Я помню ее семнадцатилетней тоненькой девушкой с длинной белой косой. Она сидела на перилах перед университетской аудиторией, грызла яблоко и что-то вызывающе и упрямо говорила. Вокруг стояли куда менее уверенные в себе одиннадцатиклассницы, всем нам предстояло поступление в один из главных вузов страны, и все, конечно, переживали. Я обернулась на очередную независимую реплику… Мы сразу стали подругами. Казалось, она точно знает, куда идти, в чем смысл жизни и, главное, как сдать сюда экзамены.
Она пела в хоре, училась играть на флейте и саксофоне, родители были художниками, и ее часто можно было увидеть идущей по улице и задравшей голову вверх: сквозь осенние черные ветви деревьев интереснее было смотреть на небо. Однажды мы даже лежали на снегу возле речки и вглядывались в проплывающие облака. Такие две черненькие худенькие фигурки на белом-белом берегу. Я думала: там бесконечность и какой-то высший разум, скорее всего, Бог. А она в одну из наших прогулок резко обрубила: «Бога нет, и я в Него не верю».
Через несколько лет мы встретились на Рождество в монастыре. Христос был уже частью ее жизни. Успешная деловая женщина, глава аналитического центра, она ездила в паломнические поездки, вела занятия в воскресной школе, помогала восстанавливать храм. Мне стало интересно, как только что уверовавший человек воспринимает свое дело и творчество, как совместить веру и бизнес, может ли вообще сегодня христианин найти работу, которая бы соответствовала его принципам.
− Когда поменялся взгляд на жизнь, на Бога, как это отразилось на работе?
− Например, я начала брать в компанию людей по принципу «православный»/«неправославный». Это был период неофитства и, как любой перекос, ни к чему хорошему не вело. Потому что есть, конечно, и другие критерии, которые надо учитывать при найме. Мне пришлось нескольких «родных, православных» уволить, это было тяжело. Они хорошие люди, но мы не могли делать вместе дело.
− Ты на собеседовании задаешь вопросы про веру или как-то по-другому понимаешь, что на работу пришел воцерковленный человек?
У «активных православных» это видно. Мы проводим пристальные собеседования, но я не задаю вопросы именно про веру. Ты с человеком выходишь на темы про жизнь вообще, про то, как, с его точки зрения устроен мир, про важное и мотивацию, и потом чувствуешь, что человеком движет определенный принцип, который совпадает с Евангелием. И так несколько раз в разговоре. На тренингах нас учили понимать ситуацию по слабым сигналам, а вовсе не по тому, что человек прямо говорит. Например, когда пришел к своему клиенту, надо обратить внимание, что висит на стене, в чем ходят люди, как они друг на друга смотрят. «Включаешь сканер». А во время собеседования сканер очень мощный.
А тот, кто входит к тебе в кабинет, может понять по окружающей обстановке, что ты верующий человек?
– Да. У меня стоят иконы, лампадка. На мне висит крестик. У нас есть общий чат, там я делаю периодически какие-то заявления. Из них тоже можно понять, что я верующая. Например, когда я объясняю какие-то события из жизни нашего центра, могу обосновать свои рассуждения цитатой из Библии. Прямо. Вроде того, что этой проблеме много лет и еще в Библии об этом писалось. Например, делала как-то внутренний семинар по теме, какой была бы экономика, если бы она была выстроена по инструкции Бога, описанной в Ветхом Завете, − очень полезно, расширяет сознание. Руководителю позволено уметь абстрактно мыслить и рассуждать на такие темы. Ведь его ключевая обязанность − иметь вѝдение и долгосрочно ориентировать, «взлетать над лесом».
При этом терпеть не могу ввода в язык обычной жизни слов из церковнославянского. Я люблю церковный язык и службы. Но на своей работе я человек, который использует деловую лексику; и это не шизофрения. Не могу себе представить, что вдруг перейду на елейную манеру изложения своих мыслей. Например, вместо того, чтобы сказать «это серьезная проблема, и поэтому ее надо серьезно обсуждать», я никак же не скажу «это смертный грех, и разговор по нему должо̀н быть сугубым». Ну, и называю я сотрудников коллегами, а не братьями и сестрами.
Ты стараешься если не воцерковить кого-то, то дать ему свое видение? Такое «миссионерство в офисе»?
– Постоянная мотивация ввести в лоно Церкви автоматически возникает, когда ты сама только входишь в Церковь. Первые несколько лет было. Сейчас такого нет уже, потому что мне кажется, что в этом есть какая-то манипуляция. Лучше, например, заботиться о том, что происходит собственно с тобой, − больше пользы. Если другой человек от того, как ты живешь, вдохновляется и жизнь его меняется, − хорошо, а если кого-то приводить к Церкви, тут же возникает тщеславие, очень незаметно, и так увлекает…
Какой самый главный вопрос в работе возникает, когда приходишь к вере и меняешь систему координат?
− Что делать с враньем. Вот, например, клиент недоволен, а выложить ему всю подноготную нельзя − он не является профессионалом в нашей области и не поймет, какова суть процесса, подумает более негативно, чем это есть на самом деле. Или ты общаешься с людьми, для которых соврать нормально, и они даже больше поймут, если будешь говорить о том, что все хорошо, и мило улыбаться вместо того, чтобы сказать, как есть на самом деле. Это самый частый вопрос – как не соврать.
И как ты решаешь эту проблему?
− Первая стратегия – врать, но исповедовать − тупиковая. Потому что нет поступательного движения, чтобы избавиться от греха. Вторая стратегия – не врать. Но и то, если с государством работаешь, то система взаимоотношений такая, что шансов не врать нет. Что называется, один в поле не воин. Я знаю людей, которые сильно страдают, что уходят от налогов, и считают этот грех именно грехом лжи. Если бы они пошли в налоговую и сказали, на сколько они наврали за все годы, то дальше им можно и сесть надолго.
Мы изобрели такую штуку, как «православная хитрость». Разработать стратегию по ведению переговоров, которая будет по правилам общества, но не открыть то, что нас бы ослабило. Я не буду голосить, что у нас отключилось электричество. Люди не хотят знать о том, что в центре Москвы в престижном офисе отключается электричество, потому что мощностей не хватает. Они, скорее, подумают: «Что за шарашкина контора, если у них в офисе электричество отключают». Первое: ты об этом не говоришь, второе − остаешься на связи. Извинишься, мол, сейчас все будет, если задержка − пойдешь в интернет-кафе или домой. Есть категория поступков, которое мы называем православной хитростью: манипулируем ситуацией, но без лжи.
Кто «мы»? Кто еще стоит во главе компании?
– У меня есть партнер, и она верующий человек. Мы параллельно двигались. Если бы не двигались параллельно во всем, что с нами происходит, не могли бы быть вместе.
Всего в компании 35 человек. Работают аналитики, консультанты и исследователи. Два типа людей: одни занимаются анализом рынков, B2B-маркетингом, а вторая группа − исследованиями среди персонала и на рынке труда. Последнее направление появилось и полностью совпало с периодом нашего воцерковления, когда человек мне стал интереснее. Господь к тому же давал какие-то идеи, проекты в этом направлении, Он явно показывал, что мне от этого будет польза в деле становления. Настало время изучать, не только как лучше что-то продать, но и как сделать людей… эээ… это называется «вовлеченность персонала»… − как сделать людей счастливее, проще говоря.
Мы изучаем, как живут низовые звенья персонала. С одной стороны, у нас − интересы собственника или акционеров (смотря что им нужно от этого бизнеса − наращивание прибыли, масштабирование и прочее). С другой – мы видим, как живут рядовые сотрудники. Матрица одних интересов накладывается на матрицу других. Смотрю, где они пересекаются. Докладываем руководству: решение такой-то проблемы людей может решить такую-то вашу задачу или наоборот.
Тебя вера не подталкивает исказить информацию и людям помочь, если им плохо?
− «На подкорке» у меня раньше было такое стремление, но потом поняла, что оно «считывается» клиентом. Если ты с такой идеей просто входишь в кабинет, то можешь ничего не говорить − это сразу будет понятно. Только навредишь процессу и потеряешь доверие. Поэтому даже если внутри возникает такое намерение, я с ним борюсь. Оно мешает мне быть объективной и учитывать интересы того человека, на которого я работаю. А вот совместить интересы было бы хорошо.
Ты образ Божий в каждом человеке видишь, включая клиентов?
− Я не буду работать с клиентом, у которого есть активный демонический образ, − не визуальный, а интуитивный. На которого у меня «шерсть дыбом встает». Мы не работаем с людьми, с которыми не хочется рядом быть, не хочется помогать, если служат они чему-то другому − не тому, чему ты служишь.
Например, есть у нас в стране одна финансовая группа, которая строит свои дела не просто агрессивно, а прямо-таки с упоением нарушая моральные устои. Вид спорта такой: как «нагреть», как обмануть тех, кто, в том числе, мог потом тебе пригодиться. Они такие крупные, что полагают, что и дальше также все будет хорошо – могут «отжимать» по полной все в свою пользу. Может быть, в этой жизни для них все будет хорошо, хотя я верю, что большая часть справедливости настает уже здесь. Один раз поработали с ними и ощутили ужас от того, как начинаешь испытывать стресс на пустом месте, потому что люди тебя тащат в систему, в которой ты не хочешь жить.
Вот и главный вопрос: как тогда совместить веру и бизнес, возможно ли это вообще?
− Это архетипический вопрос. Много раз об этом думала – видимо, он у верующих людей возникает постоянно. Например, наш бизнес – это сбор информации и потом ее передача; мы рассказываем правду, как ее смогли «накопать», тем, кому она, возможно, не очень приятна. Мне говорят: «А вы не могли бы в отчете что-то подрисовать, потому что нам важно, чтобы начальник подумал то-то и то-то». Отвечаем: «Если хотите подстраивать – убираете наш логотип, подправляете все, что хотите, и отправляете от своего имени». Свобода выбора у каждого должна сохраняться. Ни разу не сталкивалась с тем, чтобы меня кто-то заставил по работе сделать что-то, противоречащее моим принципам.
Однако ты не имеешь права просто быть чистым, как голубь, − ты должен быть и мудрым, как змея. Могу сказать, что для меня это пока самое сложное. Проще всего быть наивным. Принимать. Быть таким, как требуют обстоятельства. А на самом деле школа, которую Господь придумал, с каждым «классом» усложняется. Мы не можем решать задачи начального курса алгебры, когда уже учимся в университете и должны решать задачи высшей математики.
А ты молишься перед важными встречами?
− Да. Вот случай. Пришла в очень большую компанию к вице-президенту, который сильно не хотел использовать метод фокус-групп для исследований среди персонала. Сказал: «Только через мой труп эти ваши группы». В общем, полнейшее отрицание. Ну, и дальше идут переговоры. За ним стоят иконы, пока кто-то что-то говорит, я с изображенными на них мысленно разговариваю. Ну, помогите, мол, − чего-то он меня не понимает. Пообщалась вдоволь, ощутила полноту завершенного процесса, перевожу глаза на вице-президента. И произношу снова те же фактически слова про фокус-группы. И получаю абсолютно противоположную реакцию. Человек свои уши открыл. Вдруг. И услышал не что-то опасное для себя, а человека, меня, в большей полноте, чем раньше. Я вышла оттуда с многомиллионным контрактом. За пятнадцать минут.
Вообще, мы на молитве близким рабочим кругом проводим все ключевые переговоры. Если совсем непростая ситуация, сговариваемся, и тот, кто находится на встрече, внутри себя читает Иисусову молитву. Другой, пока не получит сигнал, что встреча окончилась и окончилась хорошо, молится, как считает нужным. Главное, что обращается к Богу.
Мы действительно так живем. Я больше тебе могу сказать: когда мы что-то планируем, у нас есть термин «плановое упование». Потому что, какими бы ни были благоприятными рыночные условия, ты можешь сидеть без работы. Или наоборот: у всех может быть кризис, а у тебя сорокапроцентный рост. У нас так было. Мы росли три года подряд с таким приростом.
Если что-то не то происходит, руководство компании садится и обсуждает − может быть, мы как-то не так живем. Личные грехи. Открыто. И часто, когда рассказываешь про свои искушения, оказывается, что у другого − то же самое. Все, что происходит во внутренней жизни и во внешней, мы расшифровываем, исходя из диалогов с Богом. Если есть проблема с конкретным человеком, то ищем истоки, рассуждая, что же от этого хочет Бог.
Как часто ты ходишь в храм? Ты читаешь утреннее и вечернее правило?
В храм − раз в две недели. Сейчас я либо слушаю на дисках молитвенное правило, либо молюсь своими словами. Я за то, чтобы молиться своими словами. Единственная незаменимая – Иисусова молитва. Например, начинаешь дело, запускаешь маховик, и есть потребность запустить на этой звуковой дорожке то, что там должно быть, − Иисусову молитву. Еще мы читаем молитву задержания, удерживающую нечистые силы. Читается она по благословению духовника. Бывает, что неприятность на неприятности в делах − мы сговариваемся ее читать, и надо сказать, что она очень сильно защищает.
Остались ли в контексте совмещения веры и работы нерешенные вопросы, к которым не знаешь, как подступиться?
− Было. Были мысли, что вся мирская деятельность не имеет смысла и лучшая жизнь в плане спасения – монастырь. Идеальное православное существование. Этот вопрос сразу отпадает после того, как ты тысячу пятьдесят раз спросишь Бога, считает ли Он так же, Он тебя назначил, или ты сама обнаружила, что логически это правильно?
Если Бог дал таланты, ты обязан их реализовывать. Эта мысль меня сильно держит в том, чем я занимаюсь, − ты обязан их реализовывать. Дальше жить легко − просто отрабатываешь данную тебе задачу. Через любой талант и через любую деятельность может выражаться твое мироощущение. Для этого не обязательно нацепить слова «благотворительный фонд» или «я люблю людей». Главное, какой ты в этот момент жизни, а не в какой форме реализуешь.
Нельзя работать, если нет трансцендентной задачи, − помрешь от отсутствия мотивации. То, что делает моя компания, – мы дистрибуторы правды как мы ее понимаем. Удалось раскопать − распространяем. Благодаря работе мы имеем ресурсы, хлеб, чтобы жить. А как надо жить – выбор каждого.
СПРАВКА: Ярослава Мальцева − управляющий партнер Экспертного центра инфраструктурных отраслей «HEADWORK Analytics» (пятое место в рэнкинге консалтинговых компаний в области маркетинга за 2012 год по версии РА «Эксперт»). Центр обеспечивает аналитическое сопровождение стратегических бизнес-решений в сферах b2b-маркетинга и HR-управления в секторах информационных технологий и телекоммуникаций, банков и прямых инвестиций, энергетики, логистики и транспорта.
Беседовала Валерия Потапова
