Запись этой беседы с потомком митрополита Иннокентия (Вениаминова), прославленного в лике святых 40 лет назад, в 1977 году, была сделана около двух десятилетий назад. Обнаружилась она недавно случайным образом, когда поставила послушать попавшуюся на глаза пленочную кассету. Формат СМИ, в котором я тогда работала, не позволял публиковать интервью. Так что это первая публикация интервью потомка святителя Иннокентия, посещавшего Илиинский храм в Черкизово в конце 90-х. Стенограмма приводится полностью с сохранением стиля речи отца Иннокентия.
Святитель Иннокентий (Вениаминов) – замечательный миссионер, просвещавший христианской верой многие народы на востоке Российской империи, за что именуется Апостолом Сибири и Америки – служил в московском храме Илии Пророка в Черкизове последние пять лет жизни, в 70-е годы XIX века, в сане митрополита Московского и Коломенского. И так случилось, что пришел в этот храм и его праправнук, принявший в зрелом возрасте священный сан и получивший в монашестве такое же имя. Архимандрит Иннокентий (мирское его имя Ростислав Сергеевич Вениаминов) родился в Астрахани в 1924 году, в детстве провел около двух лет в приемнике-распределителе УНКВД как сын «врага народа», служил хирургом на флоте, принял монашеский постриг, упокоился в ярославских землях в 2002 году.
Внук святителя Иннокентия –
духовник императрицы Марии Федоровны
Отец Иннокентий, Ваш предок – знаменитый святитель Иннокентий. Расскажите, пожалуйста, о себе, ведь вы тоже служите в священном сане.
– Я лучше расскажу о его замечательных потомках. Я-то что, я человек грешный. На пенсии, скоро 80 лет. Предки мои были святой жизни, не говоря уже о святителе Иннокентии. Он просветил десятки народов, изучил все местные языки, как плотник церкви сам строил.
Сын святителя Иннокентия – протоиерей Гавриил, мой прадедушка. Он был его личным секретарем всю свою сознательную жизнь, помогал до самой его смерти. Похоронен прадед в Новодевичьем монастыре. Но, к величайшему сожалению, крест и памятник ему снесли.
Замечательный внук святителя протоиерей Иоанн Гавриилович Вениаминов. Мой дедуля. И вот он замечательный был человек в том плане, что был личным духовником вдовствующей императрицы Марии Федоровны, матери государя Николая Александровича. Покидая в 1918 году Россию (вдовствующая императрица была по происхождению датчанка – принцесса Дагмара), она сказала: «Отец Иоанн, поехали со мной в Копенгаген». Дедушка рассказывал, что впервые в жизни осмелился не послушать государыню. Упал на колени и сказал ей: «Ваше императорское величество, я не могу покинуть свою родину. Я уж останусь и буду терпеть все, что Господь сподобит». «Ну смотри, смотри, – сказала она. – Большевики скоро закончат свои разбои, и мы вернемся. Заваруха закончится, и мы вернемся». А заваруха все еще не кончается… да…
Он потом служил до самой своей смерти – на 92-м году жизни скончался – в городе Кашине. Выслали его туда. И вы знаете, что удивительно: я виделся с ним последний раз в 1944 году (я был санитаром и получил командировку в Гатчину с Южного фронта, где принимал участие в освобождении Краснодара), и он мне сказал тогда, что всю войну он так со своими прихожанами общался чудно, собирали под его руководством в подарок армии на танки и самолеты.
В Кашине?
– Да, в городе Кашине. И говорил, еще связали бесчисленное множество вязаных вещей – шарфов, носков, варежек, свитеров. Это он проводил такую большую работу. Скончался он в 1947 году. Там же и похоронен. Я все хочу съездить в Кашин, навестить его могилку. Но никак у меня не получается, я ведь очень слабо себя чувствую: ноги мои не ходят, инвалидность оформляется.
Обвинен в шпионаже за знание языков
– У моего дедули было два сына – два правнука святителя Иннокентия. Старший сын был мой папочка Сергей Иванович Вениаминов, он родился в апреле 1884 года в Санкт-Петербурге, был штурманом дальнего плавания. Окончил кадетский военно-морской корпус. Это было бы, конечно, интереснее рассказать, чем про меня.
Вы знаете, он был обвинен как враг народа, потому что служил под командованием адмирала Александра Васильевича Колчака. А это уже смертный приговор. Потом, так получилось, он служил у Василия Блюхера. Ему предъявлено было обвинение в шпионаже – он же владел пятью языками европейскими, в совершенстве владел. Отец был объявлен шпионом французской разведки, английской, немецкой, американской… Ну, в общем, такое шили…
После смерти Сталина я написал запрос, и мне выдали реабилитационные документы.
Когда его арестовали?
– Он был арестован в 1938 году и вскоре погиб. Наша семья вся была арестована.
Нас с мамочкой арестовали сразу после папочки, месяца через два. Мамочка просидела немного больше меня – два года, а я чуть меньше двух лет находился в детском приемнике-распределителе УНКВД. Вышел некоторое время назад фильм «Я к отцу моему иду», где я подробно об этом рассказываю.
И еще выпустили фильм в Белоруссии «Я верую!». Дело в том, что я был благословлен митрополитом Санкт-Петербургским Иоанном стать духовником кинофестиваля «Золотой Витязь» и несколько лет ездил с ними всюду, и в Белоруссию тоже. Это, конечно, для меня была большая честь.
Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)
благословил быть хирургом
Сложно все было. Я был человек нецерковный. Я окончил медицинский институт. И потом по благословению архиепископа Луки Симферопольского и Крымского я стал заниматься хирургией на Дальнем Востоке. Плавал на рыболовецких судах. И на пенсию оттуда вышел. А с владыкой Лукой – это тоже очень интересная была история. У меня дядя был митрополит Николай (Ярушевич)…
Он тоже родственник святителя Иннокентия?
– Нет. Тут вот какое дело. Он же в миру был Борис Дорофеевич Ярушевич. А его родной брат был Дорофей Дорофеевич. И вот он был женат на двоюродной сестре моего папочки. И владыка Николай всю свою сознательную жизнь до самой смерти очень помогал, в том числе материально, моей бабуле после смерти моего дедули.
Анна Александровна Поповицкая, в замужестве Вениаминова, – бабушка моя. А она чем знаменита была – может быть Вы слышали, был такой у нас в России журнал «Русский паломник»…
Я видела такой журнал – его же основали в Русской Зарубежной Церкви в Нью-Йорке.
– Ничего подобного. Изначально журнал «Русский паломник» организовал и редактировал всю свою жизнь до смерти мой прадедушка – отец моей бабули Анны Александровны. Он похоронен в Петербурге на Смоленском кладбище.
Запретили учить языки,
чтобы не назвали шпионом
– А потом, так случилось, что меня пригласил в Америку Митрополит Феодосий из Американской автокефальной церкви (Предстоятель Православной Церкви в Америке Блаженнейший Митрополит Феодосий был почислен на покой 2 апреля 2002 года – прим.). В 1989 году я туда съездил, а потом каждый год туда стал летать, и мои дети туда переехали.
Однажды я был на острове Кадьяк, и вдруг телефон – а я языков не знаю, бабушка не разрешала мне давать языки. Говорила: «Не дай Бог, встретишься с иностранцами, будешь разговаривать с ними – сейчас же шпионом объявят». Шпиономания такая была. И вы знаете, там был один батюшка, он только по-английски может, а я – только по-русски. «Фаза Иннокентий, фаза Иннокентий, фона, фона». Я думаю, что такое, и говорю: «Что, телефон?» – «Йес, йес, йес!» Я подбегаю, слушаю, и вдруг на русском языке со мной говорят по телефону. Спрашиваю: «А кто это?» – Герман Подмошенский (отец Герман за рубежом возродил дореволюционный русскоязычный православный журнал «Русский паломник» – прим.). «Я – говорит, – редактор «Русского паломника»». А он, оказывается, позвонил по делам тому батюшке, и тот сказал, что у него гость – праправнук святого Иннокентия. И отец Герман меня пригласил.
Но я ответил, что так свободно не могу разъезжать – на мизерной пенсии. Я почему езжу – когда приглашает кто, дорогу оплачивает, поэтому я так могу кататься. И слышу: «Все, я оформляю билет. Завтра Вы вылетаете ко мне в Сан-Франциско. Я вас встречаю». И он действительно выслал билет, и я прилетел в Сан-Франциско.
Но для меня было немного прискорбно – журнал-то моего прадедушки! А издается в Америке!
«Раз Господь поставил жить в Борисове
– вот и борись с собой!»
Во время достопамятной беседы отец Иннокентий рассказывал и о наблюдавшихся в то время сложностях взаимоотношений клириков Московского Патриархата и Зарубежной Церкви, к которой, так получилось, он принадлежал. Напомню, наш разговор состоялся за шесть-семь лет до подписания Акта о каноническом общении, ознаменовавшего восстановление единства внутри Поместной Русской Православной Церкви.
– Понимаете, здесь у нас люди – большие ревнители. И поэтому здесь относятся ко мне неважненько. Говорят: «А, он из зарубежья. Он не наш». Ну, что делать. А я их люблю. Знаете, Леночка, я что скажу. Конечно, в этом отношении я подражаю и слушаю моего прапрадедушку. «Таких не было, нет, – как сказал митрополит Филарет Дроздов про него, – и никогда архиереев таких не будет». Ведь вы только подумайте – он знал несколько языков малых народностей России, создавал письменность на их языках. Плотником был! И святитель Иннокентий говорил по этому поводу так. У него была дочь монахиня Поликсения – она ушла в монастырь в восемнадцать лет, красавица была. И вот как-то я нахожу письма. Четырнадцать писем его у меня есть. И она ему пишет: «Папочка, что мне делать – мне так тяжело в монастыре». Она была в Борисовской пустыни, недалеко от Тихвина. «Вот эта меня не любит. Вот та меня не любит. Я так страдаю», – жалуется она. А он ей пишет: «Доченька моя желанная, ты пишешь, что тебя не любят. Милая моя доченька, так ведь это неважно. Святые отцы Церкви говорили: не важно, что тебя не любят, важно, чтобы ты всех любила. А то, что тебя не любят… А ты присмотрись – может быть, и есть за что тебя не любить-то? Вот ты исправляйся и люби тех, которые тебя не любят. Господь специально тебя послал туда. Для чего? Для терпения. Для того, чтобы ты могла бороться с собой. Где ты находишься? В Борисове. Вот не напрасно ты там – борись с собою!»
Вообще, Вы знаете, он человек потрясающего остроумия! Его письма изумительные! Когда он был на Гавайских островах и в Сингапуре, он поражался природе: апельсиновое дерево – плоды падают, и на ветках цветы. Он отмечает – там свинки ходят и выбирают самые лучшие, самые спелые плоды, и пишет: «Наша русская поговорка «Ты в этом деле понимаешь, как свинья в апельсине», совершенно несправедлива, потому что свиньи в апельсинах очень хорошо разбираются». Вот так! Слушайте, масса у него таких вещей.
Ну, вот, значит, и я так должен поступать по отношению к тем, кто меня ругает. Значит, человек любит Бога. Ну что тут можно сказать – я человек церковно неграмотный. Я окончил медицинский институт, выносил раненых с поля боя, я делал операции на кораблях. Невероятные моменты были в моей хирургической жизни! Шторм, ветер! Привязывали больного к столу. Привязывали меня рядом. Ни одного я на столе не оставил, потому что я молился всегда.
Записала Елена ДОРОФЕЕВА
