Удивления видеокамеры в храмах уже не вызывают, тем более не вызывают они протеста. Однако мнения по поводу них можно встретить самые разные, даже противоположные. И порой в рассуждениях об этих достижениях прогресса в стенах дома Божия чувствуется сожаление… Своими мыслями о таком достаточно новом явлении в приходской жизни делится священник Даниил Горячев, клирик Свято-Троицкого храма Архангельска. А что думают о молитве «под прицелом» видеообъектива читатели «Приходов»?
Сейчас нередко в стенах храма можно увидеть как видеокамеры туристов либо журналистов, так и камеры видеонаблюдения, установленные в целях безопасности. Влияет ли это каким-либо образом на тех, кто пришел на богослужение?
– Храм так устроен, что, находясь в нем на службе, мы бываем лицом к лицу с Богом. Мы обращены к иконам, и лиц наших почти не видно друг другу; если кто и обратит внимание на меня, то лишь мельком. Другое дело, когда на нас пристально смотрят; смотрят и запоминают-записывают. Под таким взглядом мы меняемся. Большая разница – молиться наедине и молиться напоказ.
Если бы человек был бесстрастен, он не придавал бы значения тому, что о нем думают и как он выглядит в глазах других. Но пока в нас живет гордость (а если у человека есть грехи, то она живет в нем), мы будем испытывать влияние от чужого взгляда.
Каково же это влияние?
– Господь готов давать Свою благодать молящимся Ему, но «не вливают вина молодого в мехи ветхие» (Мф. 9. 17); ветхость наша с трудом исправляется, и «вино молодое» по капле попадает в нас. Не в вихре и огне, а в веянии тихого ветра приходит она к нам (3 Цар. 19. 12). И покидает нас из-за неосторожного и невнимательного – вовсе даже не от грубого – движения ко греху.
Видеокамера лишает нас предстояния лицом к Лицу на богослужении, можно сказать, встает между нами и Богом. Камера в храме мешает раскрыться сердцу на молитве и исповеди, стесняет нас. Она препятствует слезам – ответному действию души на Божественное посещение; не дает прийти умилению.
А если камера направлена в спину?
– Можем ли мы с уверенностью сказать тогда, что она никак не влияет на нас? Пусть сознание ее не воспринимает, а как быть с подсознанием? Как бы то ни было, знание о том, что на нас смотрят, меняет наше поведение. И меняется оно в одну сторону – мы начинаем что-то делать напоказ. А заповедь Спасителя предостерегает совершать добрые дела напоказ (Мф. 6. 1-6).
Как же забота о безопасности храма?
– Конечно, эта забота нужна, но и место для веры, что Господь нас оберегает, тоже нужно оставлять: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии. Аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий» (Пс. 126. 1). Эти рассуждения можно отнести и к случаю, когда наблюдение ведется скрытой камерой.
Храм – это не наш, а Божий дом, здесь должен быть Его порядок, Его воля. Эту волю можно увидеть, например, в словах Христа: «Дом Мой домом молитвы наречется» (Мф. 21. 13). И значит, что мешает молитве, то противоречит порядку в доме Божием. Всё же наше интуитивное «что-то не то» зачастую дает верный повод осмыслить, что это действительно не то благо, за какое себя выдает, и очистить от него свою жизнь.
Каким же образом можно очистить сакральное пространство нашей жизни?
– Арсенал средств в данном случае богат: от «обесточить храм» до «прийти к бесстрастию», но главное не обольщать себя мыслью «а мне это не мешает», не прельщаться, принимая ложь за правду, лучше прямо сказать: «Да, мне это мешает». А дальше… дальше действовать по ситуации. Я бы обесточил. Как на Афоне. Ведь молятся там при свечах…
