Несколько уникальных документов из семейного архива жительницы ставропольской станицы, ее семейные воспоминания и несколько старых фотографий дали возможность узнать о подвиге еще одного священника, пострадавшего в годину гонений за веру Христову. На днях исполняется 64 года со времени кончины отца Сергия Архангельского, память о котором сохранилась не только в его семье, но и среди жителей станицы Незлобной.
Елена Никифоровна Зубкова смогла найти в архивах составленные 75 лет назад протокол допроса и анкету ее арестованного деда. Эти документы, справка о реабилитации и, конечно же, рассказ самой Елены Никифоровны являются ярким свидетельством жизненного подвига протоиерея Сергия Архангельского.
Сергей Михайлович родился в 1871 году в семье священника, который служил в селе Введенском Воронежской губернии. В семье было двенадцать детей, но жили в достатке – жалование отца составляло 3000 рублей в год. Все дети получили среднее образование, а три дочери – еще и высшее. Три брата Сергея Архангельского тоже стали священниками, еще один брат и две сестры – преподавателями словесности.
В десятилетнем возрасте Сергей поступил во 2-е Орловское духовное училище, которое закончил в 1886 году и сразу же без экзамена был зачислен в Орловскую духовную семинарию. По окончании обучения в семинарии Сергей Архангельский был направлен учителем в двухклассную школу села Покровского, где проработал до 1895 года. Здесь и женился он на Марии, старшей дочери умершего сельского священника, при этом усыновил оставшихся сиротами пятерых братьев и сестер своей жены. В браке супруги нажили двух дочерей, Аглаиду и Галину, и сына Виктора.
В том же году Архангельский был рукоположен священником в церковь села Покровского и прослужил там до 1908 года, когда был переведен во Владикавказскую епархию настоятелем Никольской церкви станицы Прохладной.
Через три года отец Сергий был стал настоятелем храма святителя Николая в станице Сунженской. Здесь ему пришлось пережить страшное время. Советские власти разоружили казачество, и русские станицы тотчас стали объектами грабежей и разбойных нападений со стороны вооруженных банд и отрядов горцев. В августе 1918 года станица Сунженская была разорена ингушами, а церковь разрушена. Ингуши пытались похитить младшую дочь отца Сергия, после чего он с большими трудностями перебрался во Владикавказ, где ему пришлось жить на иждивении жены, работавшей учительницей, а затем в станицу Прохладную, к дочерям.
В 1919 году епископ Владикавказский Макарий (Павлов) назначил отца Сергия священником в Петропавловскую церковь станицы Ново-Павловской, где тот прослужил до 1924 года.
В тот год священник был арестован. Восемь месяцев отец Сергий, обвиненный в «антисоветской агитации и возбуждении прихожан в церкви против советской власти», провел в тюрьме Пятигорска. Там его отчаянно избивали уголовники, вырывали волосы, отбирали еду. Следователь предлагал Архангельскому свободу за публичное (по радио) отречение от Бога, но священник отказывался. Матушка Мария в тюрьме навещала мужа – он выходил к ней окровавленный и сразу стремился съесть хоть что-нибудь из принесенного. А тут пришло другое горе: большевики расстреляли сына Виктора. Мария, не выдержав стольких потрясений, тронулась рассудком и скоропостижно скончалась, будучи лет сорока отроду.
Между тем следствие по делу Архангельского зашло в тупик. 22 мая 1925 года отец Сергий был оправдан и отпущен на свободу. Место в Петропавловской церкви уже было занято, и его направили в Афанасиевскую церковь поселка Орловка. В 1930 году епископом Пятигорским Никифором (Ефимовым) он был определен священником на прежнее место, в станицу Ново-Павловскую.
После смерти матушки отец Сергий тайно принял монашеский постриг, но об этом знали только в узком семейном кругу.
13 мая 1933 года отца Сергия вновь арестовали, а 20 сентября 1933 года «тройка» ОГПУ СССР по Северо-Кавказскому краю и Дагестанской АССР приговорила его к пяти годам исправительно-трудовых лагерей – за «антисоветскую агитацию и участие в контрреволюционной организации «Южно-Русский Синод», возглавляемой князем В.Д. Жеваховым».
На самом деле арест и ссылка были результатом запланированных властями репрессий духовенства. Рассказывая о жизни дедушки, Елена Никифоровна подчеркнула, что отец Сергий никогда не был противником советской власти. Наоборот, он всегда старался помочь окружающим людям. В самые голодные годы священник призывал прихожан: «Пойдемте в степь, соберем колоски, сделаем хлебы и отнесем нуждающимся», собирал и раздавал одежду, при церкви кормил голодных, давал кров бездомным. При этом сам он жил в нищете – в графе анкеты арестованного «Имущественное положение в момент ареста» следователь записал (сохранена орфография оригинала): «Неимеет нечиво».
После приговора отец Сергий был отправлен этапом в Астрахань. Заключенных везли в «телячьих» вагонах, держали в тюрьме под раскаленной солнцем железной крышей, кормили одной селедкой и намеренно не давали пить. С наступлением холодов измученного пожилого человека (а отцу Сергию уже исполнилось шестьдесят два года) повезли в Архангельск на лесоповал. В лютые морозы и по колено в снегу ему пришлось валить лес, рубить сучья. Среди заключенных начался мор – уголовники, стоявшие на раздаче еды, делили ее так, что «политическим» не оставалось практически ничего. Опасаясь сорвать план лесозаготовки, лагерное начальство вынуждено было признать, что хорошо готовить и делить пищу по-честному уголовники не могут. Тогда отец Сергий был переведен на работы по кухне. Потому и выжил.
В 1939 году Архангельский вернулся в Ставропольский край и стал жить в станице Незлобной у дочери Аглаиды (в браке Богдановой). Священник был лишен всех прав. В службе ему отказывали, паспорт не выдавали, и отец Сергий занимался разведением пчел, работал в саду и огороде, косил сено для коровы. В семье было одиннадцать человек, в том числе трое детей и шестеро немощных стариков, и только Аглаида с мужем работали – они были учителями в школе. Принадлежность к семье священника выходила Аглаиде Сергеевне боком: ее всячески притесняли на работе. Доставалось и другим родственникам. Елена Никифоровна помнит, как пошла она 1 сентября в первый класс, нарядная, с белым бантом. Но нашлись ученики, которые толкнули в лужу и вываляли в грязи «поповскую внучку».
Любимым местом, где собиралась вечерами семья отца Сергия, было красивое крыльцо из белого пористого камня. Это были камни от взорванного в 1933 году незлобненского храма. Они и сегодня в полной сохранности и могли бы занять почетное место в церковном музее Михайло-Архангельского храма станицы Незлобной.
Елена Никифоровна вспоминает, что ее дедушка отличался необыкновенной добротой. Многочисленные жизненные трудности, потеря жены и сына, ссылка и лагеря не только не сломили и не озлобили, но как бы очистили его от привязанности к земному. Отец Сергий любил всех. До последнего он нес крест священнического служения и никому не отказывал даже в те годы, когда власти запрещали служить, – верующие к нему приходили домой под покровом ночи. Ни о каком вознаграждении он не заботился, ведь его прихожане едва-едва сводили концы с концами.
Видимо, сердечную доброту священника как-то чувствовали птицы, которые в последние годы жизни отца Сергия без страха садились к нему на руки, на плечи, на голову. Маленькой Леночке хотелось, чтобы и на ее руку птички прилетали. Дедушка говорил ей: «Ну, что ж, попробуй, только ручку в кулак не сжимай». Но ничего у девчушки не получалось – боялись ее птицы. А священника не боялись!
В 1942-1943 годах храмы были вновь открыты, и отец Сергий был назначен настоятелем незлобненской церкви, где прослужил до 1952 года. Здесь же он получил сан протоиерея.
Но и в это время отцу Сергию жилось нелегко: он испытывал сильное давление со стороны властей, душивших Церковь и духовенство налогами и всевозможными поборами, платить которые было не с чего. Неоднократно в доме Богдановых проводились обыски. Во время одного из них был описан и конфискован весь домашний скарб, мебель и даже корова Зорька (хотя имущество принадлежало не священнику, а мужу его дочери Никифору Иосифовичу Богданову). По суду все было возвращено, однако некормленую и непоеную корову пришлось зарезать.
В последние годы, несмотря на возраст и болезни, отца Сергия стали переводить из одного прихода в другой (он служил в станицах Зольской, Подгорной, Лысогорской и других). Это сказалось на здоровье священника и ускорило его кончину. О дне смерти отец Сергий знал заранее и говорил: «Умру на первый день Пасхи на следующий год». Так и случилось. 25 апреля 1954 года, в день Светлого Христова Воскресения, 83-летний протоиерей Сергий Архангельский отошел в вечные обители. Перед смертью причащал и соборовал, а затем отпевал его близкий друг — священник Иоанн Ефимов из Георгиевcка. Похоронили отца Сергия на кладбище в станице Незлобной рядом с еще тремя священниками (вскоре и отец Иоанн был погребен там же).
А в доме Богдановых после похорон был обыск, — власти продолжали искать то ли деньги, то ли какую-то антисоветчину. Тщательно пересматривались даже школьные тетрадки, взятые супругами-учителями домой на проверку. Конечно, ничего не нашли, но не успокоились. Вскоре воры украли все документы, принадлежавшие покойному священнику. На всякий случай…
Прошло более шестидесяти лет. Вряд ли кто сегодня сможет (да и захочет ли?) назвать имена гонителей отца Сергия. А вот самого батюшку до сих пор поминают незлобненцы добрым словом. Таков о них и о нем суд Божий, или, если хотите, суд истории.
*
Священник Сергей Михайлович Архангельский реабилитирован посмертно на основании ст. 3 и ст. 8 Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий».
Подготовил диакон Владимир ШАЛМАНОВ
Публикация сайта Георгиевской епархии
