Сколько их, душу положивших за други своя… Сколько тайных молитвенников и молитвенниц, творивших подвиг любви ко Христу и милосердия к ближнему в непростые годы Великой Отечественной войны. Эти имена открываются не сразу, и именно тогда, когда события их жизни, как некий духовный костыль, помогают нам переживать испытания и не предавать правду. Воинский подвиг монахинь Кесарии (Алешиной) и Виталии (Барабановой) представлен в экспозиции Брянского краеведческого музея. В канун 78-й годовщины окончания Второй мировой войны попытаемся восстановить ход событий их трудных судеб на основе рассказов монахинь Серафимы (Голосовой), Тавифы (Новиковой) и очерка о Петропавловском монастыре, составленного игуменией Сергией (Ежиковой).
«А на что я тебе?» – «На всю жизнь»
Монахиня Кесария (Ксения Ивановна Алешина) родилась 24 января 1899 года в деревне Алексеевке Рославльского уезда Смоленской губернии (сейчас Клетнянский район Брянской области). Юную Ксению отец привез в известный на всю дореволюционную Россию Петропавловский монастырь в 1915 году. Почему? То ли семья была многодетной и устройство девушки в обитель снимало многие проблемы, то ли с детства она выказывала приверженность вере и ей не было места в миру. Скорее всего, верно и то, и другое.
Ксения рано полюбила богослужения, церковный Устав и, обладая прекрасным слухом и голосом, ангельски пела на клиросе. Строгость аскезы, ответственность к послушанию, монастырская убогость, которая могла напугать мирскую девушку, – все легло на подготовленную почву. Прижилась и какой дала духовный плод…
Возможно, именно в эти годы она сблизилась с Дарьей Никифоровной Барабановой, которая пришла в монастырь чуть позже, в 1917 году, из деревни Ореховичи (теперь поселок Выгоничи).
«А на что я тебе?» – «На всю жизнь».
На этапе – «Христос Воскресе!»
Испытания для обеих девушек начались сразу после 1917-го. В 1921 году обитель закрыли. Монахини, не уехавшие к родственникам, осели близ монастыря. Ксения Ивановна, оставаясь послушницей, поступила сиделкой в 3-ю Советскую больницу Брянска и продолжала петь на клиросе, только в Горне-Никольском храме. Жила на Верхней Лубянке с 70-летней монахиней Антонией (Белоусовой), молилась и ухаживала за страждущими. Говорят, медицинская одежда Ксению украшала, подчеркивая сердечность и душевную чистоту.
Дарья Никифоровна в эти годы жила в бывшем монастырском корпусе, занималась рукоделием – простегивала одеяла, вышивала. Праздности никто из них никогда не знал. Трудились и, главное, собирались на богослужения.
Скорее всего, именно в эти годы Ксения Ивановна и Дарья Никифоровна приняли постриг с именами Кесария и Виталия.
Новая власть недолго попустительствовала тайным собраниям: в сентябре 1930 года около двадцати монахинь бывшей Петропавловской обители были арестованы по обвинению в том, что «входили в состав контрреволюционной группировки церковников, проводили среди населения антисоветскую агитацию с целью организации масс на открытое выступление против советской власти». Кесарию и Виталию приговорили к трем годам лагерей.
Монахиня Тавифа: Матушка Виталия как-то проговорилась о том, что в камерах даже присесть было негде, только стоять. Или к стене прислониться… Сутками! На измор брали. На наши восклицания и сетования: «Матушка, как выжили?» – отвечала: «Господь укреплял».
На этапе монахинь предупредили, чтобы они не пели и вслух не молились. И, тем не менее, на Пасху разнеслось окрест: «Христос Воскресе!»… Что-то удержало руку конвоиров от ударов. Мало того, матушке Кесарии было поручено присматривать за детьми начальника лагеря, который разрешал ей тайком носить пищу другим монахиням, сидевшим в одиночках…
Война «сосватала»
Воистину «то, что нас не убивает, делает сильнее». Три года тяжелейших испытаний не сломили, не ожесточили, наоборот – монахини вернулись в Брянск закаленными, духовно сильными личностями, готовыми к самопожертвованию ради ближнего. Рядом с Кесарией отогревались детские сердца в яслях № 6, куда она была принята на работу, параллельно в 1940-м окончила школу медсестер. И все это время молилась.
Монахиня Тавифа: Мать Кесария рассказывала, что еще до закрытия монастыря ей приснился сон: «Подходит ко мне военный с цветами и говорит, мол, я пришел к тебе свататься. Я отвечаю, что я монахиня, Богу дала обет, не пойду за тебя замуж. А он: нет, мол, пойдешь. Я испугалась и – проснулась. Наутро рассказала о тревожном сне матушке игуменье. А она мне в ответ: «Деточка, ты на войну пойдешь. Сосватали тебя военные!»
…Началась Великая Отечественная. 12 июля 1941 года монахиня Кесария была переведена в эвакопункт, через месяц поступила в госпиталь 6-й Гвардейской танковой армии. Это был и ее фронт, и ее храм, где она совершала свой подвиг милосердия и молитвы. Число раненых в палате достигало 350 человек, и каждый чувствовал ее внимание и сопереживание боли. В представлении к награде читаем: «Палатная медицинская сестра терапевтического отделения своей чуткостью и материнским отношением к больным воплощает лучшие традиции русских сестер милосердия».
Однако за жертвенностью и милосердием скрывались решительность и строгость. На фронте, когда начиналась бомбежка, все старались держаться поближе к Ксении Ивановне и молиться. А однажды был такой случай. К поезду подбежал напуганный ребенок. Он потерял маму и, не переставая, звал ее, рискуя попасть под колеса. Не раздумывая, монахиня Кесария прыгнула с подножки, оттолкнула малыша в ров, тем самым спасла его от гибели, а себе разбила лицо, ударом о землю у нее оказались выбиты верхние зубы…
Ксения Ивановна награждена медалями «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За взятие Вены», «За взятие Будапешта», «За освобождение Праги» и «За победу над Японией». Кроме того, за личные подвиги была представлена к правительственной награде – ордену «Красная Звезда». К наградному списку монахини Кесарии следует добавить медаль «За боевые заслуги», Патриаршую грамоту, орден Отечественной войны (II степени) и юбилейную медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
Что касается монахини Виталии, она также принимала участие в боевых действиях, но свидетельств о тех годах не оставила.
«Нам всегда было хорошо…»
Монахини Кесария и Виталия после демобилизации в 1946 году вернулись в родную Петропавловскую обитель, открывшуюся в годы Великой Отечественной войны. Кесария продолжала работать медсестрой, Виталия трудилась на швейной фабрике. Жили в одной келье, где стол да две кровати. Послушание несли прежнее – регентовали. С радостью принимали тех, кто пробовал петь, учили молитве… «Виталия была пожестче, а Кесария терпеливее, но, несмотря на разницу характеров, так благодатно было с ними рядом! Надежно. Отогревалась душа», – вспоминает подвизавшаяся тогда на клиросе Зинаида Гавриловна Новикова, будущая монахиня Тавифа.
Монахиня Серафима: Какой Кесария была? Очень преданной Богу. Соблюдала правила. Чтобы все было четко и правильно. Чтобы в храм заходили, как положено одеты, не накрашены… Но грубо не останавливала – могла подойти и тихонечко сказать: мол, деточка, юбочку подлиннее бы тебе и краску смыть – была бы красавица. При этом о храме расскажет, о вере… Она очень добрая была. Человек ведь чувствуется по душе, какой он. Одно дело – строго говорить, а другое – с любовью, мирно наставлять… Потом и самой стыдно станет, что без платка в храм зашла… Ее все любили! И Кесарию, и Виталию.
Однако это была внешняя сторона их жизни. Преследования и гонения на них, правда, не столь откровенные, как в 1930-м, не прекращались… Мало кто знал, что обеих часто беспокоили соответствующие органы – не только о войне рассказать юному поколению, но и на «гражданскую зрелость» пройти проверку.
Порой они вызывали недоверие и среди насельниц обители: мол, воевали, «красные» – значит, новой власти служат… Однако монахини жили внутренней жизнью и никогда не жаловались. Говорили, что им всегда было хорошо. Пережив лагерь и войну, не знали страха, кроме страха Божия, и только радовались скорбям: мол, значит, можем Господу послужить…
«А была бы ты у нас игуменья!»
Страдания и непрестанная молитва очищали сердца матушек, взращивали духовную зрелость, давшую свои плоды. Например, дар прозорливости. Монахиня Кесария как-то сказала портнихе Марии Шагаровой, у которой были светская работа, дети, муж: «А была бы ты у нас игуменья!»
Шагарова познакомилась с матушками в трудный период своей жизни – у нее умерла мама. Кесария и Виталия утешали ее, сблизились, подружились. И через некоторое время мастер по пошиву одежды Мария Шагарова стала игуменьей Мариам и занялась возрождением древнего Николо-Одрина монастыря под Карачевом…
«Чисты в молитве, преданы Богу…»
Многими дарами наградил Господь монахиню Кесарию. Помимо прекрасного голоса (чистоту и ясность его матушка сохранила до 90 лет!) она привлекала душевной чистотой. Щедрость ее порой не знала границ. «Помню, увидела на мне, молодой еще, новый платок и обрадованно воскликнула: «Как хорошо! Хочешь, я дам тебе денег, купи себе еще что-нибудь красивое», – вспоминает мать Тавифа.
Монахиня Тавифа: Это люди глубокой духовности и скромности. Чисты в молитве, преданы Богу – и больше ничего на уме. Твердость же и настойчивость могли проявить в том, что касается послушаний и заповедей Божиих. Выполняли все, что положено монашествующим. Это внешне. А как внутренний путь складывался, о том один Господь ведает…
Сами же монахини соблюдали аскезу во всем. «Пост пришел – наша еда капуста да картошка». А дело – послушание. Сосредоточенны и немногословны. Вместе со священником держали молитвенный дух в храме и того же требовали от тех, кто подвизался на клиросе.
При строгости к себе – ласка и искренность к входящим.
Монахини ненамного пережили друг друга. У обеих с годами вызрели серьезные болезни, которые физически и сломили их. Кончина Кесарии была тихой и светлой, она преставилась 13 ноября 1986 года. А через пять лет, 29 ноября 1991 года, ушла в мир иной монахиня Виталия. Погребены они на центральном кладбище Брянска в одной могиле с монахинями Петропавловского монастыря Неониллой и Акиндиной.
Реабилитированы Прокуратурой Брянской области 5 июля 1989 года наряду с остальными репрессированными насельницами обители.
«Знаешь ли ты, – писал преподобный Алексий, зосимовский затворник, одной из своих духовных чад, – что люди оттого только и страдают, что не понимают истинного самоотречения во имя Распятого нас ради. Помни: где горе и беда, ты должна быть первой». Быть первой. Брать на себя чужое душевное страдание. Нырнуть туда, где боль и горечь. Стать нервом и опорой. Монахини Кесария и Виталия жили именно так. А мы сможем?
Елена СТАРОДУМОВА
Фото Владислава Абакумова,
из архива монахини Серафимы (Голосовой),
архива Брянской епархии
Публикация журнала «Брянские миряне»
