ему этот крест передал. Но я же не знал тогда, что он будет протопресвитером! Правда, он этот крест редко надевает, может быть, теперь будет носить почаще.
Полностью рассказ владыки Арсения читайте
на портале Учебного комитета Русской Православной Церкви
Протоиерей Максим Козлов:
…Из его многочисленных советов и комментариев, которые всегда давались очень тактично, могу вывести такую линию: отец Владимир очень заботился и заботится о сохранении московской богослужебной традиции, будь то в отношении сокращений богослужения (что можно сократить, а что должно оставаться неизменным), того, как совершаются выходы, поклоны священнослужителей и других, может быть, на первый взгляд кажущихся не самыми значимыми элементов, которые в своей совокупность эту традицию составляют. Изменишь один-два, потому что тебе кажется, что так будет лучше, интереснее, понятнее для прихожан — и единство традиции размывается По молодости мне хотелось что-то изменить, улучшить, но наглости не прислушаться к словам отца Владимира не хватило. Теперь я благодарен за эти, надеюсь, хотя бы отчасти усвоенные уроки бережного отношения к тому, что нам досталось от бывших до нас.
У отца Владимира, как у всякого заслуженного священника, своя манера служить. В частности, он очень быстро перемещается по храму и алтарю, совершает каждение, произносит возгласы и так далее. А в 90-е годы он действовал еще стремительнее. И вот как-то после службы в Татьянинском храме одна прихожанка, которая не знала, как зовут отца Владимира, поделилась таким впечатлением: «Было впечатление, что этот высокий священник в митре вот-вот взлетит». Мне понравилось это определение, потому что у отца Владимира всегда была и есть устремленность на взлет, ввысь.
Полностью рассказ читайте
на портале Учебного комитета Русской Православной Церкви
Протоиерей Николай Диваков:
Наверное, те, кто видит отца Владимира на службе в храме или в Патриархии, вряд ли могут представить его с дрелью, граблями или метлой в руках. А дома он такой – всегда труженик. Сейчас-то уже дрелью не работает, а вот собрать что-то и подмести, — это его непременное занятие. Он приезжает на дачу, берет метелку и говорит: «Я просто поразмяться». Даже если кажется, что все убрано и сделано, он все равно найдет, чем заняться. В детстве я вообще не помню, чтобы он просто отдыхал, лежа на диване. Сейчас уже, с возрастом, стал позволять себе просто посидеть, полежать на качелях, передохнуть, почитать издаваемые сейчас книги Если я что-то делаю по дому, согласовываю с ним какие-то ремонты, то он сетует: «Ты уж прости, что не могу тебе помочь».
…Отец сам давал мне уроки библейского закона по машинописным книгам и книгам, которые в то время тайно привозились из-за границы и распространялись нелегально. В принципе, это было то, что сейчас преподается детям в воскресной школе. Уроки мне очень запомнились, во многом сформировали мое мировоззрение.
…Отец всегда служил истово, ревностно. Для меня он всегда был эталоном служения. И я сам стараюсь хотя бы внешне подражать ему. Помню, как он, готовясь к праздничным службам, постоянно продумывал, что необходимо подготовить на тот или иной день, хотя номинально это входило в обязанность настоятеля храма.
Образцом служения для отца всегда был и остается протопресвитер Николай Колчицкий. Когда возникают вопросы, папа говорит: «При Колчицком было так, Колчицкий делал таким образом». Думаю, от него отец перенял подтянутость, строгость, сосредоточенность во время службы. Он вспоминал, как отец Николай за час до службы приходил в собор, вычитывал правило, а потом уже облачался и начинал служить. Это был большой авторитет.
Полностью рассказ читайте
на портале Учебного комитета Русской Православной Церкви
