Пандемия, начавшаяся почти год назад, уже стала для нас частью сознания, быта, привычек. Кто-то старается соблюдать предписания и беречь себя, насколько можно, от заражения коронавирусной инфекцией, кто-то, несмотря на очевидную опасность, продолжает бравировать и считать, что это к нему не относится. И только столкнувшись с болезнью лицом к лицу, сам или переживая за тяжело заболевших родственников, человек понимает, с каким до сих пор не слишком понятным, но очевидно опасным врагом борются в «красных зонах» инфекционных больниц люди даже не в белых халатах, а в неуклюжих, некомфортных для долгого ношения защитных костюмах, очках и масках, в которых трудно дышать. И идут они туда не для славы, не ради доплат. Для большинства побудительный мотив звучит обыденно и строго: «Просто кому-то надо это делать». Хотя порой награды и находят этих героев: так, в августе благодарственные письма из рук митрополита Нижегородского и Арзамасского Георгия получили врачи, медсестры, санитарки инфекционного госпиталя, открытого весной на базе Борской центральной районной больницы (Нижегородская область). О том, каково это – день за днем бороться с опасной инфекцией, отвоевывая жизни людей, рассказывает возглавившая ковид-госпиталь Ольга Смирнова.
К высокой цели
– Пригласить к себе в кабинет я вас не могу, он у меня в «красной зоне», небезопасно, – сказала по телефону начальник ковид-госпиталя, – поэтому давайте встретимся в административном корпусе, в приемной.
Стройная симпатичная женщина в белом халате встретила меня с усталой улыбкой. Мы прошли в просторный кабинет. Ольга Александровна села подальше от меня со словами: «На всякий случай, мало ли…»
– Я стараюсь поменьше с людьми общаться, – добавила Ольга Александровна. – Да и некогда. На улице практически не бываю: на машине на работу и обратно. Однажды пришлось идти пешком. И вдруг ловлю себя на мысли: а люди-то гуляют, а жизнь-то идет. Как-то в мае в госпитале поднимаю глаза в окно – там черемуха расцвела. И я понимаю, что весна прошла мимо меня. И лето мимо прошло: только смотришь, солнце или пасмурно. А какое лето было – теплое или нет – я и не знаю…
Стать врачом она мечтала с самого детства. И в отличие от многих, детской мечте не изменила. Понимая, что конкурс в медицинский институт огромный, последние два года в школе посвятила подготовке к поступлению.
– У меня врачом-рентгенологом работала мама, и вопроса выбора профессии для меня не было, – вспоминает Ольга Александровна. – Мама рассказывала о работе, и мне все это нравилось. Правда, она меня отговаривала, потому что знала изнутри все проблемы медиков, но я была настойчива. Привлекала высокая цель: помогать людям, лечить людей.
Шесть лет учебы в институте, потом год интернатуры. Которую можно было отложить, взяв отпуск по уходу за ребенком: сразу после последнего госэкзамена Ольга родила дочку. Однако…
– Руководителем интернатуры в Борской ЦРБ, куда я пришла, была Евгения Николаевна Целищева, заслуженный врач, – вспоминает Ольга Александровна. – Она работала с интернами последний год. Я это знала, поэтому решила обойтись без отпуска, благо, бабушки помогали.
Интернатуру Ольга Александровна проходила в кардиологическом отделении, а затем начала работать в терапии, тринадцать лет совмещала должности завотделением и терапевта. Потом была заведующей поликлиникой, заместителем по клинико-экспертной работе сначала Борской городской, потом центральной районной больницы. В общей сложности 32 года стажа.
– Спустя эти 32 года вы вспоминаете слова мамы, которая отговаривала вас идти в медицину? – спрашиваю.
– Я вспоминаю другое, – доктор Смирнова делает паузу. – Мама не говорила мне об этом, но я чувствовала: она гордилась, что я пошла по ее стопам.
Начальник госпиталя
Когда в апреле стало известно, что на базе Борской ЦРБ будет открыт ковид-госпиталь, Ольга Смирнова сразу решила: пойду туда работать.
– Я пошла, потому что мало врачей соглашалось поначалу, а работать кому-то надо было, – объясняет она. – Люди мало были ориентированы на доплату. Это уже в мае, когда начались доплаты, пошел второй поток. А сначала нас всего семь терапевтов было. Плюс четыре реаниматолога, два рентгенолога. В основном люди среднего возраста – молодежь отказывалась.
24 апреля госпиталь принял первых пациентов. За четыре дня их стало около семидесяти. А 28 апреля привезли 70 монахинь из Дивеева. Правда, к этому времени штат докторов пополнился еще одним терапевтом; но и количество пациентов увеличивалось с каждым днем.
– Первые десять дней мы работали в жутком цейтноте, – говорит Ольга Александровна. – Семь врачей и я. Я всегда работала днем, насколько это можно назвать днем: с шести утра до одиннадцати, а то и до половины двенадцатого ночи. Два врача были в дежурантах, то есть приходили на сутки, один работал по отделению, другой – в приемном покое. Держать в голове всех пациентов, чтобы была хоть какая-то преемственность, приходилось мне. В этом была сложность.
Сложно было и просто физически. На улице жарко, палаты без кондиционеров, а работать нужно в средствах индивидуальной защиты: респиратор, маска, костюм, очки, бахилы. И так шесть-семь часов подряд. Это потом, когда докторов стало намного больше (27 терапевтов, девять реаниматологов, четыре рентгенолога), изменился режим: четыре часа в «красной зоне», перерыв на обед, потом еще четыре часа.
– Но все равно режим работы у нас жесткий, – говорит начальник ковид-госпиталя. – Один выходной в неделю по скользящему графику. Отпуск тоже пока откладывается у всех сотрудников госпиталя. Самое частое заявление, которое я подписываю, – о переносе отпуска. Потому что каждый врач понимает, что во время его отсутствия дополнительная нагрузка ляжет на плечи оставшихся в отделении докторов. За нашими пациентами нужно постоянно следить: это нестабильные больные.
Непредсказуемая болезнь
Борский госпиталь рассчитан на 250 мест. Уже во время первой волны пандемии в нем одновременно проходили лечение 230-240 человек. Пациентов привозили с Бора, из Семеновского, Воскресенского районов и даже Нижнего Новгорода. К августу сохранили 150 коек, на которых лечилось чуть больше 100 человек. Но осенью ситуация вновь усугубилась: уже по состоянию на середину сентября в Борском госпитале проходили лечение 230 больных. Реанимация же – двенадцать коек – была занята полностью все эти месяцы.
– Чем дольше работаю, тем больше понимаю, насколько эта инфекция страшна, – признается Ольга Александровна. – Она гораздо тяжелее гриппа. При этом замечаю, что люди в массе своей не верят, что все настолько тяжело и непредсказуемо. Есть пациенты, которые легко перебаливают, хорошо откликаются на лечение. А часть больных – нет. И необязательно это люди из «группы риска»: бывает, человек без отягчающих факторов, а инфекция у него растет.
– Зная, что болезнь настолько тяжела, неужели не боитесь заразиться?
Доктор в ответ лишь улыбнулась. И вспомнила случай из практики. В госпиталь попала бабушка 83 лет с сопутствующими патологиями. Болезнь протекала тяжело, женщину перевели на искусственную вентиляцию легких, 23 дня она провела на ИВЛ. И выздоровела! Были и другие удивительные случаи выздоровления, когда, например, легкие больного были поражены на 90-95%. Правда, оговаривается Ольга Александровна, что будет с легкими потом, покажет время. Все-таки болезнь эта да конца не изучена.
Господи, благослови!
Весной-летом в Борской ЦРБ проходили лечение 70 насельниц Серафимо-Дивеевского монастыря, одиннадцать монахинь из Быдреевского монастыря и одна – из Макарьевского. Милостью Божией все остались живы и поправились.
– Пусть Господь укрепляет вас в вашем нелегком труде! – поблагодарила сотрудников ковид-госпиталя на церемонии награждения 5 августа настоятельница Серафимо-Дивеевской обители игумения Сергия (Конкова). И пригласила всех самоотверженных медиков в Четвертый удел Божией Матери.
Когда Ольга Смирнова сумеет воспользоваться приглашением, она не знает. В Дивееве бывала, и не раз; очень любит это святое место. Но пока – работа, работа и работа. Кто-то может подумать, мол, начальник – не рядовой доктор, может себе позволить отдохнуть. Нет. Не может. Наоборот. Когда госпиталь только готовили к открытию, на должность начальника планировался другой доктор. Но, подумав, он отказался. Ольга же Александровна, которая хотела просто заниматься лечебной работой, отказаться не смогла.
– Надо же кому-то, – объясняет она. – Хотя начальником быть сложнее, потому что это ответственность. Причем сразу за всех. При этом остается и лечебная работа. Плюс масса отчетов, организационной работы.
В редкие минуты отдыха она любит побыть одна в своем кабинете. Здесь у нее небольшой иконостас: образ Господа Вседержителя, Владимирская и Семистрельная иконы Божией Матери, икона равноапостольной княгини Ольги.
– В церковь я начала ходить десять лет назад, – поделилась Ольга Александровна. – Ничего особенного не случилось, просто захотелось пойти, размышления на тему жизни привели. Я, как многие, воспитывалась в атеистической среде, хотя крещена была при рождении. Надо бы чаще в храм ходить, но не получается. Стараюсь читать утреннюю молитву, а когда не успеваю, просто «Господи, благослови!» перед работой. Вечером тоже благодарю Бога за все, что произошло.
И каждый вечер – разговор с дочерью. Она у Ольги Александровны живет и работает в Москве. Преподает английский язык. Очень переживает за маму, постоянно говорит: «Береги себя!» Перейти на более спокойное место дочь ни разу ей не посоветовала. Зная маму, понимает, что это невозможно.
– Она говорит, что гордится мной, и всем обо мне рассказывает, – голос Ольги Александровны дрогнул второй раз за нашу беседу. – Понимает, что это мое призвание.
Беседовала Оксана МОСКВИНА
Фото Александра Чурбанова
