О том, каково было в советское время решиться на учебу в духовной школе, какие встречи подарили годы в стенах Ленинградской духовной академии, каким запомнился ее тогдашний ректор, а ныне Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, а также о том, как живут русские приходы в Финляндии, рассказал настоятель Никольского храма в Хельсинки протоиерей Николай Воскобойников в интервью, приуроченном к двум юбилейным датам Академии на Неве: 300-летию со дня основания и 75-летию со дня возрождения.
Расскажите о вашей юности: что предшествовало поступлению в духовную академию?
То, что я вырос православным христианином – это труды моих добрых родителей: отца – протоиерея Пантелеимона и мамы – Евгении Михайловны. Частично мой жизненный путь был предопределëн фактом рождения в семье священника, хотя в то время были и другие примеры. Дети духовенства не всегда следовали по пути родителей.
Моя семья жила в Ленинграде. С младенчества мама приводила меня с братом в храм на молитву. Она читала нам рассказы из Библии и жития святых. Повзрослев, я уже сам брал книги из отцовской библиотеки. В окружающей нас реальности мы видели добрые примеры христианской и церковной жизни. Я помню храмы, где служил отец, помню достойнейших пастырей, с которыми он дружил и служил. Я помню добрых православных верующих, чей облик и поведение внушали мне уважение.
Ответы на многие мои вопросы приходили через книги, либо через встречи с разными людьми. Господь вëл меня по жизни, как будто взяв за руку, храня от неожиданных опасностей. Сколько помню себя, я всегда ощущал незримое присутствие и действие Божие в моей судьбе. На жизненном пути бывали кризисы, особенно в подростковом возрасте, когда перед юным человеком довольно остро встает вопрос о смысле жизни. И всякий раз Господь являл себя как бы в веянии тихого ветра (3 Цар 19:12).
В советское время у желающих получить духовное образование возникали проблемы со стороны государства. Расскажите, были ли они у вас?
– У христианина, родившегося в Советском Союзе, проблемы с государством возникали с того момента, когда родители задумывались о крещении ребёнка. С ними начинали работать представители советской власти по месту работы или учебы. Тех, кто дерзнул крестить своего ребенка, стыдили и позорили. Иным это стоило карьеры.
Проблемы продолжались и в детском саду, если у ребёнка обнаруживали нательный крестик. Позже шло атеистическое воспитание в советской школе, где постоянно высмеивалась православная вера. Учебная программа была пронизана атеизмом. Педагоги самозабвенно доказывали, что Бога нет. Это происходило на уроках химии, физики, биологии, истории, обществознания и литературы. Профессиональные болтуны на лекциях и с экранов телевизоров «разоблачали» церковников, которые, по их словам, обогащали воду ионами серебра, выдавая её за «святую», а также делали многие другие химические фокусы. Вся эта атеистическая шелуха не смогла отвратить от веры в Бога ни меня, ни моего брата Александра, который тоже потом стал священником.
По достижении четырнадцатилетнего возраста в школе начались уговоры вступить в комсомол. Мне внушали, что без этого у молодого человека нет будущего в советском обществе, что религия скоро отомрет. Приходилось терпеливо объяснять, что я верующий. Случалось даже иногда ссылаться на Конституцию СССР, чтобы отстали.
В выпускном классе особенно старалась классная руководительница, говорила, что всё равно в армии меня заставят вступить в комсомол. Снова и снова я отвечал, что я верующий, поэтому не могу быть комсомольцем, в ответ мне предлагали отречься от «религиозных предрассудков». К счастью, это было уже не то давление, которое пришлось выдержать поколению моих родителей.
В Советской армии, в которой я проходил срочную службу с 1980 по 1982 год, командный состав оказался более адекватным. К вступлению в комсомол меня никто особо не принуждал. Лишь последние полгода наш молодой лейтенант-замполит сетовал, что у него остаётся слишком мало времени для работы со мной, иначе бы он точно меня убедил в правильности материалистического мировоззрения.
Во всех советских учреждениях, будь то в школе или в армии, всюду давали понять, что христианскую веру в государстве лишь терпят. Вера обречена на вымирание.
Как проходило вступительное собеседование в семинарии? Каким за время обучения запомнился ректор?
– По окончании службы в армии в июне 1982 года мы с моим старшим братом Александром подали документы в Ленинградскую духовную семинарию. Мы были неплохо подготовлены по части знания молитв, чтения на церковнославянском языке, пения, библейской истории и катехизиса.
В канцелярии нам сказали, что сам владыка ректор, ещё до приёмных экзаменов, будет знакомиться с каждым абитуриентом, поступающим из Ленинграда. Мы с нетерпением ждали этой встречи. Она состоялась в начале августа 1982 года.
Мы прибыли в назначенное время и провели в ожидании несколько часов. Владыка ректор был очень занят. До абитуриентов он успел принять несколько человек из числа преподавателей академии. Ожидая своей очереди, мы успели познакомиться и подружиться с Андреем Заркешевым (теперь он архимандрит Александр). Дружбу с ним мы пронесли до сего дня.
Владыка ректор, несмотря на усталость от прошедшего дня, очень радушно встретил нас с братом в своём кабинете на первом этаже. Он интересовался нашей жизнью, нашими устремлениями. Беседа продолжалась около 20 минут. В конце владыка поинтересовался, остались ли у нас вопросы. Мой брат спросил его: «Владыка, а есть ли у нас надежда, что мы вдвоём поступим в этом году?» Я хорошо запомнил ответ ректора: «У христианина всегда должна быть надежда». Так состоялось наше знакомство со Святейшим Патриархом Кириллом, хотя до этого мы виделись во время богослужений в академическом храме, когда причащались или подходили к помазанию.
Сами приёмные испытания проходили так. В помещении профессорской за столом сидел ректор, профессора и преподаватели (около десяти человек). Абитуриент входил и становился посредине, на него были обращены все взоры. Меня попросили прочитать текст из славянской Псалтыри, затем наизусть прочесть тропарь двунадесятого праздника, после чего задали несколько вопросов по библейской истории, катехизису и церковному уставу. Предложили спеть что-нибудь из церковных песнопений. По результатам приемных испытаний я был зачислен во 2А класс, а мой брат Александр – во 2Б. К празднику Успения регент правого хора иеромонах Ионафан сообщил мне, что я принят в хор.
Традиционно самым ярким событием для всех учащихся в духовной школе становится первая академическая Пасха. Вы помните свои тогдашние впечатления?
– Ярких впечатлений, в особенности в первый год обучения, было очень много. Всё было необыкновенно интересно. Но самое главное (и это ощущал не только я один) – это чувство религиозной свободы, которой нам так не хватало в нашей советской действительности. Конечно, эта свобода существовала лишь внутри стен духовной академии, на маленьком клочке ленинградской земли. Наш однокурсник, ныне покойный протоиерей Владимир Кузьмин, на одной из встреч выпускников, может быть, ярче всех выразил свои чувства по этому поводу: «Я хотел целовать стены духовной академии – так всё мне нравилось, так всё было хорошо» – и они очень созвучны моему тогдашнему восприятию. Это были счастливейшие студенческие годы. Мы находились в обществе единомышленников, в месте, где нас никто не унижал за нашу веру. Здесь, в академии, каждый мог свободно говорить о своей вере, обретать знания, участвовать в общей молитве и церковных торжествах.
В духовной школе мне нравилось буквально всё: и лекции профессоров, и спевки хора, и праздничные богослужения, и просто общение с товарищами. Нравились обеды в семинарской столовой и даже семинарский борщ!
Одно из ярких впечатлений первого года обучения – это празднование Рождества Христова. Большинство воспитанников и студентов в этот период разъезжались на каникулы. Для проведения праздничных богослужений в академическом храме оставляли около двух десятков студентов. Я был в их числе. Мы ежедневно собирались на спевки. Службу в сочельник и само Рождественское богослужение совершал владыка ректор. Потом был праздничный обед, а после обеда проходило колядование. Исполняли как русские рождественские колядки, так и украинские. Украинских колядок было гораздо больше. И в составе хора также было большинство украинцев, поэтому колядование проходило в самых хороших украинских традициях. Первым мы посетили владыку ректора в его покоях. Он всех певчих очень радушно встретил и угостил. Затем пошли к инспектору, заглянули к отцу Георгию Тельпису, И.Ц. Мироновичу, другим преподавателям, проживавшим в академии. Везде нас угощали. Так я в Ленинграде впервые познакомился с очень хорошей украинской традицией колядования. Впечатление очень доброе, и в памяти оно очень ярко сохранилось.
Что же касается первой Пасхи, то служба была светлой, торжественной, радостной. Запомнилось разговение в академической трапезной: студентов угощали вином (что было редкостью).
На Светлой седмице для воспитанников организовали поездку на Валаам. В то время на месте монастыря был музей, храмы и монастырские кельи находились в жалком состоянии, кругом царило запустение. Но и на пароме, на котором мы плыли, и на острове – везде мы пели пасхальные песнопения. Нас с удивлением и не без удовольствия слушали пассажиры парома и туристы на острове.
Какие лекции и преподаватели запомнились больше всего? Какую дисциплину можете назвать профильной для себя?
Главной ценностью академии в то время была личность её ректора, ныне Святейшего Патриарха Кирилла. Его проповеди в академическом храме воодушевляли и вселяли надежду.
Очень яркими были лекции протоиерея Владимира Мустафина по основному богословию. Апологетическое богословие было одним из самых востребованных предметов в то безбожное время.
Архиепископ Михаил (Мудьюгин) также был очень интересным и очень востребованным профессором, который, будучи действующим епархиальным архиереем в Вологде, приезжал в Ленинград и читал лекции по апологетике. Чувствовалось, что сам он получал удовлетворение от своих трудов, но ещё большее удовольствие и практическую пользу получали студенты, которые его слушали. Владыка Михаил приезжал в академию на общественном транспорте, и мне приходилось иногда параллельно с ним проделывать путь, спеша на занятия от метро до здания духовной школы.
Студенты моего поколения имели счастье слушать лекции профессора протоиерея Ливерия Воронова и общаться с этим замечательным пастырем. В духовной академии он преподавал историю Древней Церкви, историю догматов. Лекции были необыкновенно интересными, он обладал способностью очень точно формулировать основные тезисы православной веры, давал базовые знания, показывал опасность древних вероучительных заблуждений, которые продолжают жить в современных деноминациях.
Протоиерей Николай Гундяев преподавал у нас догматическое богословие во втором классе духовной семинарии. Он умел вызвать у слушателей желание изучать христианские догматы. Кроме того, у него был необыкновенный дар проповедника. Студенты старались изыскать возможность пойти на богослужение в Спасо-Преображенский собор и послушать проповедь отца Николая.
Очень сильный метод преподавания Священного Писания Нового Завета был у профессора протоиерея Георгия Тельписа. Воспитанники, прошедшие его курс, получали твердые знания евангельского текста.
Тут следует вспомнить и профессора архимандрита Ианнуария (Ивлиева). Он умел зажечь аудиторию интересом и любовью к посланиям апостола Павла.
Захватывающими были лекции профессора архимандрита Августина (Никитина) по сравнительному богословию, а также лекции протоиерея Владимира Фёдорова.
Интереснейшими, наполненными множеством примеров из жизни, были занятия по литургике протоиерея Богдана Сойко. Необыкновенно ярко преподавал Историю Русской Церкви профессор протоиерей Иоанн Белевцев.
А нашим добрым куратором курса был протоиерей Василий Стойков.
А чем занимались вне лекций? У вас было какое-либо послушание в академии? Где вы любили проводить свободное время?
– Четырехгодичный курс Духовной семинарии я прошёл за два года. Меня приняли сразу во второй класс, по окончании которого я был переведён в четвертый, минуя третий. Четыре года я обучался в духовной академии. Всего в стенах духовных школ на Неве я провёл шесть лет.
У меня, как и у многих студентов того времени, были индивидуальные послушания вне учебных часов. В первый год обучения я нёс послушание певчего правого хора. Пел в партии басов. Первоначальные навыки церковного пения я приобрел в храмах, где служил мой отец: в Новой Ладоге, а потом в Тосно. Дело это я любил, и поэтому с удовольствием посещал спевки, на которых разучивались церковные песнопения.
Начиная со второго года обучения, я был призван к иподиаконскому служению у Ленинградского митрополита Антония (Мельникова). Затем, после его кончины в 1986 году, перешёл на службу к митрополиту Алексию, будущему Святейшему Патриарху.
Первые два года времени катастрофически не хватало, так как параллельно надо было сдавать экзамены и зачёты за пропущенный год.
Полноценного отпуска за весь период обучения у меня так и не случилось. В летние месяцы иногда удавалось урвать несколько дней в середине недели, чтобы уехать в паломничество в монастырь.
Иподиаконское служение требовало высокой самоотдачи. Часто приходилось пропускать академические лекции для того, чтобы участвовать в богослужениях, совершаемых владыкой. Вместе с митрополитом в команде иподиаконов я объехал многие храмы Ленинградской епархии. Несколько раз в году мы посещали Новгород. Также неоднократно путешествовали в Петрозаводск. Начиная с 1986 года, по крайней мере, раз в месяц, посещали с митрополитом Пюхтицкий монастырь, город Таллин и другие храмы Таллинской епархии. Свободного времени практически не оставалось. Кроме запланированных богослужений, в любой момент могли позвонить по телефону из покоев митрополита и вызвать на какое-нибудь мероприятие, например, служить при столах, когда владыка принимал гостей.
Всё на митрополичьей службе было необыкновенно интересным и захватывающим. Тем не менее, я понимал важность академического образования. Всякий раз, когда у меня появлялась возможность, спешил на лекции. Каждый год мне удавалось окончить курс по первому разряду, за что меня неоднократно поощряли премией имени митрополита Никодима (Ротова).
У вас есть какая-нибудь интересная история, связанная со временем обучения в академии, которую вы вспоминаете чаще всего?
– Вспоминаю, как впервые в жизни произносил проповедь в академическом храме. По окончании вечерней молитвы я вышел на амвон, сердце учащенно билось, гортань пересохла, язык отказывался повиноваться. Я силился начать заранее подготовленную речь. До сих пор помню тему проповеди на слова псалма: «Помянух дни древния, поучихся во всех делех Твоих, в творениих руку Твоею поучахся» (Пс 142:5). У семинаристов моего поколения был добрый обычай не подавлять человека, оказывать ему моральную поддержку. Именно это и произошло по окончании проповеди: ребята стали меня словесно ободрять, похлопывать по плечу.
Следующую проповедь я произносил в день Радоницы за Божественной литургией. По завершении ко мне в алтаре подошёл отец Ливерий Воронов, сказал тёплые слова одобрения (проповедь была на догматическую тему) и мотивировал меня совершенствоваться.
В 1986 году, осенью, во время всенощного бдения в Никольском соборе митрополит Алексий, недавно назначенный на Ленинградскую кафедру, подозвал меня и ласково сообщил, что сегодня было заседание Учёного совета Академии, на котором единодушно постановили, что я должен произносить проповедь в актовый день. Владыка пожелал мне успехов.
Осталось очень много других ярких воспоминаний. Окончание обучения совпало с эпохой, когда начали рушиться атеистические идеологические устои. Мне посчастливилось быть свидетелем постепенного обретения Церковью религиозной свободы в СССР.
Началом перемен было празднование 1000-летия Крещения Руси. Знаковым в Ленинграде стало решение властей передать епархии в пользование четырех храмов в дополнение к десяти действующим, а также открыть для молитвы часовню Ксении блаженной. Тогда это казалось чем-то невероятным, ибо до той поры храмы отбирали, разоряли и разрушали. Священников стали приглашать на телевизионные эфиры. Совершались массовые крещения детей и взрослых. Церковь вступала эпоху религиозной свободы.
Я участвовал в первом богослужении в часовне святой блаженной Ксении Петербургской после её открытия 1987 году и в молебне в день её прославления в 1988 году.
Принимал участие в третьей международной научной конференции, посвящённой 1000-летию крещения Руси, которая проходила в феврале 1988 года в стенах нашей духовной школы.
В 1988 году летом участвовал во всех торжествах, посвящённых тысячелетию Крещения Руси, в Ленинграде, Новгороде, Петрозаводске, Таллине и Пскове. Я был свидетелем открытия и освящения храмов, которые впервые за многие десятилетия советская власть возвратила Церкви.
Это было время небывалого духовного подъёма, сильного воодушевления. Знакомые мне священнослужители старшего поколения, которые помнили 40-е, 50-е и 60-е годы, высказывали опасения, что эта эпоха может скоро закончиться. Однако последующие события показали, что это было только началом возрождения.
Как сложилась ваша судьба после окончания академии? Можете ли вы оценить, насколько сильно на дальнейшую жизнь повлияли годы, проведённые в духовной школе? Как на вашей деятельности отразились знания, полученные здесь?
– В Академии мы получили глубокие базовые знания о нашей православной вере. Школа верующего разума дала нам необычайно много. Вся наша последующая жизнь и наше служение в Церкви строились на фундаменте знаний, полученных в стенах духовной академии. Эти знания помогали нам и в приходском служении, и в общении с нашими православными братьями из других юрисдикций, и в общении с инославными христианами.
Выпускники 1988 года впоследствии были востребованы на высоких церковных должностях. Два моих однокурсника стали архиереями: епископ Кронштадтский Назарий и Арсений, митрополит города Куопио. Отец Михаил Бонка и отец Григорий Сяба служат на Украине. Покойный отец Григорий Красноцветов был настоятелем храма в Роттердаме. Отец Павел Феер – настоятель храма в Петербурге. Николай Иванович Державин является старшим референтом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, он ежегодно комментирует трансляции Рождественских и Пасхальных богослужений из Храма Христа Спасителя. Отец Павел Самойленко является первым проректором Ставропольской духовной семинарии.
Расскажите о том, как вы оказались в Финляндии и стали служить в Никольском приходе…
– В 1988 году я вступил в брак. А спустя год митрополит Алексий, который управлял тогда Патриаршими приходами в Финляндии, направил меня в Никольский храм в Хельсинки, где я стал третьим священником, а моя супруга Таисия Николаевна – регентом. Одновременно по линии студенческого обмена между духовными учебными заведениями я стал студентом богословского факультета Хельсинкского университета.
В 1999 году, после кончины отца Михаила Поляченко, я был избран настоятелем Никольского прихода Московского Патриархата в Хельсинки.
Как финны относятся к Православию и религии в целом?
– В Финляндии со стороны государства ко всем религиям отношение толерантное. Финское общество хорошо знакомо с православной традицией, и православные не чувствуют себя ущемленными. Православие в Финляндии – это очень небольшая группа, всего чуть более 1% населения страны. На наш приход никто не смотрит как на нечто чуждое финляндскому обществу.
Среди религиозных организаций Финляндии особым статусом обладают две национальные (государственные) церкви: Евангелическо-Лютеранская церковь Финляндии (ЕЛЦФ) и Финская Автономная Православная Церковь (ФАПЦ). Эти две национальные церкви действуют в соответствии с отдельно принятым для каждой из них законом. Остальные религиозные организации страны имеют другой статус и действуют на основании Закона о свободе веры. На конец 2021 года около 3,7 миллиона финнов принадлежали к Евангелическо-лютеранской церкви, что составляет 66,5% от всего населения страны.
Православие в Финляндии представлено двумя патриархатами – Константинопольским и Московским. Московский здесь находится ещё со времен Новгородского княжества, то есть история его очень долгая. А Константинопольский пришёл сюда только в 1923 году, на ту почву, которая уже была возделана миссионерами, тружениками и подвижниками Русской Церкви. В настоящее время большая часть православных в Финляндии относится к Константинопольскому Патриархату, всего около 58 тысяч человек. В основном это финноязычные люди, но русские там тоже присутствуют. Сейчас Русская Церковь в Финляндии – это более 4 тысяч прихожан. В это число входят прихожане Никольского и Покровского приходов Московского Патриархата. Есть еще и другие православные общины, находящиеся в юрисдикции Московского Патриархата, которые не зарегистрированы как религиозные организации, поэтому в финской религиозной статистике они никак не учитываются. Это, в частности, храм при Консульстве Российской Федерации в Турку, небольшая община есть недалеко от Тампере – посёлок Сторми, есть также община в Пори.
Есть ли какие-то отличия в жизни православных людей в Финляндии и России?
– В России повседневная связь людей с храмами была нарушена после 1917 года, здесь же, в Финляндии, во многом действуют те же правила и законы, которые определяли жизнь верующих во времена, когда эта страна входила в состав Российской империи. Приход, например, имеет право осуществлять законную регистрацию брака при совершении венчания.
Регистрация членства в приходах ведётся на уровне государственного регистрирующего органа – Реестра народонаселения Финляндии. После принятия в приход нового члена регистрационная анкета нового прихожанина пересылается в государственный регистрирующий орган. Поэтому религиозная статистика довольно реалистично отражает степень общественной поддержки той или иной религиозной организации. Приходские канцелярии регулярно получают обновлённые сведения об изменениях места жительства и имени (фамилии) прихожан. Каждый зарегистрированный член прихода имеет право голоса на общеприходских собраниях, имеет право избирать и быть избранным. В том числе и должность настоятеля прихода у нас выборная.
Наши прихожане – это выходцы из разных общественных групп. Есть те, чьи предки являлись жителями Финляндии в XVIII и XIX веках. Большая часть прихожан – это русскоязычные выходцы из разных стран постсоветского пространства – России, Украины, Белоруссии, Прибалтики, Грузии, Молдавии, Азербайджана, Казахстана. Также в общине есть шведы, эстонцы, латыши, румыны, немцы и даже выходцы из Латинской Америки.
Есть в приходе и финны. Мотивы, по которым они приходят к нам, различны. Некоторые очарованы красотой славянского богослужения, но для основной части финноязычных прихожан это сознательный выбор в пользу старого календарного стиля, церковной практики, славянского богослужебного и канонического уклада. Богослужения у нас совершаются на церковнославянском языке, частично по-фински, проповеди звучат по-русски, частные богослужения могут совершаться по-славянски и по-фински.
Если рассматривать ситуацию с точки зрения обыкновенного человека, это примерно то же самое, что и различия между разными храмами в других городах России и даже в пределах одного города. Разные общины, разные люди… Несколько другой церковный уклад.
В нашем Никольском храме домашняя атмосфера. Многие знают друг друга и поэтому чувствуют себя свободнее. Общество здесь несколько иное, со своими устоями и традициями. Например, у нас в храме лежат ковры, и по ним могут ходить все. Я не знаю, где в России есть такое. Степень интеграции людей в церковную общину различна. Есть те, кто активно участвует в жизни прихода, есть те, кого мы видим реже. К нам приходят люди с различным уровнем отношения к вере. Лишь только Господь может определить, насколько человек близок к Богу. А двери храма открыты для всех.
С Финской Автономной Православной Церковью у нас разный церковный календарь. Мы служим по старому стилю, как и в России. И если практикующий христианин недавно переехал, например, из России, Украины или Молдавии, то у нас он себя почувствует уютнее, привычнее. Мы стараемся сделать так, чтобы человек пришел и почувствовал себя в доме Отца.
В 2021 году численность зарегистрированных прихожан Никольского прихода превысила 3700 человек. Ещё в 1999 году, когда я стал настоятелем, в приходе было менее 700 человек. Каждый год к нам приходит более ста новых членов. Статистика показывает, что более 70% вступивших в наш приход прихожан в последние годы – это люди моложе 35 лет. У нас, кроме настоятеля, трудятся ещё два священника: старейший клирик Патриарших приходов, выпускник Ленинградской духовной семинарии протоиерей Орест Червинский и священник Владислав Меньшиков.
Сегодня Никольский приход в Хельсинки – это самая большая по число членов русскоязычная организация в Финляндии.
«Соревнуется» ли Православная Церковь в Финляндии в социальном служении с другими христианскими деноминациями? На кого направлено социальное служение, какую нишу в нём занимает ваш приход?
– В этом благом деле мы ни с кем не соревнуемся – мы сотрудничаем. В Финляндии, где государственная социальная поддержка довольно сильна, помощь в приходе носит специфический характер. Это, главным образом, психологическая поддержка людей, оказавшихся в беде. Это содействие недавним переселенцам, с которыми нужно просто пройти по разным государственным конторам и организациям в качестве переводчика. Иногда предоставляется помощь в виде простейшей юридической консультации (в какую организацию или контору обратиться в различных житейских случаях, составление писем о помощи и т.д.). Иногда приход предоставляет на короткий срок жилье при храме людям, оказавшимся без крыши над головой.
Как Никольский приход перенёс «коронавирусное время»? Что изменилось за этот период в жизни православной общины?
– Внезапно вспыхнувшая пандемия коронавируса затронула все сферы жизни финляндского общества. Это коснулось и церковных приходов. В связи с карантинными ограничениями с середины марта 2020 года все обозначенные в расписании богослужения совершались причтом при закрытых дверях храма без допуска богомольцев. Богослужения транслировались в социальных сетях. Для всех прихожан сохранялась возможность исповеди и причастия по окончании Божественной литургии. Для этого нужно было предварительно зарегистрироваться и прийти в назначенное время.
В июне 2020 года были смягчены карантинные ограничения – появилась возможность поводить богослужения на площадке рядом с храмом под открытым небом. Почти все воскресные и праздничные богослужения в период с июня по сентябрь удавалось совершать на площадке рядом с храмом без ограничения по количеству прихожан. С наступлением осенних холодов богослужения пришлось совершать внутри храма. Одновременно велась трансляция звука на площадку рядом с храмом, где собирались богомольцы. Правила периодически менялись, то ужесточаясь, то смягчаясь. В начале марта 2022 года все ограничения, касающиеся количества присутствующих в храме, были сняты.
Серьезные трудности испытывали молодые пары, которые планировали сочетаться браком. Многие вынуждены были перенести венчание на более поздний срок.
Можете ли вы как человек с большим жизненным опытом и знаниями сказать, что значит быть хорошим человеком, быть хорошим христианином, быть хорошим священником. Какие качества для этого нужны, по вашему мнению?
– Как найти такую книгу, которую прочитаешь и сразу станешь умным? Вопрос, конечно, риторический. Думаю, этому невозможно научить только словами. Здесь нужно и словесное научение, и добрый наставник, и хороший пример. Даже система обучения в Духовной Академии, как мы знаем, не гарантирует хороший результат. Нужна и добрая воля человека, и действие благодати Божией: «ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин 15:5).
Человек, стремящийся к священству, должен со дерзновением просить у Бога этот Божественный дар. И уже достигнув священства, не переставать взывать о помощи. Святой апостол Павел перечисляет необходимые для священнослужителей качества в послании к Тимофею (1 Тим. 3). От себя добавлю: всё, за что берётся священник, он должен совершать с великим смирением и любовью.
Публикация Пресс-службы СПбДА
приводится с небольшими сокращениями
