В этом году наша страна отмечает 80-летний юбилей Победы в Великой Отечественной войне. Одним из сонаследников Великой Победы можно назвать иерея Георгия Колотова – он внук бойца той войны, сын военнослужащего, в свое время несколько десятилетий сам отдал армии, а ныне, уже в священном сане, окормляет воинов в ракетном полку и в зоне специальной военной операции. Об особенностях молитвы в местах боевых действий и боевом братстве, почему там батюшку «на руках носят», читают ли солдаты письма от детей, чем отличаются бойцы «за ленточкой» и в тыловых частях, зачем нужна гуманитарная помощь для военных, а также о многом другом зашла речь в интервью.
Победа – это дар Божий!
Однажды на меня произвела большое впечатление послевоенная фотография насельников Псково-Печерского монастыря: на ней все они – с орденами и медалями за боевые заслуги в годы Великой Отечественной войны. Как такое могло быть, ведь считалось, что уже к началу войны в Советском Союзе не было религии как таковой?
– Официально в советском государстве с религией боролись, но не прекращались молитвы бабушек и дедушек за своих детей и внуков. Начавшаяся Великая Отечественная война как раз и выявила сохраненную веру. Пример тому – архимандрит Алипий (Воронов), который возглавил Псково-Печерский монастырь в послевоенные годы. Он привел в обитель своих однополчан – примерно пятнадцать человек, прошедших всю войну. Именно на фронтах они обрели ту веру, которая зернышком была вложена в их души. Отец Алипий всегда подчеркивал, что в монастыре – боевое братство. И когда советские власти пытались закрыть обитель, он полушутя-полусерьезно сказал: «У меня бойцы, мы монастырь просто так не сдадим».
Видимо, не зря говорят, что на войне неверующих не бывает…
– Да, часто бывало, когда люди, еще совсем недавно призывавшие не верить в Бога, при начавшейся бомбардировке вставали на колени и молились. А после боя признавались: «Ну, братцы, тут жизнь или смерть… Вы только никому не говорите».
И то военное поколение дало нам много подвижников веры и благочестия, которые потом не только в монастырях подвизались, но стали священниками, монахами, просто хорошими семьянинами, воспитавшими своих детей в вере, потому что сами убедились: Бог есть, так как на войне Он спасал неоднократно. И сама Великая Победа – это дар Божий за ту веру, которая осталась в сердцах людей.
Напомню, перепись населения 1937 года выявила, что огромное количество людей считают себя верующими. Власти тогда объявили пятилетку безбожия, которая должна была окончательно истребить веру. И Господь попустил войну не только для испытания, но и для очищения, для обретения веры народом, который всегда был богоносцем.
Первые военные священники в России появились еще во времена Петра I. Сначала это были морские капелланы, служившие на кораблях, затем и в сухопутных войсках. К сожалению, во время революции они пострадали первыми, потому что солдаты, которых лишили веры, убивали своих пастырей. Поэтому сегодняшнее военное священство родилось на вере и на мученичестве тех военных священников, которые отдали свою жизнь за Христа.
Продолжая вспоминать историю, стоит отметить, что русская армия всегда была победоносной, и не только благодаря талантам полководцев.
– Безусловно! Все они имели глубочайшую веру – и Суворов, и Кутузов, и Ушаков, и легендарный Александр Невский.
И в советское время многие полководцы были из глубоко верующих семей, даже из священнических. Они не случайно встали на путь служения Отечеству с погонами на плечах. Примеры этому практически рассыпаны по всей истории нашего Отечества, и Великой Отечественной войны в том числе.
Пример тому и моя семья: мой отец, потерявший своего отца на войне, стал офицером. И его родной брат также пошел по этому пути. Думаю, это по молитвам верующих отцов, отдавших свои жизни за Отечество. Затем и мне, уже как внуку тех прославленных воинов, тоже довелось служить в Вооруженных Силах и отдать более 40 лет армии.
Армия как дело жизни
Будучи сыном советского офицера, что Вы вынесли из той жизни, глядя на своего отца, его товарищей?
– Служение Отечеству в то время было, вне всякого сомнения, не за деньги, а за Родину, как говаривал военный священник нашего времени отец Михаил Васильев, Герой России, отдавший жизнь на СВО. Тогда служили, действительно, верой и правдой, не думая о наградах, чинах, о том, на сколько лет подписывать контракт. Человек приходил в армию служить Отечеству на всю жизнь. И в лице государства – своему народу. А верующий человек, конечно, служит и Богу.
Отец Георгий, служба в советской армии не гарантировала больших материальных благ, и в всё же Вы в юности выбрали профессию военного. Почему?
– Вся моя жизнь была связана с военными гарнизонами. С детства я с солдатами: солдатский клуб, казарма, столовая, хлеб, свежевыпеченный в солдатской пекарне. Поверьте, тогда ничего радостнее не было.
И другой судьбы я не представлял – только армия, военное училище. Выбор пал на Ленинградское военное инженерное училище связи. И не пожалел, потому что Питер стал родным городом. Позже я уже приехал туда учиться в духовной академии. Пути Господни неисповедимы… И думаю, что для меня лично, не полюбив сначала армию, службу, не научившись послушанию (а в армии это дисциплина), невозможно было прийти и к священству.
А как Вы, советский офицер, поняли, что служение Богу для Вас – самое важное в жизни и должно стать основным?
– Думаю, по молитвам моих бабушек, которые меня воспитывали. Каждое лето я ездил к ним на каникулах, они всегда ходили на кладбище в родительские дни, молились там в храме. У меня это вызывало какое-то благоговейное чувство – так таинственно благодать Божия действовала… И зёрнышко это проросло, когда стал взрослым человеком.
Как говорил старец Порфирий, здесь не должно быть никакого насилия, всё должно быть с любовью, тихо, без лишнего напряжения. Вот у меня так и происходило: постепенно начал читать духовную литературу, к сожалению, не всегда православную, так как её было мало в 90-е годы. Но затем родной отец, который всю жизнь был политработником, вдруг сказал, что у нас есть своя, Православная вера. И с его благословения я взял впервые книгу по Православию и понял: вот то, что я искал.
И когда, завершив военную службу, я вышел в отставку, то принял священнический сан, отслужил десять лет на приходе, а ныне вот уже четырнадцать лет являюсь служу штатным военным священником в нашей ракетной дивизии.
Военный священник
Отец Георгий, чем отличается, на Ваш взгляд, служба священника на приходе и в воинской части?
– Отличается кардинально! Потому что на приходе мы ждем, когда люди придут к нам, а в армии идем к ним сами. Там люди заняты боевой подготовкой, боевой учёбой, поэтому нужно находить время, чтобы встретиться с ними, пообщаться. Это и учения, и какое-то небольшое свободное время, и, конечно, воскресные дни, когда у солдат немного попозже подъем, а значит, есть время для утренней службы. Начинаем мы литургию пораньше, чтобы к завтраку ребята могли уже исповедаться и причаститься. Мы стараемся их, как деток, не будить рано, поэтому они приходят после подъёма, ко второй половине службы, уже выспавшись и приведя себя в порядок.
Нам важно, чтобы они понимали: богослужение – это благодарение Бога за всё, и это покаяние перед Богом, потому что настоящая благодарность идет из покаянного сердца. И достичь этого можно лишь милостью Божией.
А что для Вас главное как для военного священника?
– Самое главное – это любить армию и любить Бога. Если это соединяется в военном священнике, то он может исполнять задачи, которые перед ним ставит Господь: с любовью воздействовать на тех людей, с которыми служит каждый день, потому что перевоспитание или воспитание взрослых людей – это процесс, который возможен только через любовь к ним, через мягкое сердечное отношение, понимание их нужд. Только так можно взрастить веру в сердцах этих людей.
Батюшка, Вы сейчас назвали солдат «детками». Вы относитесь к ним как к детям?
– Душа каждого человека – ребенок перед Богом. И Господь ждет, когда это чадо обратится к своему Творцу. Поэтому и для Бога, и для нас они детки. А для меня лично ещё и потому, что они мне во внуки годятся.
Удивительно, бывает, приходят новые ребята – в храме у нас они ещё не были, я их впервые вижу, а мне их лица уже знакомы, они уже как родные. Вот как действует благодать Божия! И хочется этих ребят как-то порадовать, конфетами угостить – они, как дети, очень любят сладкое. А через такое детское восприятие священника как некоего дедушки, который раздаёт сладости, начинается их вхождение в храм.
А это не мешает воинской службе?
– Только помогает, потому что человеку, который всегда находится в напряжении, нужно некое расслабление. Поэтому добрая шутка, шоколадка, улыбка, простое общение, когда в храме их называют по именам, а везде в армии – по фамилиям, приносят ему большое утешение. И он чувствует себя как в родной семье. Поэтому солдат, сам того не осознавая, в храме обретает себя как личность, как верующую душу перед Богом.
То есть православные воинские традиции в армии сейчас восстанавливаются и живут?
– Да, через воинский храм, через священника, который всегда рядом с солдатами. Это видно невооруженным взглядом. И все офицеры, даже не всегда близкие к вере, видят это благотворное воздействие, поэтому всегда приглашают священника на мероприятия, встречи, бывает, и на беседы с родителями. Регулярно бываем мы и в госпитале, здесь тоже общаемся, исповедуем и причащаем ребят. Поэтому везде и всюду, где бы ни находился солдат, есть место для духовного утешения.
Еще раз подчеркну: воинские традиции без веры не имеют той основы, которую в них закладывали наши предки. Это настолько явно, что уже никто не сомневается: когда вера в Бога и любовь к Отечеству соединяются, мы непобедимы. Это постепенно начинают осознавать и наши современные командиры, особенно участвующие в нынешних боевых действиях.
Сегодня в зоне специальной военной операции находятся сотни военных священников. Они участвуют в духовном утешении, окормлении воинов, защищающих рубежи нашего Отечества. Здесь не только штатное военное духовенство, но и священники с приходов. Из нашей епархии уже два священника вернулись, отработав в зоне специальной операции, и еще двое находятся сейчас на фронте.
Служение на линии фронта
Батюшка, Вы ведь тоже были в зоне СВО и сравнительно недавно вернулись оттуда?
– Да, мне как штатному военному священнику тоже случилось там побывать, потрудиться, духовно укрепить наших ребят, утешить, помочь «выпустить пар».
Два месяца я пробыл в Белгородской области, где находятся некоторые воинские части, в том числе там служат и наши земляки. Там не только мобилизованные, но и заключившие ранее контракт, поэтому они служат на штатной основе. Со многими мы общались здесь, в мирной жизни, а потом встретились там. Замечу, встречи были очень радостными, утешительными, потому что люди там находятся уже довольно приличный срок, дома бывая лишь в краткосрочных отпусках. Понятно, что этого недостаточно. Поэтому и в зоне боевых действий, как и вообще в армии, нужен человек, который находился бы рядом, мог утешить, успокоить, умиротворить, решить какие-то внутренние проблемы, исповедовать, причастить, окропить святой водой. Там это очень востребовано.
Расскажите немного о службе в зоне СВО.
– Для меня эти два месяца пролетели очень быстро. Признаться, обычно там даже не доводилось служить в полном священническом облачении – только епитрахиль, поручи защитного цвета плюс бронежилет, шлем, ну и все необходимое для службы. И так причащать, исповедовать ребят в любом месте, где бы они ни находились – или в тыловом районе, или на передовой. Каждый день поездки в разные места. Иногда доводилось ночевать на месте, в одних блиндажах с ребятами, обедать в одной трапезной. Конечно, это всё объединяет, соединяет.
Службы совершались или под землей в блиндажах, столовых, или под открытым небом в каких-то тыловых местах, где есть возможность. Молитвенные комнаты есть, но не везде, чаще – просто открытые молитвенные уголки. В общем, для общения выбирали безопасные места. Иногда проходили коллективные беседы, мы встречали новое пополнение…
Мне повезло в том плане, что я был в том месте уже пятым священником, то есть до меня четыре человека поработали. Соответственно, военнослужащие уже знали, кто такой священник, как с ним общаться, какие у него требования к людям, какое утешение им ожидать и чего в целом ждать от пастыря.
Конечно, у каждого батюшки свои особенности, кто-то моложе, а кто-то старше. Мне, как человеку постарше уже легче было общаться с молодыми командирами. Довелось поработать и со старшими офицерами: их исповедовать, причащать и даже венчать – когда к одному офицеру на несколько дней приехала супруга. Они прожили 25 лет и захотели именно в этих условиях повенчаться, понимая, что у каждого из нас впереди неизвестность. Мы нашли подходящее место, и Таинство совершилось, слава Богу. Уверен, это удивительное событие останется в их сердцах на всю жизнь.
Отец Георгий, а отличаются ли военнослужащие, с которыми вы работаете здесь, в дивизии, от тех, которые служат там?
– Да, конечно! Здесь больше внимания придается внешнему порядку, чистоте. Там этого меньше. Вообще всё мелочное отходит на второй план. Воинские коллективы – более спаянные, потому что приходится находиться очень длительное время в подземных блиндажах, в замкнутом пространстве. В некоторых местах вообще нельзя выйти на поверхность, потому что сразу прилетают вражеские «птички».
Ограничения во всём, и прежде всего полное отсутствие личной свободы, накладывают свой отпечаток. С одной стороны, в этом есть некоторые плюсы: человек, который смиряется со всеми обстоятельствами, получает особую благодать Божию, которой здесь, на гражданке, или в мирное время даже в армии очень трудно достичь – нужны какие-то особые подвиги поста, молитвы. А там требуется только принять всё как от руки Божией, и благодать даётся такая, которую здесь практически не испытываешь!
Этому нас и учит Православная вера: нужно принимать все обстоятельства жизни без ропота и принимать окружающих людей такими, какие они есть, со всеми недостатками и особенностями характера.
Но это ведь так сложно!
– Да. Поэтому здесь работают и военные психологи, и замполиты, а не только священники. Наверное, в самом начале были какие-то притирки, сложные моменты, но сейчас этого уже нет. Ребята в подразделениях стали дружной командой, потому что жизнь и смерть рядом: вот сегодня ты общаешься с этим парнем, он твой друг, товарищ, а завтра он может быть убит, и придется провожать его в вечность. Поэтому начинают ценить друг друга.
Понимаете, таких условий, как сейчас там, не было даже на Великой Отечественной войне: каждый человек находится под прицелом! И любой военнослужащий, находясь в боевой обстановке, понимает: он виден с неба… Когда нас видит Господь – хорошо, но нас видит противник, запуская дроны, нацеленные на каждого конкретного солдата. Поэтому человеческая жизнь здесь приобретает большую цену, и каждый чувствует собственную ответственность за действия по защите Отечества.
Война – это работа. Она и тяжелая, и грязная в прямом и переносном смысле. Там грязь несусветная, ведь кругом чернозём и любой дождик превращает почву в такое месиво, что даже грузовые машины вязнут, и их бросают по дороге. А что уж говорить о человеке в боевых условиях… Вот здесь и учатся и терпению, и смирению, и благодарению Бога. Где, как не здесь, и помолиться! И молитва здесь, пусть и звучит кратко – «Господи, помилуй. Господи, благослови!» – но она доходит до Бога, потому что человеку больше не на кого надеяться. Часто бывают такие ситуации, когда только милость Божия спасает. И это чувствуешь там на каждом шагу – и рождается вера!
Так что же, там все верующие? Или начинают верить, побывав в первом бою?
– Я работал там с людьми, которые уже год воюют, они не новички – это другой коллектив и другое восприятие жизни. А вера… Мужчина не говорит о вере так открыто, как, например, женщина проявляет свои эмоции или чувства, поэтому часто это сокрыто у него в глубине сердца. Но приходилось общаться с ребятами, которые себя позиционировали склонными к язычеству, а утром вставали и говорили: «Ну что, батюшка, пошли!» – «Куда?» – «Исповедоваться и причащаться».
Там, чтобы раскрылась душа человеческая, нужно всё принимать спокойно, невозмущённо, простым сердцем, потому что насилия никто не любит, никто не хочет, чтобы его заставляли что-то делать. И поэтому нужно терпение и «пождание», как раньше говорили святые отцы, то есть ждать, когда человек сам созреет.
А внутренне там, конечно, рождается вера, постепенно зреет, хотя внешне часто это не проявляется. Но думаю, процесс идет, вернутся ребята уже другими. Они сами об этом говорят: «Мы уже другими вернемся, по-другому будем смотреть на мир и жизнь; и те события, которым раньше придавали огромное значение, теперь кажутся нам мелкими и ничтожными». А главным является любовь и поддержка близких.
аверняка это особенно проявляется после краткосрочных отпусков?
– В отпусках в первую неделю ребята успевают порешать какие-то бытовые вопросы, во вторую – посетить родителей, если они недалеко. И возвращаются ребята, не успев толком понять, где они были, что происходило. Поэтому отпуск – это просто краткая смена обстановки и возможность чуток поспать спокойно, без обстрелов. Ведь на войне нет спокойного сна: постоянно канонада, блиндаж трясется от взрывов, всё содрогается. Там автомат постоянно под рукой. Пьем спокойно чай, вдруг в двух шагах начинается стрельба: прилетела «птичка». Ребята тут же хватают автоматы, начинают стрелять по беспилотнику…
То есть там постоянно нужно быть собранным. И это позволяет человеку научиться быть собранным внутренне, чего хочет Господь от каждого из нас. Потому что сегодняшнее поколение расслабленно живет. Абсолютно!
Батюшка, Вы сказали, ребята хватают автоматы. А Вы?
– А мы молимся и всегда держим, если есть, чёточки в руках. Приходилось выходить за «границу», как там говорят, в «серые» зоны, где постоянная опасность прилета, вот там вообще чёточки из рук не выпускаешь, и молитва Иисусова всегда, а по-другому – никак.
Особенно на передовой: длинные какие-то молитвы там не очень подходящие, молитвослов в руках не будешь держать, идя по лесу по тропе, которая слева и справа заминирована, ну и начинаешь осознавать: да, ничто свое тебя не спасёт, но ты в руках Божиих.
Идем на расстоянии пятнадцати метров друг от друга, слушаем небо, останавливаемся каждые 10-15 минут и замираем, чтобы лучше были слышны все звуки. Потом старший беззвучно дает команду – идём дальше. И только так доходим до норы, где скрыты бойцы. Чтобы в нее протиснуться, нужно снять бронежилет, шлем. Узкий лаз: прямой проход, повороты направо, налево (чтобы «птичка» не смогла залететь) и затем просторный блиндаж, а над головой – шесть метров земли… Кто глубже закопался, тот более живой. Такое там правило.
«Батюшку на руках носят»
Отец Георгий, Вы сказали, что надеялись только на молитву. А на окружающих ребят с оружием? Защищали они вас?
– Конечно, батюшку там на руках носят! Я везде был под охраной. Если сажусь в кабину автомобиля, то в кузове два автоматчика, иногда кто-то шел пешком, чтобы видеть всё небо и в случае чего принять на себя удар.
Даже в трапезной вместо одной сосисочки мне клали две, говорили: «Батюшка, это тебе утешение». Несмотря на то, что шел Великий пост, приходилось эту любовь принимать. Вообще, куда бы ни приезжал, сначала приглашали покушать. Отказываться нельзя, поэтому визит начинался с трапезы, а уж только потом – беседы с ребятами. Даже самое лучшее место в блиндаже – поближе к печке – выделяли мне, чтобы можно было получше отдохнуть, поспать. Так что особое отношение к священнику чувствовалось всегда. Причем неважно, какой веры человек – все относились с уважением. И даже нередко подходили, чтобы просто поздороваться, выразить свое расположение.
Знаете, здесь остро чувствуется и ценится боевое братство: ссориться ни с кем нельзя – в одном блиндаже живём. Здесь всё всегда вместе – в столовую, в баню… Кстати, воинская баня – такой ритуал серьезный. Провожая меня, бойцы всегда напоминали: «Батюшка, ты должен вернуться к такому-то дню – баня будет. Скажи, чтобы тебя привезли обратно». Конечно, я всегда обещал вернуться.
И это всё немножечко домашнее, и физически даёт какое-то расслабление, и духовно какое-то утешение. Вот и получается, что несмотря на современное оружие, стратегию, неизменной на фронте остается потребность в духовности и душевности. Человеческое общение, дружба, фронтовое товарищество – там не просто громкие слова. Я думаю, это останется на всю жизнь, потому что там собраны люди со всей нашей огромной России.
«Гуманитарка» по-прежнему нужна
Батюшка, всё время, что идет специальная военная операция, российские регионы отправляют на фронт самую разную гуманитарную помощь. Она действительно нужна? Ведь Вы говорили, что там хорошее обеспечение…
– Гуманитарная помощь очень чувствительна. Кругом под столами коробочки: печенье, варенье, сгущёнка. Сладкого не хватает везде в армии, а на фронте тем более. Тот же чай, сахар, какие-то простые вещи – постельное белье, подушки, дополнительные одеяла – всё очень востребовано. Конечно пригождаются и строительные материалы, которыми оборудуют блиндажи, – все хотят, чтобы было уютно и тепло.
Вот сейчас жара начинается – очень пригодятся сменные носки, футболки. Под бронежилетом пот идет ручьем, поэтому у ребят всегда с собой две-три запасных футболочки имеются. Конечно, армия не всегда обеспечивает все такие потребности. Учитывая, что фронт – более тысячи километров, и столько там войск…
А читают ли на фронте письма, в том числе написанные детьми?
– Письма очень помогают, утешают. В любом блиндаже на стенах – детские рисунки, они как-то успокаивающе, умиротворяюще действуют. Поэтому замполиты всегда специально просят присылать письма и рисунки.
Кстати, постоянно привозят гуманитарную помощь и священники. Повторюсь, это очень востребовано. Бойцов радует и утешает, что их не забыли, что они нужны, что о них помнят не только родные и близкие, но и Святейший Патриарх, и военное духовенство, и командование, и все бескорыстные помощники, в том числе местные жители в районе боевых действий. Они вообще всегда рядом – метров двести проезжаешь от боевых порядков, а там уже мирная жизнь и люди, которые собирают гуманитарную помощь. Они всегда помогут, подскажут, где найти что-то недорого или бесплатно (те же стройматериалы). Поэтому там уже возникают такие тесные связи, братское сердечное общение, несмотря на должности, ранги и звания.
«Там Господь выдавливает из души всё скверное»
Это же из категории вечных ценностей!
– Да, все случившееся за эти годы привело к тому, что мы обрели друзей там, где и не ожидали, оказались в тех местах, в которых не предполагали быть…
А для меня ещё стало значимым то, что я оказался в местах, где один из моих дедушек пропал без вести в 1943-м году… Мы нашли блиндаж времен Великой Отечественной войны, и я сфотографировался возле него – может быть, дедушка там побывал? Кто знает, ведь пути Господни неисповедимы. И пусть мне не довелось обрести там его захоронение, хотя мы проезжали мимо каких-то мемориальных сооружений, но не было времени останавливаться, да и небезопасно. Однако волнительно было чувствовать, что я хожу по земле, где ходил родной дедушка.
Дай Бог, чтобы нынешние испытания скорее закончились и все вернулись домой живыми и здоровыми!
– Да, в год 80-летия Победы, конечно, все ждут победу. Но она должна быть, прежде всего, внутри человеческого сердца: победа над страстями, эгоизмом, самолюбием, которые, к сожалению, есть в современном человеке. И иногда слишком много этого негатива внутри. А там постепенно, как из тюбика зубную пасту, выдавливает Господь из нашей души всё нечистое, скверное. И надеемся, душа заполнится благодатью Божией, которая ждет, когда человек освободит в своем сердце место для нее.
Наталья КУЛИШОВА
Публикация издания «Мироносицкий вестник»
(Марийская митрополия)
