Я стояла в Казанском соборе перед иконой батюшки Серафима и молилась. Не только о глобальном духовном, но и вполне мирском приземленном. «А еще, батюшка, пусть билеты в Москву появятся. На поезд. Достаточно всего одного. Одного маленького билетика. Работа же. Ждут меня. Пожалуйста».
Мой любимый храм Санкт-Петербурга. Никогда мне не мешает толпа экскурсантов, не раздражают Петр Первый под ручку с Екатериной — «за 100 рублей на ваш фотоаппарат». Я люблю долго быть внутри, ходить снаружи, касаясь древних камней, а потом перейти через дорогу и обязательно сесть возле огромного окна на втором этаже книжного магазина. Вид на Казанский собор потрясающий — попробуйте как-нибудь.
Понятно, что эта точка на Невском значилась пунктом номер один в рамках моего одинокого турне по случаю собственного тридцатилетия. В силу авантюрности характера билеты были куплены только в одну сторону, Москва-Питер. «Там разберемся. Подумаешь, летний сезон, одного билета, что ли, не найду», — легкомысленно подумала я, взяв под мышку увесистый том Достоевского и составив план посещения петербургских святынь.
В общем, я провела в городе на Неве два или три незабываемых дня, которые рисковали превратиться в четыре, пять, а может, о ужас, в некий неопределенный срок. На работе ждали. Билетов, достойных моего материального положения, не было ни на вокзале, ни в кассе, которая как раз находится в двадцати метрах от Казанского собора. «Батюшка Серафим, бизнес-класс – это очень дорого, если Богу угодно, я, конечно, останусь тут, но, может, есть другой путь, промысел или какая-то идея насчет меня в ближайшие дни?».
Идея, конечно, была. Молилась я 1 августа, в день памяти преподобного Серафима Саровского. Много прихожан и паломников подходило к иконе, а я все стояла и стояла. Потом то ли кто-то толкнул, то ли сама задела головой лампадку, — все масло вылилось на меня. Я развеселилась, посчитав это особым благословением батюшки, и побежала в кассу. Билет был. Один. Ура, еду, уже в поезде, привет, столица, какие новости?!
….На работу в ближайшие две недели я так и не попала.
Пожары 2010 года. Еще не заволокло дымом Москву, на улицах пока нет людей в масках и респираторах, «скорая помощь» и другие службы работают в обычном режиме, и метро не напоминает задымленный апокалиптический подземный бункер из фильма-катастрофы. А в интернете сигналы SOS. Горят соседние области, люди остались без жилья, денег, еды, воды. Помощь нужна помощь Рязанской, Тверской, Воронежской, Нижегородской областям… А главное – огонь не стихает, подбирается к следующим деревням, надо как-то остановить, нужны добровольцы, МЧС не справляется, жители в отчаянии…
«Вот он, билетик-то. Билет на пожары. Спасибо, батюшка Серафим», — закрываю компьютер, где в сообществах уже обмениваются данными, организуют пункты помощи, публикуют первые списки пострадавших и перечни необходимого, договариваюсь с имеющим машину другом, и мы бежим к волонтерам с твердой решимостью встать на огневой рубеж в какой-нибудь деревне или лесу. Волонтеры оказались службой «Милосердие», а точка помощи – Синодальным отделом по церковной благотворительности и социальному служению, про который я еще тогда ничего не знала.
Тушить пожары нас не отправили, хотя в пылу романтики мы уже представляли себя с лопатами и огнетушителями наперевес, и просьбой от уставших девушек «Милосердия» принимать звонки на телефоне я была слегка разочарована. Друг уехал на работу. «Какой-то негероический путь, что за ерунда, батюшка Серафим», — ворчливо вздыхала между телефонными звонками, сидя пока одна в полутемной комнате. Через несколько часов не успевала класть трубку на рычаг, и на размышления о том, как должен выглядеть настоящий подвиг, уже не было времени. В комнате появлялись все новые и новые добровольцы. Через пару дней здесь был настоящий муравейник.
«Здравствуйте, я бы хотела отдать кровать…» — « Алло? Это помощь погорельцам? Есть холодильник!» -«Девушка, Вы не понимаете, рассада помидоров – это для погорельцев очень важно, это психологическое восстановление!» — «Ребята, дайте скотч!..» — «Есть машина, полторы тонны, могу ехать в пределах 500 км…» — «Почему не принимаете одежду? Ну, хотя бы елку возьмите…» — «Мы тут воды привезли и лопаты, где разгрузить?» — «Я вам третий день звоню, заберите дедушкин пиджак, он как новый!..»
С работы отпустили на две недели без разговоров, продолжая платить зарплату. Батюшка Серафим незримо присутствовал рядом. Любые препятствия легко устранялись, проблемы, большие и маленькие, решались, жизнь устраивалась так, что каждый день с утра я входила в это здание на Николо-Ямской улице. Удивительные люди работали рядом. Город погрузился в плотный смог, в метро уже было страшно спуститься из-за того же дыма, а они до самой ночи в респираторах принимали вещи, сортировали, отправляли… Все пространство вокруг Синодального отдела было занято гуманитарной помощью: вода, консервы, одежда, лопаты, детские коляски — чего здесь только не было! А люди продолжали и продолжали нести… Вот передо мной парочка своеобразно выглядящих парней: «Где у вас тут берут в разведчики?» — принесли деньги и просят отправить в деревню, с которой нет связи, чтобы выяснить обстановку. Вот отдает детские вещи мусульманка — «Бог один», а за ней убежденный атеист несет столярные инструменты — «как ваш Бог допустил такое горе». И ничего, не мешает разница взглядов, вероисповеданий и жизненных принципов, главное – все отправлено по назначению и за всех идет молитва.
Службы глава Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению епископ Пантелеимон организовывал, что называется, прямо «в чистом поле». Это была необычная картина: люди в масках и респираторах молятся на заднем дворе среди груды вещей под открытым небом. Самое яркое впечатление – исповедь транссексуала-добровольца. С первого дня он (она?) сидел и отвечал на звонки рядом со мной, и я все не знала, как к нему обращаться – в женском или мужском роде. Окружающие вначале бросали на него любопытные взгляды, а потом привыкли. На исповеди этот человек плакал, а владыка его обнимал. Это было удивительно.
Я смотрела на это проявление настоящей христианской любви и вспоминала слова преподобного Серафима Саровского: «Когда мы отвращаемся от человека или оскорбляем его,тогда на сердце нашем как бы камень ложится. Дух смущенного или унывающего человека надобно стараться ободрить словом любви. Брату грешащу, покрой его, как советует св. Исаак Сирин (сл. 89): простри ризу твою над согрешающем и покрой его. Мы все милости Божией требуем, как Церковь поет: аще не Господь бы был в нас, кто доволен цел сохранен быти от врага, купно же и человекоубийцы. Мы в отношении к ближним должны быть, как словом, так и мыслью, чисты и ко всем равны; иначе жизнь нашу сделаем безполезною».
На пожарах был получен уникальный опыт не только помощи ближнему, но и настоящей любви и принятия других до конца, несмотря на их проблемы, особенности, даже странности. Я хотела бы, чтобы этот опыт оказался медицинской прививкой до конца жизни. Это, к сожалению или счастью, невозможно. Мы бы остановились в своем духовном развитии. Приходитсявоспроизводить опыт снова и снова, иногда с большим трудом. Для того, чтобы приблизиться к цели, о которой говорил преподобный Серафим Саровский:«Истинная цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого».
Валерия Потапова
