Нынешний год проходит под эгидой 700-летия со дня рождения одного из самых почитаемых на Руси святых – Преподобного Сергия Радонежского. Во всех российских городах и епархиях Русской Православной Церкви уже отмечают или только готовятся отметить этот юбилей. Торжественные мероприятия пройдут и Троице-Сергиевой Лавре − главном и, наверное, самом любимом его детище. Основанный самим Сергием Радонежским в середине XIV века, этот ныне подмосковный монастырь все время своего существования играл роль не только крупнейшего духовного и просветительского центра, но и своеобразного форпоста Православия. В истории обители были моменты взлетов и падений, радостей и печалей. Однако, несмотря ни на какие трудности, Лавра никогда не утрачивала своего значения, задуманного и воплощенного Преподобным.
Наверное, одним из самых немилостивых и жестоких к Лавре, ее святыням и обитателям оказался XX век, во всяком случае, его первая половина. О том, как монастырю в годы атеистических гонений удалось выстоять и сохраниться, спасти свои святыни и исторические реликвии, сберечь и даже укрепить во многих людях православную веру, посетителям и гостям «Илиинский гостиной», организованной приходом святого пророка Божия Илии в Черкизове, 
рассказал заведующий кафедрой церковной истории Московской духовной академии, кандидат богословия, профессор Алексей Константинович Светозарский.
Тема судьбы Лавры в первые десятилетия XX века была выбрана отнюдь не случайно. Именно в те тяжелейшие годы, когда будущее древнего монастыря зависело, казалось, от одного росчерка пера безбожного чиновника, верующим стало очевидно: Преподобный неизменно находится рядом со своей обителью, спасая и оберегая ее. Впрочем, Сергий Радонежский никогда и не покидал монастырских стен, уверен Алексей Светозарский.
«Преподобный всегда присутствовал в жизни Лавры, и это хорошо ощущается. Каждый день начинается и заканчивается у его мощей. Этот обычай установился сам собой после 1948 года, как только духовная академия вернулась в свои исторические стены. Из истории мы также знаем, что Преподобный Сергий являлся во время обороны Лавры. Преподобный также являлся восприемником наших государей. Когда крестили того же Ивана Грозного в Троицком соборе обители, то полагали его на раку с мощами Сергия Радонежского − настолько велико было значение этого святого в сознании наших предков. А икона, написанная на гробовой доске Преподобного, сопровождала наших воинов в разных походах и военных компаниях».
К началу XX века Лавра представляла собой один из самых богатых и многочисленных по числу братии монастырей России. Благодаря своей известности не только на территории тогдашней Российской империи, но и далеко за ее пределами обитель стала и своеобразным «комбинатом по обслуживанию паломников», которые со всех концов света стремились в Свято-Троицкую Лавру. 
«В Лавре было оружие, поскольку в 1905 году были часты случаи, когда какие-то люди − революционеры – не революционеры, а может, просто бандиты − нападали на монастырские владения. Есть даже фотография, на которой монахи Площанской пустыни стоят в отряде стражников. Это были, в основном, послушники, которые с берданками пытались защитить достояние обители. Конечно, это было не первого сорта войско. Лаврские иноки сами купили оружие для охраны − в те времена это сделать было достаточно легко. Временное правительство решило разоружить Лавру, поскольку не особо ей доверяло. Еще один забавный, но тревожный случай тех лет: в мае 1917 года в Лавре произошло волнение среди братии, которое возглавил иеромонах Смарагд. Этот бывший полковой священник Рижского пограничного полка обвинил власти Лавры в нелояльности к Временному правительству, то есть в недостаточной революционности. Всеобщее брожение тогда проникло и за стены святой обители. Впрочем, ничего удивительного в этом нет: таковы были времена и таковы были законы».
Началом самых непростых в истории Лавры времен стал следующий год – 1918-й. Принятый тогда Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» означал одно − национализацию обители. В результате государственного присвоения церковного имущества и активов духовные школы, в том числе и Московская духовная академия, были обречены не просто на нищету, а на полное исчезновение. Насельникам в обязательном порядке выдавались специальные удостоверения, которыми подтверждалось, что они являются членами братии Троице-Сергиевой Лавры. Но поскольку обитель больше не могла себя содержать, часть иноков вынуждена была покинуть ее. Оставшиеся же, во главе с архимандритом Кронидом (Любимовым), вливаются в трудовую артель, − такой юридический статус в те годы получил монастырь.
21 октября 1918 года была создана комиссия по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры. К работе в ней привлечены граф Юрий Олсуфьев и священник Павел Флоренский. С их стороны это был своеобразный подвиг, уверен Алексей Светозарский.
«Они поступили на советскую службу, и это был поступок. Потому что люди старой закалки и старого общества тогда были нелояльно настроены к новому режиму, который так нагло воцарился. Из истории мы знаем о тогдашних забастовках госслужащих, выкриках «продался за паек!». Но Олсуфьев и Флоренский пошли на это вполне осознанно, поскольку понимали, что если пойдут не они − люди знающие, любящие и компетентные, − то сокровища Лавры могут быть навсегда утрачены. И в самое страшное время, в голодный год, когда, например, грабили Хотьковский монастырь, а во всей этой лаврской комиссии было всего два сторожа-монаха и отец Кронид, который являлся старостой по охране памятников лавры, из обители не пропало ни жемчужинки».
В 1919 году было принято решение о закрытии Лавры, а ее помещения стали постепенно заселять. Первоначально – военными эвакуированной из Петрограда офицерской электротехнической школы, которая позже была преобразована в Школу красных курсантов. Потом здесь жили учащиеся педагогического техникума. В войну вся территория обители стала огромным госпиталем. А в послевоенное время и вплоть до 1970-х годов монастырь становится практически общежитием для самых разных социальных групп и прослоек. Монахов же еще в 1919 году за одну ночь внезапно выселили в никуда, предварительно ограбив их кельи. Иноки Свято-Троицкой Лавры, изгнанные из родного дома, устроили свою Лавру, но уже за стенами монастыря. Это почти тайная обитель, в которой трепетно хранился дух Сергия Радонежского, не могла не привлечь внимание. Архимандрита Кронида, духовно окормлявшего братию − и ту, что осталась на свободе, и ту, что была заключена в лагеря за веру, − арестовали в 1937 году в возрасте 76 лет. Последние дни своей жизни он провел в печально известной Таганской тюрьме и был расстрелян на Бутовском полигоне.
В том же 1919 году происходит еще одно трагическое для Лавры событие: вскрытие мощей Преподобного Сергия Радонежского. Малочисленная братия, как могла, пыталась защитить святыню: собирались подписи иноков и мирян, сам Патриарх Тихон неоднократно обращался к Владимиру Ленину с просьбой не трогать мощи – но все это осталось неуслышанным, продолжает Алексей Светозарский.
«По свидетельству очевидца Волкова, недоучившегося студента Московской духовной академии, это была пятница перед Лазаревой субботой, конец поста. Утром отслужили Преждеосвященную, вечером − неповторимую утреню Лазаревой субботы, народ стал расходиться, и ворота Лавры закрыли. Об этом даже сняли фильм, который Ленин велел размножить невероятным тиражом и показывать, прежде всего, в синематографах Сергиева Посада. Тогда в Лавру допустили по билетам избранную публику. В число комиссии вошли представители местной власти, Всероссийской чрезвычайной комиссии, служащие монастыря и медработники. Ворота Лавры охраняли курсанты и люди верхом на лошадях, в длинных кавалерийских шинелях, что видно из хроники. Ключи от всех колоколен Сергиева Посада забрали, поскольку боялись набатного звона, и на всякий случай установили пулемет. А народ на площади пел молебен с акафистом Преподобному Сергию. Конечно, ни о каком сопротивлении речь идти не могло, да и Лавра не была заинтересована в подобных эксцессах. До этого было совещание в Царских чертогах, когда архимандриту Крониду предложили возглавить вскрытие. Однако он ответил, что боится, поскольку был свидетелем того, как однажды от них исцелилась девушка. «Она была согбенная. Мы тогда слышали хруст костей, и он до сих пор стоит у меня в ушах», − пояснил он. Уже когда пошли в собор, стали петь величание Преподобному, поскольку это все-таки была святыня, председатель комиссии прекратил это, и мощи были вскрыты. Потом пустили народ. Мнения разделились. У кого-то было разочарование, связанное с тем, что у людей было свое представление о том, как должны выглядеть мощи Сергия Радонежского. Но большинство людей подходили и ставили свечи, не глядя на то, что находится в раке, дабы не оскорбить наготу Преподобного. И когда последний раз служили на Троицу, эти мощи, оставленные посередине собора, закрыли цветами. Люди приходили и приносили цветы. Именно тогда возникла фраза, что до этого святой Сергий был Преподобным, а теперь стал Преподобномучеником, поскольку пострадал после кончины».
К радости верующих, в итоге мощи Сергия Радонежского после нескольких прошений Патриарха Тихона, долгих раздумий и множества перевозов, было решено все-таки, пусть временно, но оставить в Лавре. Очевидцы свидетельствовали, что аж до 1924 года около них с винтовкой постоянно находился красноармеец. Однако в связи с известными последующими событиями, этот «пост № 1» пришлось убрать, чтобы он не вызывал ненужных ассоциаций.
Кстати, вокруг мощей Преподобного и сегодня существует неразгаданная тайна – якобы более двух десятилетий подряд голова усопшего Сергия Радонежского была отделена от тела, рассказывает заведующий кафедрой церковной истории Московской духовной академии.
«Есть такой вариант. Есть воспоминания нескольких лиц, согласно которым из страха, что мощи могут конфисковать и уничтожить, графом Олсуфьевым и отцом Павлом Флоренским глава Преподобного Сергия была изъята из раки с мощами. Это произошло либо до официального вскрытия мощей, либо после. Глава была заменена на череп одного из князей Трубецких, чья усыпальница находилась поблизости − в крипте одного из соборов обители. Сначала глава Преподобного хранилась в ризнице, где официально действовал государственный музей, а затем была перевезена в дом графа Олсуфьева в Сергиевом Посаде. Она какое-то время хранилась в самом доме, а позже, в связи с опасениями, что могут прийти с обыском, − закопанной в саду. После ареста графа его супруга забрала святыню с собой. Позже, незадолго перед собственным арестом, она передала реликвию Павлу Александровичу Голубцову, который впоследствии стал архиепископом Новгородским и Старорусским. Сегодня он погребен в Лавре».
Насколько правдива эта история, сегодня сказать почти невозможно − все свидетели тех событий давно почили, не осталось никаких официальных документов, фотографий или каких-либо других доказательств. Тем не менее, факт остается фактом: мощи Преподобного и сейчас хранятся в своей целостности и сохранности, а историю о его главе, как семейную легенду, из уст в уста до сих пор передают потомки очевидцев и участников событий.
Что же касается самой Лавры, то второе рождение она получила в начале 1946 года. Тогда Патриарху Алексию I удалось договориться с властями о возвращении обители верующим и Церкви. Главный аргумент − необходимость воссоздания в стенах монастыря духовных школ, в частности, Московской духовной академии. Восстановление обители шло несколько лет. За годы атеистического запустения она пришла в плохое состояние, многие из зданий нуждались в капитальном ремонте, ряд строений был перекрашен в самые разные, порой даже невероятные цвета.
Тот вид, который Свято-Троицкая Сергиева Лавра имеет сегодня, стал возможен благодаря скрупулезной научной реставрации, выполненной высокопрофессиональными мастерами по архивным фотографиям и документам. Кстати, одними из первых гостей возрожденной в послевоенное время Лавры стали сын президента США Франклина Рузвельта Эллиотт и жена премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля Клементина.
Милена ФАУСТОВА
