CВЯТАЯ СВЯТЫМ?
Вы приходите в дом Божий, в котором Господь живет, разговаривает с людьми, приближается к ним, позволяет им приблизиться к Себе. И вы, наверное, ждете, что эти люди совершенно иные. Они радостно поделятся с вами своим опытом и будут смотреть на вас с надеждой, что вы здесь не просто «турист», а один из братьев или сестер. Но церковные люди, конечно, не могут находиться постоянно в таком напряженном состоянии: ежеминутно помнить, что на них сейчас смотрят, ежеминутно вести себя как идеальное «лицо» Церкви. От них и не требуется актерства, они должны быть естественно святы. Смешно, наверное, звучит, но многие на самом деле ждут, что находящийся в церкви человек — «профессиональный» святой. Что у него профессия такая — быть святым.
А это не так. Или не совсем так.
На самом деле от слова «святость» нас не отделяет пропасть, это понятие применимо ко всем христианам, к нам с вами. Мы, священнослужители, регулярно произносим на литургии «Святая — святым», — имея в виду, что Святые Тайны сейчас будут даваться святым, — и преподаем Причастие конкретным людям, которые только что каялись нам в грехах. Так что у нас нет иллюзий. Мы понимаем, что в полном смысле свят только Господь — «Един свят, един Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца, аминь ». Мы же святы по избранию и призванию.
И все-таки новопришедший человек подсознательно считает, что люди в Церкви — это люди, победившие страсти, не волнующиеся от того, о чем волнуется он, преодолевшие то, чего он не преодолел. И похоть их не касается, и гнев не мучает, обиды не тревожат, деньги, карьера и власть им не нужны, и вообще, это люди, живущие высшими потребностями духа. Соответственно этим завышенным ожиданиям велик и градус ненависти к Церкви, если в ней «что-то не так». Человек разрешает себе все или почти все, но считает вправе не разрешать этого же тому, кто в его глазах олицетворяет Церковь, и готов воскликнуть: «Посмотрите-ка на них! Что они себе позволяют?» Таково, в общем-то, невольное признание даже этим критикующим грешником за Церковью некого святого идеала.
Придя в храм, человек ожидает от нас именно безгрешия. Безгрешия, елейной любви. Он ведь знает, что «Бог есть любовь», значит, христиане должны любить друг друга. Он не очень задумывался над этим тезисом, но слышал его сотни раз, хотя бы даже по телевизору. И он ожидает, что в храме все будут его любить. А на него, наоборот, прикрикнули или в его присутствии с кем-то резко себя повели: «Станьте здесь, что вы тут ходите? Вы лампадку чуть не уронили!» И у новичка сразу возникает диссонанс. Ни любви, ни безгрешия. Заготовленные клише рушатся.
Конечно, в своих априори идеальных представлениях он ошибается. И ему придется разобраться, что такое святость и что такое безгрешие, чтобы подкорректировать свои мысли. Убрать иллюзии и фантазии, отложить преднамеренные осуждающие мысли, а на их место водворить трезвые оценочные суждения. Каким образом? Для этого человек должен познать Господа. При живом переживании благодати происходит повышение планки требований к себе и через это — понижение планки требований к другому. А переживание благодати есть уверенность в святости Господней, в том, что Господь жив, Господь здесь, Господь действует.
И даже священник не безгрешен, это тоже надо понимать (хотя католические фильмы и книги научили наших людей обращаться к нему «святой отец»). От священника не требуется абсолютная святость для того, чтобы быть проводником благодати. Святость может где-то присутствовать, может где-то приближаться к идеалу, как, например, в случае Преподобного Сергия Радонежского или праведного Иоанна Кронштадтского. Но не может вся масса духовенства быть Иоаннами Кронштадтскими! Однако это не мешает православным христианам принимать Святые Тайны, веря в их святость, из рук людей, которые не дотягивают до уровня Иоанна Кронштадтского…
Человек, правильно воцерковляясь, начинает спокойнее смотреть на других. Ведь он наступает на те же грабли, что и люди, которых он встретил в храме. Он понимает, что опыт благодати автоматически не преодолевает греха, что грех продолжает влечь человека к себе и оставлять его просто так, легко, не хочет. Человек вступает в драму борьбы с грехом, а тогда у него вообще исчезают иллюзии: он осознает, какое это длинное путешествие. И становится немного яснее, а почему у некоторых «очень православных» людей, которые всю жизнь в Церкви служат, бывает «такое» — почему вдруг из них вырываются такие огненные вихри тех или иных грехов. Для этого полезно и Библию почитать: там тоже есть немало примеров, как согрешали и избранные.
«Я, ЛЮБИМЫЙ»
Путь понижения планки требований к другим и повышения требовательности к себе далеко не каждый проходит в первые год-два в Церкви. К сожалению, люди, бывает, на десятилетия закрепляются в первоначальном состоянии: вот он я, любимый, уникальный — как же вы меня не замечаете! — и начинают требовать к себе повышенного внимания.
Что составляет, например, муку и боль любого настоящего старца, духовника? Лже-духовные чада (или духовные лжечада), которые рвут его на части, ссорятся между собой за то, чтобы быть ближе к нему, которые окружают его частоколом собственных тел, чтобы никого другого не пустить к духовнику, и превращаются невольно в какую-то секту приближенных к личности, к ручке благословляющей. Вот такая беда у нас в Церкви — ложная любовь. Откуда эти искривленные формы, из-за чего? Из-за того, что человек считает, что он достоин бо́льшего, чем остальные. А разве это установка христианская? «Кто хочет между вами быть бóльшим, да будет вам слугою» (Мф. 20: 26) — вот установка, заповеданная Христом!
Второе следствие раздутого чувства собственной уникальности — обидчивость. Как писал в XIX веке знаменитый святитель Феофан Затворник , «обидчивость — от самоцена». Ах, свечница отругала — я обиделся и ушел! Эх, батюшка не нашел минуты поговорить — не пойду к нему больше! А если по-другому посмотреть — ну что тут такого? Махнуть рукой, не мучить себя обидой…
Хорошо, когда кто-то может совершенно по-другому сказать: «У меня большой опыт общения с духовными людьми, я много знаю про них — и хорошего, и обычного, и не очень приятного, — но это никак не меняет моего отношения к тому, что Христос воскрес. Это не колеблет мою веру в то, что Бог в Троице един и жив вовеки, что Страшный Суд будет, что праведнику воздастся, а грешник наказан будет, что Евангелие право от корки до корки. Во все это я верю, как положено, и грех человеческий истину от меня не заслоняет»… Вот мудрая речь. Слышать бы ее из разных уст почаще!
Именно такие слова хочется услышать от человека спустя некоторое время, проведенное им в Церкви.
Из книги протоиерея Андрея Ткачева
