Без осознания себя самым первым грешником, живущим на Земле, священнику в «зоне» делать нечего – настолько необычен, гадок и подчас уродлив мир за колючей проволокой, считает игумен Николай (Шишкин), настоятель храма в ИК-3 в Угличе.
По лезвию бритвы
Как начиналась жизнь этого особого храма?
– Открытие прихода великомученицы Анастасии Узорешительницы было благословлено приснопоминаемым архиепископом Ярославским и Ростовским Михеем в 1994 году. /…/
С сентября 1997 года, с самого моего рукоположения, приход благословили возглавить мне. Когда я выезжал в заграничные командировки, многие батюшки помогали окормлять осужденных.
Поначалу было невероятно трудно принять даже саму мысль, что мне, выпускнику Троице-Сергиевой Лавры, благословили вдруг послушание в «зоне». Казалось, что я туда войду и больше никогда не выйду, – то ли по грехам своим бесчисленным, то ли по дури, то ли по маловерию, — в общем, трудно было неимоверно. Но состоялась первая литургия, другая, и я почувствовал, что что-то во мне меняется, на душе становится спокойно, тихо. Об этом Христос говорит: «Мир Мой даю вам». Дело в том, что я впервые в своей жизни (а в храм я ходил с детства) увидел людей, кающихся по-настоящему: как в религиозно-чувственном отношении, так и в плане качественного изменения сути своей жизни. С тех пор, при многочисленных моих послушаниях, тюремное служение стоит для меня на особом месте.
Начинали мы с домового храма, находившегося на втором этаже в одном из бараков, который владыка Михей и освящал. В настоящее время, с 2008 года, у нас есть прекрасная деревянная церковь, располагающаяся алтарем своим на месте молитвенных бдений репрессированного большого угодника Божия архиепископа Николая (Муравьёва-Уральского). Наш храм располагается в начале территории колонии на видном месте и хорошо просматривается из города, особенно в зимний погожий день. Строился он руками наших заключенных прихожан и на пожертвования тех прихожан, которые уже вышли на свободу и могли чем-то помочь.
Администрация учреждения всегда нам помогала, за все пятнадцать лет моего там служения не случилось ни одного конфликта ни с представителями администрации, ни с представителями преступного мира. Вообще, я считаю, что каждый тюремный священник обязан уметь ходить по лезвию бритвы между теми и теми, оставаясь искренним и доброжелательным ко всем. Самое главное здесь – никогда не лгать, не изворачиваться и ни у кого ничего не просить – сами все дадут.
И, пожалуй, самое главнейшее – это со смирением сердца служить литургию, проповедовать Христа Спасителя, Его бесконечную любовь к людям, что является центром жизни любого прихода. Без осознания же себя самым первым грешником, живущим на Земле, священнику в «зоне» делать нечего – настолько необычен, гадок и подчас уродлив мир за колючей проволокой. Искренность и любовь – вот главные качества, которые должны всегда, денно и нощно, присутствовать в душе каждого тюремного священника.
Прихожане с длительными сроками
Расскажите о вашем приходе, о людях — постоянных прихожанах Вашего храма. Что их привело к Богу?
– Постоянных прихожан в нашем храме, как надо понимать, не бывает. В зоне сидят определенный срок. Бывают случаи, когда садятся второй, третий раз и на суде просят в последнем слове «отправить их в тюрьму к отцу Николаю». Судья спрашивает, где это находится, на что отвечают: «Зона 3, город Углич». На вопрос, почему, отвечают: «Я там в церковь хожу».
Зона у нас строгого режима, есть прихожане с двадцатилетними сроками. Но не было еще ни одного случая, чтобы человек не молился о скорейшем освобождении. Видимо, для того, чтобы понять зека до конца, нужно, как минимум, самому сесть в тюрьму или стать лет на пятнадцать тюремным священником. Настолько тяжел для человека сам момент лишения свободы, а о пребывании в течение десятков лет за решеткой рассказать нельзя – так это страшно.
Единственное, что помогает людям оставаться в таких условиях людьми, – это чья-либо жертвенная любовь. Когда-то великий святой преподобный Максим Исповедник написал гениальную в своей простоте фразу: «Многие много написали о любви; а обретать ее можно у одних учеников Христовых; ибо одни они, имея Его, имели Истинную Любовь учителем любви, о которой сказано: Если имею дар пророчества и знаю тайны все и всё ведение, любви же не имею: никакой нет пользы мне (1 Кор. 23;2-8). Итак, стяжавший любовь стяжал Самого Бога, понеже Бог есть Любовь (1 Иоан. 4;16). Ему слава вовеки».
От этой «печки» мы и пляшем вот уже пятнадцать лет со всем нашим приходом. Здесь достаточно сказать, что 99 процентов наших бывших прихожан даже издалека приезжают на Пасху в Углич, в наш Казанский храм. Наверное, для того, чтобы почувствовать то единство, которое возможно только в беде, например, когда тебя вдруг посадили в зону: обычно в зону никто никогда не собирается, даже если слышат поговорку: «От тюрьмы и от сумы…».
Режим один для всех
– Трудно представить себе жизнь тюремного прихода, жизнь в обычном понимании. Колючая проволока, строгий режим, замки и решетки, в общем, много такого, что ограничивает свободу. И во всем этом – православный приход. Чем он живет? Возможно ли говорить о жизни прихода после богослужения?
– Конечно, возможно, но насколько это можно, определяет строгий режим нашего учреждения, который обязан исполнять в том числе и я. Одно могу сказать по этому поводу: наши прихожане в основной массе отличаются от прочих – и поведением, и стремлением в храм (а храм открыт с 8 до 17 часов ежедневно). Есть и свои особенности. Ведь, например, очень трудно за один день отучить заядлого курильщика курить, хотя многие бросают, или бывшего «каталу» – играть в карты. Об остальном умолчим, потому что это конфиденциальные сведения.
Лакмусовая бумажка
Вы уже давно окормляете тюремный храм. Если вспомнить первые месяцы и годы Вашего служения и посмотреть на день сегодняшний, много ли изменений произошло с того времени? Стали ли Вы по-другому смотреть на проблему окормления заключенных, по-другому воспринимать свое служение и саму миссию Церкви в исправительных учреждениях?
– Конечно, по сравнению с 1997 годом, и страна-то изменилась, а «зона» и армия – как известно лакмусовые бумажки, по которым определяется состояние общества в целом. Я отвечаю за свои слова, т.к. с 1986 по 1988гг служил в ВДВ и являюсь старшиной данных войск. Изменения поразительные и, уверяю вас, не все в лучшую сторону. Но к Церкви в зоне – это определенно – отношение в разы адекватнее и лучше, чем во вконец развинтившемся и съехавшем с прямой дороги нашем обществе, со всех углов кричащем о неких либеральных ценностях.
Сильно ли изменились люди за это время?
– Когда-то у Серафима Саровского спросили, изменился ли Бог по отношению к людям, почему Он не дает благодати, свойственной древним подвижникам? Ответ был: «Бог Один и Тот же вовеки. У нас нет решимости». Видимо, он говорил о нашей неспособности соединяться с Ним посредством молитвы. Исходя из этого, ответим: люди меняются, к сожалению, не в лучшую сторону. Но христиане всегда жили надеждой и любовью. Я верю, свято верю в то, что среди тех людей, которые поставят заслон Антихристу, по пророчеству того же святого отца, будут и люди, прошедшие через «зону» и, быть может, воспитанные, в том числе, и в нашем храме.
Ничего не просить ни у кого, кроме Бога
Человек решил исправиться, изменить свою жизнь кардинально. Как Вы помогаете ему на этом пути?
– Помогаю любовью, любовью жертвенной, которая начинается с конфет и пряников, а иногда и курева. Далее – по мере воцерковления человека, возрастания его нужды в Христе Спасителе, по мере возникающего видения грехов своих, осознания их последствий, сделанных выводов. В результате правильного проведения духовной жизни на православном приходе человек меняется качественно – и умственно, и духовно, и даже телесно. Стоит прикладывать к этому усилия не только этого человека, но и свои в первую очередь.
Тюрьма – особый, ни на что не похожий социум. Здесь свои правила общежития, свои требования к членам этого социума. И пытаться оценивать происходящее там с позиции человека, живущего на свободе, скорее всего, бессмысленно. Как говорится, с волками жить — по-волчьи выть. Но ведь знаем мы множество примеров, когда пройдя зону, пройдя заключение, человек меняется, становится личностью и находит в себе силы, даже несмотря на возраст и прошлое, камнем повисшее за плечами, построить нормальную жизнь, обрести мир и покой и сделать счастливыми близких людей. Многим это удается. Но многие и ломаются. Как сохранить достоинство и человечность, оказавшись в стесненных условиях лишения свободы?
– Я уже сказал, не нужно ни у кого ничего просить, кроме Бога. Если вас хотят унизить в «зоне», то, по мнению моих прихожан, нужно «землю жрать и грызть», чтобы не допустить этого. Когда Господь видит усердие и благие намерения, то подает, по слову святителя Игнатия Брянчанинова, «имеющему решимость непреодолимую Свою благодать».
Притча о блудном сыне: взгляд старшего брата
Многие из Ваших прихожан только в тюрьме обрели веру в Бога. Это изменило их: Господь действительно делает то, что человеку не под силу. И здесь появляется другая проблема. А как мы, люди смотревшие на зону с внешней стороны забора с колючей проволокой, относимся к этому? Меняемся ли мы и меняется ли наше отношение к человеку, оступившемуся, но нашедшему в себе силы подняться и идти дальше? Как нам не оказаться старшими братьями из притчи про блудного сына?
– Старший брат из притчи о блудном сыне, ни в чем не был виноват: он делал все, что требовалось, и был праведен в очах Божиих и своего отца, но не учел того, что является сверхнормальным для человека, а именно, слов Господних: «…милости хочу, а не жертвы». Может быть, поэтому спор идет об «упитанном тельце», которого отец приказал заклать для блудного сына. Что ж, если б мы до конца понимали эту притчу, в корне бы изменили всю свою жизнь, ибо заповеди Божии (декалог) – это простая констатация свойств «нормального человека», то есть смертного. Кстати, эти заповеди ветхозаветные. Нам же, христианам, Евангелие велит жить по заповедям блаженства, исшедшим изо уст Божиих в Нагорной проповеди. То же самое касается и притчи о мытаре и фарисее.
Каждый человек, воспринимающий Евангелие адекватно, то есть православно, задумывается о том, кто же первый грешник из всех, живших, живущих и будущих жить на земле? В данном ключе ответ на ваш вопрос ясен: «не суди, да не судим будеши», «каким судом вы судите, таким и вас будут судить». Стоит задуматься, ведь это опять же не заповедь, а, прежде всего, предостережение Божие следующего порядка: «Не пей, Иванушка, из копытца, козленочком станешь».
