24 мая мы празднуем память святых Кирилла и Мефодия, которые смогли сделать понятным славянским народам обращенное к ним слово Церкви. В нынешней ситуации перед священнослужителями стоит в чем-то похожая задача: как дать возможность нашим современникам, основная часть жизни которых проходит в цифровом мире, услышать церковную проповедь о вере и спасении? Особо актуальным осмысление проблемы присутствия Церкви и священнослужителей в социальных сетях или, как сейчас принято говорить, в социальных медиа, делает по-настоящему взрывное развитие информационной среды в связи с ограничительными мерами из-за пандемии. Своими размышлениями об этом поделился Руслан Рыбиков, кандидат политических наук, доцент кафедры государственно-конфессиональных отношений и руководитель медиа-центра Донской духовной семинарии.
Мода или необходимость
Почему сегодня так много говорят о деятельности Церкви в интернет-пространстве, о священниках-блогерах, об открытии страниц приходов в социальных сетях? Что это – новомодный тренд или осознанная необходимость?
– Скорее, необходимость. Все дело во включенности людей в интернет-пространство: по сообщению Минкомсвязи, аудитория Рунета в 2020 году достигла 100 млн человек. Это 80 % населения страны за исключением маленьких детей, и бо́льшая часть из них включается в информационное пространство посредством социальных сетей. Поэтому сегодня так актуально звучат рекомендации Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ о том, что «человек создал и освоил еще одну часть мира, которую мы называем социальными сетями, а поскольку Церковь состоит из людей, она должна быть там, где находится ее паства». В этой связи крайне важно осмыслить участие священнослужителей в социальных медиа.
Появилось такое явление, как священник-блогер. Кто-то допускает их существование, кто-то считает неуместным и даже опасным, как например заместитель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Александр Щипков. В телепередаче на канале «СПАС» он высказался против того, чтобы священники занимались блогерством в социальных сетях. Как вы относитесь к такому явлению?
– Отчасти соглашусь с А. Щипковым: личного аккаунта или личного блога у священника не то что быть не должно – это радикальная позиция. Я бы сказал, что это просто нецелесообразно. А пастырская деятельность должна быть реализована на специально созданном аккаунте прихода. Это может быть либо публичный профиль, либо группа (сообщество). Если это сообщество, то оно модерируется либо самим священником, либо, по благословению, кем-то из мирян. Модерация обязательна, т.к. необходимо отслеживать размещаемый в сообществе контент. Если это публичный профиль, то можно обойтись и без модерации.
От имени публичного профиля или группы и нужно вести миссионерскую, пастырскую, проповедническую работу и т.д. Таким образом мы устанавливаем правильную систему координат (позиционирование) для общения священника и прихожан: все участники четко осознают, что они собраны вместе и это элемент церковного общения, а не просто болтовня на бытовые и развлекательные темы. Личную составляющую такого общения, конечно, исключить невозможно и не нужно, но все же, стремясь к общению, человек должен его желать более с Богом, нежели со священником. «Привязывание» прихожанина должно осуществляться к Богу, Церкви, а не к личности священника.
Помимо духовной составляющей этого процесса есть и вполне осязаемая организационная. Установление личных контактов через личный профиль неизбежно приведет к тому, что при переводе священника на другой приход часть прежних прихожан будет по-прежнему привязана к своему прошлому пастырю. Удалить из «друзей» свою бывшую паству священник не сможет, это будет неприятно для обеих сторон и может повлечь раздоры и даже отпадения от Церкви. А нести пастырское служение сразу на нескольких приходах – одном реальном, а другом виртуальном для себя, но реальном для новоназначенного священника, тоже не совсем правильно и не всем под силу.
Что касается прямого запрета на активную деятельность священнослужителей в соцсетях именно в части блогерства, то я не сторонник таких радикальных мер. Запрещая что-либо в публичной среде, мы рождаем протест. Протест питается иррациональностью, длящейся негативной эмоцией и заражает все большее число людей. Вспомните русский бунт «бессмысленный и беспощадный». Купирование его ничего не дает, максимум – откладывает проблему. В связи с этим в Церкви целесообразно создавать свою информационную модель реальности в сетях, которая будет соответствовать позиции Церкви и Священноначалия, вовлекая в свою орбиту священников-блогеров, интегрируя их в информационную вертикаль, никак не отторгая и не купируя.
Цифровой образ реального человека
А в чем заключается проблема присутствия священнослужителя в социальных медиа? Сейчас это развитое явление во всех сферах человеческой жизни.
– В интернет-пространстве существует феномен социализации персональных данных. Общую картину этих данных относительно одной личности мы называем цифровым образом человека. Таким образом, восприятие священника в сети является опосредованным через инструменты коммуникации, предлагаемые социальной сетью. Он будет восприниматься не сам по себе, а посредством своего аватара – цифрового образа.
Образ создается действиями самого священника: тем, что и как написано, кто состоит в списке друзей, какие фото опубликованы на странице, в какие группы он входит, сколько и где ставит лайки, что комментирует и т.д. В связи с этим аватар (образ священника) не может и не должен формироваться хаотично или естественным путем, это должен быть плод осмысленных действий, каждое из которых воспринимается актором (действующим субъектом – прим.) сквозь призму того, как это действие будет интерпретировано, осмыслено другими участниками дискуссий, и как оно будет прочтено базами данных, которые собирают по крупицам все сведения о личности в сети.
Неподготовленная деятельность священника, а также предвзятое и порой враждебное отношение к Церкви других участников коммуникаций приводит к серьезным деформациям системы позиционирования священнослужителя, результатом чего часто является нанесение репутационного ущерба Церкви. А вот здесь далеко за примерами ходить не надо – они у всех свежи в памяти.
Важные правила
Какие можно дать рекомендации священнику, который уже работает в социальных сетях или только планирует начать эту работу?
– Основной способ подачи информации в социальной сети – лента новостей. Это алгоритм, который, в зависимости от приоритетов пользователя, подает ту или иную информацию. Лента построена по принципу клипового мышления и выдает очень ограниченный объем информации, буквально несколько слов или предложений. В основном заголовок, лид и картинку. Из-за этого возникает ситуация, что размещенная пользователем информация автоматически вырывается из контекста события. Священник должен учитывать это и сформировать начало своего поста так, чтобы его было невозможно не понять и истолковать неправильно.
В социальных медиа может быть размещена только та информация о священнослужителе, которая не требует дополнительной интерпретации и в полной мере соответствует всем требованиям, предъявляемым к его образу. В этом смысле мне очень понравилось определение Святейшего Патриарха Кирилла, данное им 11 февраля на заседании Высшего Церковного Совета. Он обозначил ряд важных аспектов поведения священнослужителя в сети, я позволю себе процитировать: «Священнику не подобает потешать публику своим поведением»; «Священник должен сохранять надмирность», а также «Вдумчивая молитвенная и богословская оценка должна предварять наши личные суждения». Таким образом, все что так востребовано в сети – эпатаж, двусмысленности, провокационные высказывания или изображения, позволительные для политиков – категорически не позволительны для священников.
Кроме того, пост священнослужителя в ленте новостей подписчиков будет стоять в одном ряду с «новым» рецептом яичницы, «приколами», тест-драйвом и фотографией подруги, и это тоже нужно учитывать. По вине такого смешения проповедь сильно девальвируется самим присутствием в этом ряду. Поэтому к каждому посту нужно очень серьезно готовиться. Пост нельзя размещать между делом – нужно в каждом случае использовать «подводку» подобно апостолу Павлу, который, обращаясь к афинянам, назвал их «особенно набожными», начиная проповедь о Неведомом Боге. Конечно, в идеале рано или поздно мы придем к тому, чтобы сформулировать для клира более или менее четкие рекомендации по эффективным действиям в интернет-пространстве, помогающие сохранять и визуализировать адекватную позицию священнослужителя в сети.
Срежиссированная дискредитация
Некоторое время назад вас приглашали в Сретенскую духовную семинарию для участия в научном форуме. С чем вы там выступали?
– В связи с тем, что я имею опыт работы в сфере управления общественными отношениями, мне было интересно проанализировать работу инструментов PR в борьбе с антиклерикальными акциями в интернет-пространстве, и на эту тему я делал доклад. Ранее, 11 февраля, на заседании Высшего Церковного Совета Святейший Патриарх Кирилл сообщил, что «увеличивается влияние Церкви на общество, и вместе с тем возрастает сопротивление этому влиянию. Чаще всего это выражается через социальные сети, в которых представлено достаточно много материалов, направленных на понижение уровня доверия к Церкви». На решении этой проблемы я и сфокусировался.
По экспертным оценкам, идейных противников Церкви среди медиа-производителей не так уж и много. Подавляющее большинство представителей медиасферы эксплуатирует нежелание аудитории прощать морально-нравственные девиации священнослужителей. Причины, по которым этот контент востребован, могут быть разные. Я сейчас не буду на этом останавливаться, одно лишь скажу, что запрос аудитории на критику в отношении священнослужителей возникает, в основном, из-за неудовлетворенности собственной жизнью. Второй значимый момент – это алгоритмы поисковых систем типа Яндекс и Google, которые настроены так, что лучше и быстрее индексируют именно негативные материалы. Поэтому критический контент оказывается более востребован.
Однако периодически можно наблюдать не только хаотичную, но и целенаправленную программу дискредитации Церкви, как правило, реализуемую через дискредитацию авторитетных священнослужителей. Таких, например, как ныне покойный протоиерей Дмитрий Смирнов. После того, как он выступил с резкой критикой законопроекта о семейно-бытовом насилии, в СМИ вышла серия неплохо срежиссированных публикаций, в которых отец Дмитрий подавался как фанатичный, оторванный от жизни, неадекватный современности священнослужитель.
Думаю, нет смысла пояснять разницу между разрозненными всплесками негатива в отношении Церкви и взаимоувязанной системой методов дискредитации. В этой борьбе PR предлагает достаточно широкий спектр инструментов, пользуясь терминологией Ивана Александровича Ильина, для «принуждения к добру» в информационном поле. Начиная от простых организационных форм, таких как существование пресс-служб в церковных организациях, и заканчивая стройными системами по разоблачению информационных врагов.
В связи с этим возникает вопрос: а насколько уместно Православную Церковь, Церковь гонимую, созидаемую Духом Святым, ставить в один ряд со светскими корпорациями, цели деятельности которых принципиально иные? Разве должна Церковь бороться?
– Готовясь к выступлению на форуме, я вбил в поисковую строку аббревиатуру «РПЦ», столь любимую нашими журналистами, и Яндекс выдал мне подсказку: «РПЦ распродает участки в раю». Такие подсказки говорят о том, что мы имеем дело именно с сознательной политикой по дискредитации Церкви. Если мы признаем, что наша Церковь находится в состоянии информационной войны против нее, ответ очевиден: она не просто имеет право себя защищать в информационном пространстве, она должна это делать. В этом контексте как никогда актуально звучит мысль о том, что Церковь борется не за себя, а, по меткому выражению Достоевского, «здесь диавол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей».
Инцидент-менеджмент
По вашему мнению, Церковь сегодня нуждается в повышении, если так можно сказать, своих компетенций в области интернет-грамотности и управления общественными отношениями?
– Безусловно! Но здесь не идет речь о каких-то глубоких научных познаниях. Все-таки PR – не наука, это, скорее, технология. И уж точно сам священник не обязан быть специалистом в этой области – приходскому пастырю достаточно иметь какие-то элементарные знания и навыки поведения в интернет-пространстве. А вот для церковных структур, кажется, пришло время осознать серьезность проблемы и начать вести планомерную работу по освоению информационного поля. Тем более, что все эти технологии не новы сами по себе и много раз использованы в информационном пространстве.
А если говорить о новшествах, то стоит обратить внимание на то, как сейчас выстраивается работа информационной системы ЦУР (Центр управления регионом). По сути, это глобальная система мониторинга, построенная по принципу «инцидент-менеджмента». Человек сфотографировал яму на дороге и выложил на своей странице в «Фейсбуке» – система мониторинга автоматически подхватила эту информацию и передала в профильное ведомство для исполнения на уровне региона. Проблема в мониторинг попадает моментально. Работа аналогичной системы видится целесообразной сегодня и в Церкви, чтобы, если в соцсети или в мессенджеры попадает негативный информационный повод в отношении Церкви и ее представителей, он сразу попадал в центр обработки. Так появляется возможность оперативно на него реагировать: то ли устранить сам повод, то ли запустить процесс управления общественным мнением.
В основе материала –
публикация сайта Ростовской-на-Дону епархии
